— Пиздец, — Прошептал он, прижав ключи к груди и сев на корточки возле двери.

На следующее утро Витя набрал Диме Глушкову. Он хотел как можно скорее связаться с ним и пролить свет на провокацию с фотографиями. Это было лишним: Дима уже сам мчался в офис Александра Белова, чтобы предупредить об опасности, которая угрожала «бригаде». Дима, в отличие от Юли, сразу понял, кто такие гуанчи.

Витя сидел с незажжённой сигаретой в зубах. Пчёла знал, что нужно собрать документы и одежду для похорон, но он не хотел этого делать. Он до последнего не верил, что Юля умерла, поэтому считал всё это ненужным абсурдом. Максимальное оттягивание подготовки казалось действенным способом воскрешения любимой.

Дима вошёл в кабинет поникшей походкой. Обычно Глушков шёл армейским маршем. Профессия наложила отпечаток. Дима пожал руку Вите и начал говорить:

— Вить, прими мои искренние соболезнования. Я сам в шоке. Это огромная утрата. Господь, к сожалению, забирает лучших. Прости меня. Я делал всё, что мог, и до последнего верил в то, что Юлька оклемается.

— Я верю тебе, брат. И ты прости меня за то, что матом тебя послал в тот день. Я просто вообще не контролировал себя.

— Не стоит извиняться, Витя. Я понимаю. Я сам бы так отреагировал. В первую очередь, отдаю Юлины вещи, — Дима ввёз в кабинет маленький чемоданчик, кинул на стол удостоверение Юли и семейную фотографию Пчёлкиных, заляпанную кровью. От этого Витю бросило в дрожь.

— Она всегда носила с собой этот снимок, в нагрудном кармане жилета… — Увидев печальный взгляд Вити, Дима закрыл тему и перешёл к причине своего прихода.

— Я знаю, что у тебя есть вопросы ко мне относительно последних дней жизни Юли. Я тебе отвечу на всё, непременно. Просто моя новость важнее этих вопросов. Если вы меня не выслушаете, — обратился Дима к бригадирам. — Вы сдохнете. Неизвестно, завтра, послезавтра, через год.

Такое мощное начало заставило всех замолчать и обратиться в слух. Дима отмотал на двенадцатое декабря и включил запись разговора Каверина и Лапшина. Белый подполз к диктофону, чтобы разобрать каждое слово. Когда запись выключилась, Дима пояснил:

— Я учился на историческом факультете помимо журналистского, и темой моей диплома был быт древних племён. На Канарах у гуанчей был такой обычай: они казнили не убийцу, а его близких людей, тем самым доставляя преступнику большие страдания. Проще говоря, делали тем самым так, что человеку жизнь не мила была. Я так понимаю, Александр Николаевич, что здесь присутствующие люди подходят под категорию потенциальных… — Дима не знал, как этичнее всего закончить фразу. Белый закивал.

— Да… Я был готов к тому, что он начнёт шмалять по ребятам. Но я думал, что он убьёт меня. Это было бы логичнее всего. Значит, мы переходим в режим повышенной готовности, потом устраняем Каверина, — мгновенно вынес вердикт Белов. Космос с Филом сидели, разинув рты от шока.

— Дима, — Казалось, что Вите было плевать, что его могут убить. — Мне в новогоднюю ночь прислали фотографии трупа моей жены. Меня это наводит на подозрения, что ветер дует не с Чечни, а с России.

Пчёлкин достал конверт и перевернул фотографии на сторону с русской подписью. Дима сканировал глазами каждую буковку.

— Ты знаешь, Витя, я тоже нахожу смерть Юли очень странной. В тот момент на поле боя остались только я, Юля и несколько других журналистов и солдат. По нашим крикам было очевидно, что мы русские. У меня, простите, была нашивка с флагом России. Но меня никто не трогал. Даже не пытался убить меня. Такое ощущение, что они охотились за Юлей конкретно. Хотя… Юля славилась тем, что оказывала медицинскую помощь раненым российским бойцам, она была поставщиком информации…

— Меня ещё удивляет, — вставил своё слово Фил. — Что Макс пропал. Я не могу до него дозвониться. Абонент недоступен уже четыре дня.

— Может, он бухает. Новый год в стране, — фыркнул Космос.

— Кос, Макс не пьёт. Он трезвенник, — отмёл эту мысль Белый. — Но да, его исчезновение кажется очень странным. Я уже приказал Шмидту следить за ним. Он что-то найдёт и сообщит.

— Хорошо, ребята. Кто из вас знал, что Юля улетает в Чечню до того, как об этом объявили по федеральным каналам? Если эта диверсия и была спланирована в России и не относилась к войне, то на это нужно время. Соответственно, нужно раньше остальных знать о Юлиной отлучке и конкретные районы, где она будет работать.

— Я знал, — начал размышлять Витя. — Белый знал. Фил, Космос, Оля, ну это жена Белого, Тома и Макс с Шмидтом.

— Хорошо. И этот Максим сейчас вне зоны доступа… — Дима постучал карандашом по столу. Бригадиры мигом подхватили эту мысль и стали развивать. Пчёла молчал, а потом вскочил, ударив кулаком по столу и взмахнув рукой:

— Братья, алло! Вы что, с ума сошли?! Макс нам как брат! Он столько лет нам помогает! Саша! Не тебя ли он спас во время покушения во дворе Бирюлево? Вы не разобравшись окрестили его предателем! Хотя… — Пчёлкин усмехнулся горько, потирая пальцами подбородок. — У нас такая мода. Сколько ты, Белов, называл меня предателем? — Пчёла шагнул к Белому и тыкнул в грудь пальцем. — Подарил квартиру на свадьбу — получил леща. А 1997? Ты меня вообще под стволы поставил!

— Пчёлкин, спешу напомнить, что я отправил тебя на переливание, чтобы выиграть время и разобраться во всём! — Белов повысил тон. — Я не верил до последнего, что ты подложил взрывчатку!.. Либо ты закрываешь эту тему раз и навсегда, Пчёлкин, либо ты идёшь отсюда к чертям собачьим!

— Ребята, градус снизьте! — Дима подошёл к ним. — Саша, Вите просто сейчас больно. Не стоит реагировать на его слова так остро. Оставьте все обиды в прошлом тысячелетии. Вам самим будет легче жить без этого груза на сердце. Витя, тебе и так непросто. Так зачем добровольно класть на свои плечи ещё один мешок с камнями? Я не хотел говорить, что Макс предатель. Я просто размышляю вслух.

— Ты прав, Дим.

После обоюдных извинений конфликт был исчерпан. Дима уехал, сказав, что ему нужно сдать материал на работе. Белый позвонил Шмидту и узнал, как обстоят дела с поисками Карельского.

— Саша, какая-то чертовщина. Он как сквозь землю провалился. Я по всей Москве его ищу. Нет его, да и всё!

— Пробей его по всем базам. И телефон прослушай. Я уверен, что здесь что-то нечисто, — поручил Белов.

— Понял. Будет сделано, — Шмидт положил трубку и вернулся к расследованию.

Тем же вечером Витя решился на то, что так долго оттягивал. Он съездил в ЗАГС и получил гербовое свидетельство о смерти Юли. Документальный цикл жизни Юлии Фроловой окончен.

Также он договорился с агентством ритуальных услуг о дате и времени похорон.

Всё это время Пчёла жил по вбитой годами программе. Вставал с кровати, умывался, одевался, ездил по делам. В дороге слушал новостные сводки по радио, но не понимал, о чём говорят корреспонденты. Спасала только Настя, к которой Витя стал испытывать особую любовь и нежность. Возможно, потому что он стал отыскивать черты своей любимой в этом детском, невинном личике.

Пчёла и Белый сидели на полу. Вокруг них были разбросаны фотографии Юли. Предстояла тяжёлая задача: выбрать среди этих кадров с улыбчивой, очаровательной Юлей тот, который будет на могиле. С Настей и Ваней сидела Оля.

— Мне нравится вот эта, — Белый взял в руку фото в жанре портрета, где Юля сидела в блузке и загадочно смотрела куда-то в сторону. Она улыбалась уголком губ.

— Только не та, где Юля улыбается, — Витя помотал головой, перебирая страницы фотоальбомов. — Это дикость, на мой взгляд.

Белый кивнул. Он терпеливо относился к отказам друга. Белов готов был просидеть хоть всю ночь, решая этот вопрос. Потому что и дураку было ясно: нельзя оставлять Витю одного.

— Эта? Хотя нет, она тут маленькая…

С снимка на Сашу Белого смотрела восемнадцатилетняя Юля, ещё из Екатеринбурга, тогда ещё Свердловска. Юля держала в руках красный аттестат и гордо смотрела в камеру, позируя школьному фотографу.