— Ты идиот?! Моя жена в плену у этих… — Витя посмотрел на Настю и проглотил все ругательства. — Ты представляешь, что с ней могут делать?!
— Я понимаю, Вить, но не надо принимать такие опасные решения. Даже если ты поедешь в Грозный, велика вероятность твоей гибели, пойми это. Ты же в боях никогда не участвовал. Это не стрелы, это не бандитские разборки — это другое, Пчёлкин. У нас есть лишь один выход — отдать выкуп.
— У нас есть пять лямов? — Пчёлкин закрыл лицо руками, тяжело дыша.
— Я тебя умоляю. Я депутат, ты сколько бабла имеешь, про Юлю я молчу. Если что, могу обратиться к народу, тоже пожертвуют.
— А если разведут? — Спросил Фил. — Мы им деньги, а они не освободят Юлю и расстреляют.
— Нет. Обычно похищают ради двух целей: наживы или обмена. Юля не солдат, нет смысла использовать её, как разменную монету. Значит, первое, — рассуждал Белый. — Всё будет нормально. Главное, чтобы Юля не так сильно мучилась там.
Юля целый день пролежала, отходя от ударов. Она не брала ни кусочка в рот, хотя ей издевательски кинули в ноги яблоко. Юля боялась отравиться, поэтому ничего не принимала из рук врагов.
Юля уже выяснила, что может без особых страданий пережить голод где-то дня два. На седьмой день пребывания в Грозном это не было самой большой проблемой. Юля боялась одного: что её убьют здесь, и она больше никогда не обнимет Витю и Настю. По ним она скучала больше всего на свете сейчас.
Вообще, в плену у Юли появилось время всё обдумать. В том числе и поездку в Чечню. Она отдавала свой профессиональный долг, но как же семья? Слишком большая жертва была ради славы и незабвенья. Юля вспоминала всё, что пережила в 1995 и сейчас, в 1999 и расплакалась.
«С меня довольно. Военная журналистика — точно не для меня. Я должна быть с дочерью. Я такими темпами пропущу всё её взросление.»
Утром Юле выдвинули ряд требований, по которым её могли освободить без выкупа. Она должна была принять ислам, перейти на сторону оппозиции и выйти замуж за старшину.
Юля вновь повторила то, что сказала по прибытии. Ей обещали, что она горько об этом пожалеет.
Чеченские боевики что-то начали горячо обсуждать. Юля выпрямилась и напрягла весь свой слух, чтобы переводить фразы. Из сказанного она поняла только то, что они отойдут куда-то ненадолго, не знают, что делать с пленными. Потом решили, что крепко свяжут, чтобы не сбежали.
Юля дождалась, пока дверь закроется. После этого она напрягла мышцы, чтобы ослабить верёвки. Выпутавшись, она достала из кармана телефон и набрала один номер. Ответ поступил моментально.
— Юля?!
— Витя, у меня мало времени. Эти подонки ушли, я решила с тобой связаться.
— Юля, солнышко моё, Господи, ты жива… — Витя чуть ли не рыдал от счастья. Он не знал, что сказать от нахлынувшей эйфории.
— Да, жива. Со мной всё более-менее в порядке. Меня коцают меньше, чем остальных: они хотят, чтобы я вышла замуж за кого-то из них.
— А кольцо на безымянном пальце их не смущает?
— Вить, их ничего не смущает. Не плати им ничего. Это рискованно. Я попытаюсь бежать завтра. Надеюсь, получится.
— Хорошо. Я в тебя верю. Юль, что с тобой там делают? Тебя не насилуют, не бьют?
— Бьют, когда я в открытую выступаю против них. Кормят ужасно, но что имеем. Я стараюсь мало есть, а то вдруг отравлюсь. С Настей всё хорошо?
— Да. Она начала ходить. Два дня назад, представляешь? Фил снял этот момент.
Юле вдруг стало больно и обидно, что она пропустила такой важный шаг в развитии дочери и не была рядом… Но времени было мало на грусть. Юля услышала шаги и закруглила разговор:
— Они идут. Не переживай за меня. Я люблю вас, Пчёлки…
— И мы тебя, солнышко.
Юля быстро убрала телефон в карман, связала себя крепче прежнего и легла на пол. К счастью, её не поймали на разговоре с родными. Спала той ночью Юля на холодном, шершавом полу. Но это был самый крепкий её сон, ведь появилась надежда на спасение. Перед сном Юля мысленно попросила помощи у мамы, папы, Вероники — всех, кто был ей близок, но так далёк…
Утром Юля воспользовалась уходом похитителей, набрала Диму и сказала два слова:
— Действуй, Глушков.
Дима выехал из гостиницы ни свет, ни заря. Оружие он получил от «бригады» Белова. Глушков не боялся. Он был уверен в успехе операции. Грузовик, на котором он ехал, остановился возле хижины. Дима спрыгнул с мешков, поблагодарил водителя водкой.
— Дай Бог тебе справиться. Эта девочка не заслужила страданий.
Дима кивнул и побежал в сторону постройки. Автомат висел у него под курткой. Скорость Глушкова уменьшали сугробы. Дима ругал эту зиму нещадно за её присутствие в неподходящий момент.
Дверь была на замке. Диме не повезло: это означало трату времени, которое было драгоценно! Дима взломал замки и ворвался в хижину. Наперевес ему пошёл один из чеченцев. Дима тут же вырубил его, схватив за волосы и ударив об бетонную стену. Когда к нему подошли двое других, Дима резким движением достал автомат. Он понял, что стрелять придётся стоя, поэтому, держа поддерживающую руку подвернутой под винтовку, он упёр локоть в грудную клетку.
Стараясь не сбивать дыхание и не дать волнению настигнуть его, Дима начал стрельбу, закрыв один глаз для более точного прицела. Враги не успели среагировать — эффект неожиданности сработал. Дима справился очень быстро.
— Дима…
На Юле начал сказываться пережитый стресс — она начала заваливаться на бок, теряя сознание.
— Юленька, всё кончилось, — Дима разорвал верёвки. — Пойдём на свободу, скорее…
— Дима, освободи ещё ребят, они наши… — Умоляла Юля, опираясь двумя руками об Глушкова.
— Я это и собирался сделать, — помогая Юле встать, Дима вызволил трёх бойцов и громко сказал:
— Вы свободны!
Юля служила опорой для них: за время заточения ноги забыли, как ходить. Дима же поддерживал Юлю, не давая упасть. Вдыхая свежий воздух, Юля плакала от осознания того, что кошмар позади. Снег никогда не был таким кристально чистым, солнце никогда не было таким ярким, а небо — таким бескрайним и голубым.
Но не тут-то было: в кустах притаились ещё силовики, которые готовились открыть огонь на Диму. Но он был готов к этому: Дима начал стрелять с колена, потому что это положение можно было занять быстрее всего. Он представлял меньшую цель, и в него сложнее было попасть.
— Юля, уведи остальных! — Крикнул Дима. Юля побежала вместе с солдатами, куда глаза глядят. Только вперёд, лишь бы быстрее скрыться от этого ужаса… Перестрелка продолжалась минут десять. Дима вытер пот со лба и догнал Юлю.
— Слава Богу…
— Спасибо вам… Мы уже думали, что всю жизнь будем здесь торчать. Никогда не любили журналистов, но теперь мы изменили свои взгляды, — бойцы пожали руку Диме.
— Я боролся не только за вас, но и за Родину, — ответил Дима.
Солдаты отправились в свою часть, а Юля с Димой — в временное жильё. Юля не могла решиться, но задала вопрос:
— Дим, ты когда-то лишал кого-то жизни до сегодняшнего дня?
— Было дело, — Глушков потёр подбородок. — Но я даже не переживаю, потому что я только врагов трогаю. А их я за людей не считаю. Кстати, я так посмотрел на оружие, которое поступило от твоего мужа… Твой Витя довольно крутой в своих кругах, как я понял.
— Ну да, есть такое, — Юля не видела в этом повода для гордости, поэтому пожала плечами.
Двадцать девятое декабря. Юлино пребывание в Чечне почти закончилось. Её последний репортаж. Всё внутри сияло от восторга. Юля в нетерпении ждала окончания рабочего дня.
Витя покормил Настю детским пюре, поднял её на руки и подошёл к телевизору. Юля рассказывала о полевых госпиталях в Грозном.
— Настя, смотри, это твоя мама, — рассказал Пчёлкин. — Правда, она храбрая?
Настя прислонила маленькую ладошку к экрану. Витя почесал голову малышке.
— Завтра мама будет дома, и мы с тобой нарядим ёлку. А послезавтра — Новый Год. К нам придёт Дед Мороз и положит подарочки. Будет весело, я тебе гарантирую… А хочешь с мамой поговорить? Хочешь, конечно. Давай мы ей позвоним… — Витя положил дочь в кроватку и набрал Юлин чеченский номер. Фролова сняла моментально.
