— Белова и Филатова тоже были очевидными. Я короче позову маму с папой, пацанов наших… — Витя вписал в блокнот людей. — Семь человек, получается… Любимое число Сашки Белова. Но маловато вышло. Слушай, а журналюги будут на свадьбе?
— К сожалению. Даже если я скрою данные о месте и дате росписи, это очень легко вычислить. И ты не сможешь воспрепятствовать их деятельности, иначе нарушишь закон.
— Тогда наших боевых товарищей не позовешь. Ну как ты себе представляешь: ты выставляешь меня законопослушным предпринимателем, а на моей свадьбе почему-то присутствуют люди в малиновых пиджаках, цепях и на девятках?
— Слушай, с моей стороны я больше никого позвать не смогу. У меня нет больше никого. Остальные умерли. Думаю, этого достаточно. Зато такую свадьбу закатим — яркую, красивую! Я готова все сбережения отдать. Я просто так долго этого ждала… — Юля положила ладони на свои щёчки, покрасневшие от восторга.
— Умрём с голоду, но пыль в глаза пустим, — заключил Пчёлкин.
За эти дни до свадьбы Юля не могла бы пожаловаться, что ей скучно и нечем заняться. Подготовка к свадьбе, урегулирование вопросов, связанных с военной командировкой, параллельная работа телеведущей… Юля искала банкетный зал, подходящее платье, продумывала структуру вечера и то, как реализовать сюрприз для гостей.
А что Витя Пчёлкин? Он провожал свою холостяцкую жизнь с пацанами. Пил пиво в барах, зависал в «Метелице». Всё под контролем Саши Белого. Слава Богу, что хотя бы костюм купил.
Восемнадцатого декабря, за день до свадьбы, Юля проснулась посреди ночи с громким криком. Сердце танцевало танго. Витя, который был в крепкой фазе сна, не понял, что произошло.
— Мне приснилась мама. Она находилась в темноте. От неё исходило странное сияние. Она стояла ко мне спиной. Я пытаюсь коснуться её, но она отталкивает меня легонько, обнимает… И когда я хочу задать ей вопрос, уже не помню какой, она говорит несколько слов… Четыре девятки. Смерть.
— Четыре девятки? Чей-то автомобильный номер типа? Там же не может быть столько девяток. Бред какой-то. Юль, ты себя уже накручиваешь. Завтра наша свадьба, мы повеселимся, всё будет хорошо.
— Витя, наша свадьба 19 декабря 1999. Три девятки в году и одна девятка в дне. Пожалуйста, будь осторожен, — Юля погладила его по груди и повернула голову в сторону детской кроватки. Настя спала.
— У входа в ЗАГС будут стоять наши люди. В самом зале — Макс и Шмидт. Ты знаешь, что они надёжные охранники? В случае чего они порешают всё. Ты просто волнуешься перед поездкой в Чечню. Может, откажешься, пока не поздно?
— Нет, Вить. Я лечу. Мне там будет безопаснее в какой-то степени, чем в Москве. Ты думаешь, Каверин спокойно отреагирует на проигрыш? Он меня ненавидит и обвиняет во всех бедах, — Юля выпила немного воды из стакана. Витя невольно залюбовался фигурой Юли, которая была видна под тонкой рубашкой.
— Он Белого ненавидит. А насчёт тебя — ну побесится — перестанет. Так что не парься. Настя уснула? Проверь её, а то вдруг проснулась из-за твоих криков.
Юля нагнулась к дочери и прислушалась к дыханию. Оно было еле слышным, что говорило о том, что Настя очень крепко спит.
— Спит, а что?
— Иди ко мне, я помогу тебе расслабиться, — Витя потянул Юлю за руку, и она упала к нему. Пчёла уже начал целовать шею Юли, проводя рукой по волосам, но Юля смогла вырваться и погрозить пальцем:
— Жди до брачной ночи.
Последнее утро Юлии в качестве невесты Вити Пчёлкина грянуло. Она встала пораньше, чтобы уехать к Оле. Юля следовала традиции, что невесту собирают её подружки.
Юля умылась, уточнила, в силе ли бронь в ресторане, накрасилась, помыла голову, поела яичницу, покормила Настю кашей, которая была благополучно разбросана по столу (Настя неохотно кушала кашу, но Юля её предлагала вновь и вновь из-за пользы блюда), подмела пол в квартире, протёрла пыль, надела свитер с джинсами, причесалась.
Витя Пчёлкин за это время открыл глаза. На часах — одиннадцать утра. Юли уже не было в квартире. У парадной стояла машина Макса. Увидев Фролову, Карельский начал осыпать её поздравлениями, пожеланиями счастливого брака, крепкого супружеского союза. Юля ответила на это скромной улыбкой.
Пока пробок ещё не было. Они долетели до квартиры Беловых с ветерком. Юля позвонилась в дверь. Оля уже была на марафете: короткое платье, туфли, завитые волосы.
— Ты во сколько встала? — в изумлении спросила Юля, поцеловав подругу в щёку.
— В девять. Ваня обычно просыпается в это время. Он идёт ко мне и начинает будить. Ну что, начнём с причёски?
— Что можно на каре сделать? — Юля села на стул перед зеркалом, вокруг которого лежала косметика, флаконы с духами.
— Тома сказала, что может красиво его уложить. Она скоро подъедет.
— Если она справится, то я буду ей очень благодарна. Чёрт, я забыла ногти накрасить! — Юля рассматривала свои пальцы.
— Уладим этот вопрос, не переживай. Ты переодевайся пока, чтобы потом причёску не сбить.
— Хочешь, отвернись, — Юля подошла к пакету, где лежал свадебный наряд.
— Да ладно, зачем, — Белова подала плечами. — По-моему, мы когда целовались, прошли уровень стеснения.
Юля всё равно немного стыдилась, когда снимала с себя свитер, поэтому постаралась сделать это как можно быстрее.
— Что-то песня в голове всплыла, — Юля облачилась в праздничный образ. — Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене…
Оля уже собралась завязывать платье и разбираться с верёвками, но ужаснулась. На спине Юли были многочисленные шрамы, незажившие царапины, синяки.
— И я вижу свежие шрамы… На гладкой, как бархат спине… — не так весело допела Белова. — Откуда у тебя столько всего?
— Где-то от Лёши, где-то от военной командировки. Бывает, — буднично рассказала Юля. — Затяни меня потуже, думаю, это получится.
Оля потянула завязки на себя.
— Мало. Ещё много свободного места.
— Юль, мы сейчас предела достигнем… Я никогда не думала, что встречу девушку, которую так плотно можно завязать, — Оля создала бантик.
Бригадиры тоже трудились над подготовкой к торжеству. Главной их целью было украшение автомобиля Пчёлы.
— Ё-моё, как эти шарики прикрепить… — Космос вроде закреплял шарики, но они вновь падали на землю, рискуя лопнуть. Белый сидел на крыше автомобиля и разбирался с куклой.
— Пчёлкин, тебе не кажется, что мы опоздали с куклой? У вас уже в кроватке лежит маленькая, живая.
— За второй пойдём, может быть.
Сегодня Пчёлкин изменил своей традиции ходить в чёрном цвете. Он стоял в белоснежном костюме. Только галстук был синим. Пчёла следил за Настей, лежавшей в коляске. Он решил убить двух зайцев — решить все свои вопросы и дать ребёнку возможность подышать воздухом.
— А ведь когда-то ты был сопливым пацаном, который мог с двумя за ночь, — Космос похлопал в ладоши: прошло несколько секунд, а шарик не упал и остался болтаться по ветру.
— Слава Богу, что я отошёл от этого. Мне нравится быть папашей. Это очень странно, но я жить не могу без Насти. Знаете, платьица подбирать, хвостики делать… Это же прикольно.
— Ты просто родил дочь от любимой женщины. Любишь маму ребёнка — любишь и его, раздельной любви быть не может. У меня получилось, — Белый прыгнул на землю, поправив синюю ленту с золотыми буквами «Свидетель», — Вы Настю с кем оставите?
— С няней. Юля договорилась с какой-то женщиной, говорит, она сидела с дочкой коллеги. Фроловой виднее, — Пчёлкин повернулся, чтобы взять Настю на руки и укачать её, но обомлел.
Коляски не было.
Пчёла сначала стоял, молча смотря на зияющую пустоту, а потом побежал к одному дереву, к другому… От шока он даже не понимал, что Насти не может здесь быть.
— Саня, где она?! — Пчёлкин заметался по улице, хватался за голову.
— Настя? Да в коляске была… — Белый покрутил головой по сторонам и понял, что ошибся. — Чертовщина какая-то!
