Пчёлкин чуть ли не дотащил Юлю до ритуального зала: она еле передвигалась, потому что ничего не видела из-за пелены слёз.
Народу было много: приехали люди и со стороны Ольги Петровны, и со стороны Александра Фёдоровича. Друзья, коллеги, одноклассники, однокурсники. Юля половину людей не знала, поэтому чувствовала себя крайне неуютно.
Внезапно к ритуальному залу подъехали несколько вишнёвых девяток. Из них вышли люди криминальной наружности, в малиновых пиджаках и цепях, что блестели на солнце.
— Это что? — она показала рукой на этот табор. — Что эти люди делают на похоронах моих родителей?!
— Я об этом и хотела с тобой поговорить, — тихо сказала Катя. — Это партнёры твоего отца. Я всё объясню потом, ладно?..
Юле уже не нужны были объяснения. Она догадывалась, что происходит. Из невидимых динамиков играл Бах или Шопен. Очередь к гробам выстроилась большая, Юля замыкала её. Почему-то никто даже не подошёл к ней, не обнял, не утешил, кроме Пчёлы.
Витя был предпоследним. Он молча подошёл к усопшим, постоял, проговаривая про себя все фразы.
«Спасибо вам за такую замечательную дочь. Спасибо вам, Александр Фёдорович, за шанс. Я постараюсь сделать всё, чтобы улыбка не сходила с ее лица. » От поцелуев Пчёлкин воздержался.
Когда пришёл черёд Юли прощаться с покойными, она продолжила стоять на месте. Просто не было сил на то, чтобы подойти, поцеловать в лоб.
— Фролова, не будь ребёнком. Подойди и попрощайся, — раздался грубый голос деда Юлии. Витю покоробило это равнодушие и жестокость. Он хотел уже ответить, но не стал устраивать разборки в такой тяжёлый момент.
Юля вздохнула, зажмурилась и про себя стала говорить последние слова.
«Я вас очень люблю. Несмотря на то, что последние несколько лет я отдалилась от вас из-за разности во взглядах на жизнь, я любила вас. Я благодарна вам за то, что вы дали мне жизнь, воспитание. То, что я сильная и чистая сердцем, ваша заслуга. Простите за всё. »
Юля коснулась губами холодного лба сначала матери, потом отца. Ноги подкосились, она начала оседать на пол. Где-то щёлкнули камеры. Журналистам удалось проникнуть даже сюда. Пища для жёлтой прессы есть.
— Юля! — Пчёлкин кинулся к ней и поймал её. Она пришла в себя.
— Всё, все попрощались? — вопрошала ритуальная дама. — Уже следующие родственники ждут.
— Да, закончили, — ответила Фролова за всех. Она повернула бледное, как молоко лицо к даме, и та невольно вздрогнула.
Юля олицетворяла собой молчаливую боль. Гораздо страшнее видеть человека, который не кричит, не истерит, не воет, а молчит, спокойно смотрит перед собой. Потому что можно только догадываться, какие стихийные бедствия происходят в душе в такие моменты. Юля подошла к родственникам, выразила свои соболезнования, получила ответные. Механизм скорби сработал безотказно.
— Солнышко, ты как? — тихонько спросил Пчёлкин.
«Ощущение, будто меня пырнули ножом.»
— Всё нормально.
Юля не стала сидеть все поминки. Она не хотела общаться ни с кем, плюс в разгар вечера кто-то из уже подвыпивших родственников любезно напомнил всем, что Юля пошла против родителей в момент выбора жизненного пути.
Катя почувствовала, что обстановка накаляется и вывела Юлю к в комнату. Витя отправился за ними.
— Юль, ты можешь своего кавалера оставить за дверью?
— У меня от Витеньки секретов нет! Да, Витенька?! — Юля не контролировала себя, она говорила слишком громко и эмоционально. Пчёла сел на стул возле них.
— Юль, ты же журналистка, девочка умная. Значит, уже на похоронах поняла, что произошло с отцом, — тётя Катя стремилась снять с себя груз признания и перенести его на Юлю. Та прикинулась дурочкой, чтобы услышать нормальную, понятную историю.
— Твой отец погиб от передозировки. Он уже много лет был наркодиллером, работал с крупными группировками Москвы. Сначала только поставлял вещества, потом попробовал из любопытства и понеслось. Год сидел на них, и сгорел…
— Я тебе не верю! — Юля вскочила, как ужаленная, с дивана. Она оскалилась немного. — Это не про него!
— Когда пришли девяностые и развал СССР, стало тяжело выживать. Ты студенткой была, помочь ничем не могла. Вот он и пошёл с друзьями в криминал.
— А потом я стала телеведущей! Я бы вытащила его оттуда! — повторяла Юля, закрыв лицо руками. — Почему вы молчали?! Я бы легко вытащила вас из этой задницы!
— Твой отец сам не хотел. Саша постоянно говорил, что не может смириться с тем, что ты пошла против него. Но потом он узнал, что ты в Грозном была, и отношение изменилось. Он тебя полюбил, и стало стыдно просить поддержки. Юленька, ты не смогла бы ничего сделать, это же как водоворот, попал и всё, пути назад нет… Я знаю, тяжело поверить, но так бывает… Твоей вины нет, так сложилось. С матерью расправились из-за долгов, Сашка напортачил что-то…
— Нет, я не верю, — шептала Юля. — Это ложь…
Но всё указывало на это. С чего вдруг умирать мужчине в сорок три года, без болезней и патологий?..
— Тебе нужно быть осторожнее, Юлечка. Они могут прийти за тобой.
— Я их сама лично убью, — прошипела Юля. Пчёлкин мигом затушил огонь жажды мести:
— Юля, не надо! Я уверен, что меньше всего твой отец хотел, чтобы ты в дерьмо это лезла. Мы их найдём, обещаю, — последнее он сказал тише, чтобы Катя не узнала, кто такой Витя на самом деле. От обещания Пчёлы Юле стало легче. Она вытерла красные от постоянных истерик глаза.
— Я хочу уехать отсюда. Надо в гостиницу выдвигаться, наверное… — Она шмыгнула носом. Катя помотала головой:
— Никаких гостиниц! Это антисанитария! Заболеешь ещё, а тебе рожать ребёночка. Останешься в квартире родителей, — она вручила ключи. — Если сможешь, конечно.
Юля прикинула, какая это экономия: номера в гостиницах стоили дорого.
— Ладно, мы поедем, — Юля нагнулась к тёте и обняла её, целуя в щёку. Пчёлкин не знал, как себя вести, но Катя пришла ему на помощь, пожав руку.
Юля буквально вылетела из подъезда. Она стремилась поскорее сбежать от родственников и вдохнуть воздух оживлённых улиц.
— Куда мы идём сейчас? Я просто никогда не был в Екатеринбурге, — Пчёла крепко держал Юлю за руку. Юлия вспоминала маршруты родного города. Это заняло не меньше минуты.
— Мы идём на остановку «Калининская». Там мы садимся на пятый троллейбус и едем до Коммунистической улицы, затем пешком до 19 дома. Там мы жили всей семьёй…
— Может, на такси? Ты вымоталась сегодня, — предложил Пчёла. Юля отказалась, и они пошли на остановку.
Юлия не случайно воспротивилась поездке на машине. Она очень давно не была в родном городе. Это был её источник жизненных сил. Когда мы идём по знакомым тропам, улочкам, невольно приходят воспоминания, приятные и не очень, но всё равно ценные, потому что они содержат в себе то время, которое уже не вернуть. Юля захотела проехать выученным назубок путём, чтобы почувствовать ту незабываемую атмосферу дома… Те, кто переехали с места рождения, поймут, как бывает чудесно вновь очутиться в родном краю.
В Екатеринбурге прошло детство Юли: беззаботное, пускай и осложнённое советским дефицитом, но прекрасное и счастливое. Юля играла в «классики», «прятки», дралась с хулиганами из соседнего подъезда, бежала домой на единственный в день мультик… Здесь Юля выросла, стала той личностью, какой она была на сегодняшний день. Первые ошибки, первая любовь к однокласснику, первая дружба, первый класс — всё «первое» было здесь, в Екатеринбурге. Хотя Юле роднее и дороже был «Свердловск». Ушло много лет на то, чтобы переучиться и правильно называть город.
— Троллейбусы часто ходят, долго не простоим, — Юля посмотрела расписание транспорта.
— Как вы тут выживаете? У вас всегда такая жара летом?
Бедный Пчёлкин обливался потом и обмахивался рукой, создавая себе хоть какой-то ветерок.
— Именно! Мороженое было моим единственным спасителем. Потерпи: скоро поздний вечер, будет полегче, — обнадёжила его Юля. Вдалеке показался нужный троллейбус. Юля проверила в сумке наличие денег на оплату билетов. Людей было мало, все были на работе или на учёбе. Тишь да гладь.
