— Возьми меня, — говорит Пчёлкина ему в ухо. Желание смело остатки нерешительности. Жадно впившись в губы Юли, Пчёлкин плавно проникает. Его буквально захлестнуло чувство эйфории. Из груди вырывались рваные вздохи, которые сливались в унисон с Юлиными. Движения стали чуть быстрее, но по-прежнему сохраняли чувственность.
Она то кусала губу, то широко раскрывала рот, а ее спинка все сильнее прогибалась в пояснице. Два разгоряченных тела стремительно покрывались горячим липким потом, новая волна напряжения заполнила комнату тяжелым запахом страсти и безумия.
Эта ночь стала особенной для Вити по ощущениям. Сегодня Юля стала всецело принадлежать ему. Юля же представляла, что это последний раз. От этого всё внутри сгорало и хотелось плакать. Блаженство, это сильное по эмоциональной окраске слово, сюда идеально подходит для описания их чувств.
Обездвиженных сильной волной наслаждения, они рухнули рядом друг с другом, тяжело дыша.
— Можно задать тебе два вопроса? — Юля прижалась щекой к груди Пчёлкина.
— Валяй.
— Первое — ты начал со мной отношения в попытках забыть Олю? Неважно, любишь ли ты меня сейчас, я хочу узнать, что двигало тобой тогда.
Тяжёлый вздох, сигнализирующий о том, что Пчёла взбесился.
— Слушай, хватит уже о ней спрашивать. Это давно пройденный этап, твоя ревность бессмысленна и действует на нервы. Да, я любил её, ты довольна? Но когда я увидел тебя, то переключился на тебя! Я сразу забыл Олю. Когда ты это уяснишь, в конце концов? И вообще, мы сейчас в натянутых отношениях с ней, между прочим.
— Почему это? — Юля поправила сползшую лямку пеньюара. Витя снял её снова.
— Мне нравится так больше. Ну она не принимает меня из-за моих прошлых проёбов в твой адрес. Женская солидарность, все дела. Меня это не волнует, и унижаться перед ней я не собираюсь. Я и так из кожи вон лезу, чтобы загладить свою вину.
— Угомонись, я поняла. Второй вопрос такой. Шмидт, конечно, молодец, быстро среагировал, когда на меня хотели напасть. Но если бы мне испортили внешность? Ты бы остался со мной?
Пчёлкин отвернулся к стенке и пробурчал:
— Я не знаю.
«Ну не “нет”, уже хорошо».
— Спасибо за честный ответ, — Юля отвернулась в противоположную сторону. Неприятный осадок от страха, что с ней остаются, пока она красивая, не давал уснуть до самого утра.
По будильнику Юля проснулась и подбежала к чемодану, который был наполовину заполнен. В этот раз Юля упаковалась только самым нужным: двумя сменными комплектами одежды, алкоголем и сигаретами для приманки и расположения к себе людей, какой-то книжкой для снятия стресса, успокоительные, аптечку. Все документы, в том числе и справку о смене фамилии Юля запихнула в нижний отсек. Из продовольствия Юля взяла сухари, сгущёнку, хлеб, колбасу, молоко длительного хранения.
Пчёлкин из-за бесконечного шуршания и шорохов проснулся. Почему-то в этот раз он был спокоен. Шестое чувство подсказывало, что Юля быстро вернётся. Поэтому он даже не пытался переубедить Юлю в важности этой поездки.
Когда долгие сборы подошли к концу, Юля вдруг подорвалась к Насте, которая игралась с игрушками, сидя на полу. Юля взяла дочь на руки и расцеловала ей лицо, не тревожась о том, что испачкает его помадой. Настя радостно засмеялась, улыбаясь широко.
— Я так тебя люблю, Настенька… — Юля только сейчас начала понимать отчётливо, что на десять дней расстанется с ребёнком. Дай Бог, чтобы не на больший срок. Как эту разлуку перенесёт Юля, которая каждую свободную минуту была с Настей, никто не мог предположить.
— Юль, Макс уже ждёт, — Витя не хотел отрывать мать от дочери, но выхода не было.
— Поняла, — Юля положила девочку обратно в кровать, погладила по животу и отошла от неё.
Юля чмокнула мужа в щёку, переоделась в светло-голубые джинсы и завязала волосы в маленький хвостик. Сверху она накинула бежевое тонкое пальто. Пчёлкин, который успел собраться к тому времени, помог спустить чемодан на первый этаж по лестнице.
— Трындец снегу навалило, — заметил Пчёлкин, который еле пробирался сквозь эти сугробы. — Надеюсь, в Чечне будет поменьше.
— Да ладно, снег — ещё не самое страшное, что меня может ожидать, — Пчёлкина усмехнулась. Она вгляделась в даль и увидела знакомые лица.
— Вон там Макс, вроде. И Белый с Олей…
Беловы приехали первыми. Филатовы пообещали подъехать уже непосредственно к аэропорту. Они опаздывали из-за напряжённой ситуации на дороге. На Оле и лица не было. Она смотрела на Юлю глазами полными слёз. Ей искренне хотелось схватить подругу за плечи и трясти, долго, долго, повторяя: «Что ты, чёрт возьми, делаешь?». Вместо этого она сохраняла тишину.
Юля прекрасно понимала, что делала. Она хотела открыто освещать те события, о которых нельзя было молчать. Также она хотела помогать тем, кто был там.
Юля села на переднее сиденье, возле Карельского. Сзади неё сидели все остальные. В темноте, да не в обиде, как говорится.
— Юль, ты боишься? — Белов пытался счита́ть хоть какую-то эмоцию Юлии, но она всё держала за семью замками. Она молчала, положив руки на колени.
— Ну зачем тебе это?! — Оля не выдержала. — Ты уже один раз отдала свой долг, к чему тебе это?!
— Затем, что я должна говорить об этом! Я должна быть там! Тебе не понять!
Юлина настойчивость, пламенность её речи заставили Олю замолчать.
— Она знает, что делать, не стоит волноваться. Я чувствую, что всё будет в порядке, — Витя потеребил кольцо на пальце.
— Ты себя успокаиваешь или нас? — С недовольством поинтересовалась Оля. Пчёлкин уже собирался наорать в ответ, но сдержался: всё-таки это жена Белого, и если он повысит тон, получит в лицо.
— Начинается регистрация на рейс «Москва-Грозный»... — На каком-то особенном, неразборчивом дикторском языке сообщили в громкоговоритель. Валера с Витей понесли чемодан. Юля с Олей еле поспевали за ними. Юля старалась не смотреть назад: по первому опыту она знала, что это причинит невыносимую боль.
Идти, не оглядываясь, чтобы не дать себе шанса на побег.
Вокруг уже было много известных корреспондентов. Юля поздоровалась с ними, пожала кому-то руку. Дима уже тоже был на месте и помахал Юле рукой.
— Ребят, не унывайте, — Юля обратилась к провожающим. — Всё будет хорошо, я обещаю! И мы обязательно поедем на каток, покатаемся на коньках, — Юля широко улыбнулась, чтобы слёзы не заблестели на длинных ресницах…
— Так и будет, родная. Я тебя люблю. Помни об этом всегда, — Витя погладил Юлю по щеке.
— Пожалуйста, в этот раз дождись меня, — с мольбой сказала Юля.
— Дождусь. Клянусь.
Притянув Юлю к себе, он поцеловал её, со всей той любовью, которой испытывал. Их дыхание, мысли, желания, чувства — всё это было единым. Не отпускать и не потерять — вот чего они хотели. Юля старалась сохранить образ Пчёлкина настолько отчётливо, насколько это возможно. В трудные минуты она смогла бы найти утешение. Юля старалась запомнить тепло его рук, нежность глаз, аккуратность касаний.
— Время прощаться?.. — Юля повернулась к самым близким для неё людям. Страх, который притаился в глубинках души, вылезал наружу.
— Только не говори «прощай», ладно?.. — Белый обнял Юлю и поцеловал три раза в щеку. Валера пожал руку и похлопал по плечу. Макс ограничился лишь фразой:
— Береги себя, Юля.
Космос буквально набросился на Юлю с объятиями, едва не задушив. Потом он кашлянул в кулак и перекрестил Юлю.
— Бог будет рядом с тобой. Я буду каждый день за тебя свечу ставить.
— Холмогоров, твою мать, — Пчёлкина покоробило от этой, как ему казалось, ложной веры в Бога.
— Не ссорьтесь, пожалуйста, — Юля обняла их обоих. — Уже ясно, чья я, — Юля показала кольцо на безымянном пальце. Космос сделал шаг навстречу Юле и тихонько сказал:
— Если этот жук тебе изменит, я его собственноручно кастрирую.
— А я введу в нокаут, — добавил Фил. Юля побоялась с ними спорить.
