— Она пошла, ты видел?! — Витя пережил душевный подъём.

Настя решила закрепить успех и, смеясь, дошла до куклы, лежавшей на полу, взяла её в руки и пошла к отцу. Витя обнял дочурку и поцеловал в макушку.

Бойцы очень редко давали интервью журналистам. Как правило, при виде камер, микрофонов и диктофонов пробирала мелкая дрожь, ведь надо было вновь проживать самые страшные минуты. Но Юля старалась находить к каждому подход и вызвать чувство доверия.

— ... Первой потерей был наш знакомый. Отправился на разведку, вечером был убит двумя выстрелами в голову…

— Вы были когда-то в плену?

— Было один раз. Сейчас очень много таких случаев. Забирают, потом выкупы требуют у родных. Я помню, когда попал, угрожали, что сейчас зарежут. В тот момент я не думал о смерти. Я не хотел верить, что умру, запретил себе думать об этом.

— ...Настоящие проблемы у нас сейчас, главным образом, с составом. Много ребят погибло, и стали присылать кого попало. Лишь бы набрать заданное число. Техники также нет нормальной. У нас танков на весь батальон семь штук. Запас боеприпасов недостаточен. Ну куда это годится? Никто сверху нам не помогает…

На следующий день, когда Юля отправила эти материалы редактору, ей сначала отказали. Хотели дистанцироваться от проблем армии. Но Юлька настояла на своём…

Юля спокойно переносила эту командировку первые три дня. Психика стала давать заднюю на четвёртые сутки, когда в перерывах между репортажами Юля спасала русских солдат, оказывая им первую помощь и помогая транспортировать в полевой госпиталь. Он представлял собой большую палатку, печки-буржуйки и три операционных.

Слишком частое столкновение с страданиями и болью сильно выматывало Юлю. Хотелось скулить, как собака под забором.

В ночь с пятые на шестые сутки Юля закурила уже вторую пачку за день, посмотрела в окно и сказала устало:

— Я заебалась.

— От чего? — Спросил Дима.

— От всего этого кошмара, — Юля выдохнула табачный дым в открытое окно.

Шестой день. Юля уже зачёркивала дни до возвращения домой. Выходило большое количество репортажей, сделанных Юлей. Юля старалась освещать события с разных позиций. В этом и было её преимущество.

Утром Пчёлкина написала письмо Вите. Она нуждалась в том, чтобы получить в ответ знакомый, размашистый почерк. Не зря говорят, что стиль написания отражает человека — взглянув на строчки, можно было сразу заметить вспыльчивый характер Пчёлкина.

В письмо Юля вложила две фотографии. Одна — групповая, сделанная сразу по приезде в Чечню. Все журналисты, которые приехали в Грозный отдавать свой профессиональный долг, встали в одну шеренгу возле автобуса. Ещё счастливые, свежие лица. Сколько останется из этих людей?

На второй — Юля в поле. Её случайно сфотографировал Дима Глушков. В тот момент Юля говорила с одним из российских бойцов, поэтому в кадре она стояла боком.

Отправив письмо, Юля залезла в холодильник и обнаружила, что всё съестное закончилось.

— Чёрт… — Юля захлопнула дверцу.

— Разве чёрты водятся в холодильниках? — Дима стоял сзади, поэтому услышал ругательство.

— Да у меня мышь повесилась! Есть нечего. Не рассчитала запасы, — Юля хлопнула себя по лбу. — Придётся топать на рынок.

— Ты уверена? Каждая вылазка сейчас опасна. Я за тебя головой отвечаю, Фро… Пчёлкина. Не могу привыкнуть, прости, — в зелёных глазах Димы было искреннее беспокойство.

— Я понимаю, что ты отвечаешь за меня головой, но я уже воробей стреляный{?}[Очень опытный человек, которого трудно провести, обмануть или удивить; бывалый человек.]. Не переживай за меня. Я буду осторожна.

— Ну смотри мне! — Дима похлопал Юлю по плечу и ушёл к себе в номер. Ему предстояла вылазка в один из батальонов.

Однако Юля нарушила своё обещание. Неосознанно, ненарочно. Когда она преодолела метр от своего дома, её толкнули на землю и накинули мешок на голову. Юля закричала, надеясь, что ей помогут. Это усугубило ситуацию. По языку нападавшие поняли, кто она по национальности…

Юля от недостатка воздуха потеряла сознание, поэтому бояться было некогда. Очнулась Юля в какой-то хижине, где вместо окон были решётки. С ней в заточении было несколько бойцов. Их измученные лица не предвещали ничего хорошего для Юли. Пчёлкина похлопала себя по карманам и поняла, что у неё украли пистолет. Так что она обезоружена по всем фронтам.

Юля попыталась встать, но её ноги были закованы в кандалы. От любого телодвижения на коже проступали капли крови. Юля отчаялась и ударила несколько раз кулаком по полу.

В помещение зашло трое людей, чеченцев. Они уже начали отращивать бороды. Глазёнки, маленькие, узкие, смотрели с ненавистью на новоприбывшую.

Во рту всё мигом пересохло от стресса. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Юля сжалась в комочек. Один из врагов, видимо, самый старший (Юля определила это по длине бороды) подошёл к ней и выдал матерную тираду на минуты три. Сразу на двух языках он высказал своё мнение о Юлии: чеченском и русском. Беда была в том, что Юля знала и чеченский…

— Если ты встанешь перед нами на колени, мы тебя пощадим.

Юля задрожала от поднявшегося гнева. Чтоб она, Юлия Фролова, встала на колени перед тем, кто причастен к смертям ни в чём не повинных людей? Да никогда в жизни!

— Хьо суна кIел ву…{?}[Ругательство на чеченском. Обозначает «Мне плевать на вас», только грубее. Буквой I обозначается звонкий гортанный звук, произносимый с резким выдохом. ] — ответила она, посмотрев твёрдым, непоколебимым взглядом на противника. Она знала, как оскорбительны эти слова и не боялась последствий, которые наступили тут же, в виде побоев.

— Отстаньте от неё. Что вы на девушку нападаете?.. — Раздался чей-то робкий голос. Тогда говорившему выразительным жестом пригрозили отрезать голову.

Не случайно «духи» напали именно на Юлю. Во-первых, понимали, что за неё могут отдать большой выкуп: знали, что она известная журналистка, а её муж — крупный бизнесмен. Во-вторых — она помогала русским, и хотели этому воспрепятствовать.

Беловы и Валерка Филатов зашли к Пчёлкину: Саша хотел решить с Витей деловые вопросы, Оля же соскучилась по Насте. Вечер должен был быть уютным и счастливым.

Витя кружил Настю, имитируя жужжанье пчелы. Это была их любимая с дочерью игра, направленная на укрепление вестибулярного аппарата. О последнем Пчёлкин не догадывался.

— Девять вечера… Сань, включай на новости, — Витя подбросил Настю и тут же поймал, проявив реакцию кошки. Белый взял пульт. На РТР шёл какой-то фильм, на другом канале — мыльная опера… И вот он дошёл до ОРТ. Счастье покинуло всех присутствующих в комнате, когда показали видео, где Юля, с связанными руками стоит перед «духом», свирепо смотря на него.

— Информация о том, что журналистка, телеведущая, общественный деятель Юлия Пчёлкина находится в плену у чеченских силовиков, подтвердилась. За неё требуют выкуп в размере пяти миллионов рублей…

Оля сжала пальцами воротник рубашки мужа, уронила голову ему на плечо и истошно заорала. Время остановилось. Была только боль, которую ощущал каждый. Витя опёрся руками об стол, не в силах пошевелиться.

— Почему она?! Господи, ну почему какие-то уроды ломают жизни невиновных людей?! Неужели на них управы нет?! Их же мало, шайка мелкая, а пугают нас! Обдирают! — Шептала Оля, начиная плакать. Белый погладил жену по голове.

— Тихо, милая. Вдох-выдох. Юля ещё не умерла. Всё решим, слышишь?

Оля пришла в себя и обняла Настю, которую спугнула своей истерикой. Следующий на очереди был Витя.

— Я вылетаю в Чечню, — принял решение Пчёлкин, кинув лист бумаги на пол.

— Угомонись, сядь! Какая Чечня? Ты оружие держал в руках? Тебя прикончат в первый же день, да и всё! Юле не будет легче от того, что ты погибнешь просто так. И у тебя дочь на руках — кто за ней смотреть будет? Поедет в детдом, да и всё, — растолковывал Белый, но Пчёлкин скинул его руку с плеча и заорал: