Витя молчал, позволяя говорить дальше. Постепенно он начал понимать позицию Юли, и гнев, вспыхнувший минутами ранее, сходил на нет.

— Я понимаю твой страх, Вить. Ты боишься за мою жизнь. Но я уже не та журналистка из 1995. Когда я летела в Чечню в первый раз, я была неопытна. Я была только два года в журналистике. Я толком не прошла военную подготовку. Только в вузе два года и потом год… Сейчас же я повысила квалификацию. Ещё у меня было рассеянное внимание из-за твоей измены. Я ничего не соображала. Как я говорила что-то, не знаю… Я была под сильными транквилизаторами. Я не успела среагировать, когда началась стрельба. Сейчас всё будет хорошо, клянусь. Десять дней, и я буду дома. Зато Настя будет гордиться мною, — Юля улыбалась, но на глазах уже блестели слёзы. — Она будет знать, что её мама выполняла свой долг. Ещё Дима туда летит. Ты помнишь его, Вить? Он же хороший мужик. Он, если что, поможет мне. Я буду под его надзором. Всё гладко, видишь? Пожалуйста, пойми меня, — Юля наклонила голову ему на руки.

— Юля, Юлька, что же ты делаешь… — Пчёлкин проводил дрожащей рукой по волосам Юли. — Я постараюсь тебя понять.

Юля приподняла голову.

— Потому что ты всегда понимала меня. Ты принимала мою жизнь такой, какая она есть. Молчала. Не пилила мозг.

— Всё будет хорошо, Витя. Я приеду домой, и мы встретим новое тысячелетие. Нас, кстати, из-за моей командировки должны быстрее расписать. Всё-таки это уважительная причина, — Юля вернулась к более приятной теме, чтобы сгладить углы.

— Сомневаюсь, что работники ЗАГСа сочтут эту причину уважительной. Если это получится, то тогда от твоей поездки в Чечню даже плюсы найдутся. Свидетель однозначно будет Белый, иначе он меня прикончит.

— Да ладно, пускай Белый, я не против, — Юля пожала плечами. — Давай свадьбу потом обсудим, ладно?.. Я просто хотела тебе предложить Настёну крестить, пока я не улетела. Чем раньше, тем лучше. И мне спокойнее.

— Нихера ты верующая, — Пчёлкин прыснул. — Я не против, конечно, но к чему такая спешка?

— Детей вообще крестят до первых двух месяцев! А Насте уже год и месяц. Так что, ты за?

— Я не против. Крёстные кто будут тогда? Вообще, когда мы начали с тобой встречаться, Белый мне все уши прожужжал с тем, что хочет участвовать в этом. Судя по тому, как он воспитывает Ваню и относится к Насте, он неплохой вариант.

Белов действительно очень любил Настю, несмотря на то, что она не являлась его кровью. Он часто приходил к ней с подарками, причём не дешёвыми: Юля из-за материнства потихоньку начала ориентироваться в расценках. Юля пыталась отговорить Белова от покупки игрушек, но тот очень сильно обижался и возмущался.

— Хорошо, с отцом вопрос решён. А мама кто? Если бы Вероника была жива, то я бы выбрала её… — Юля грустно вздохнула. — Жаль, что супруги не могут выступать крёстными. Я бы Олю взяла. Она моя самая близкая подруга.

— Может Тому Филатову? Она же тебе не совсем чужой человек. Да и она ответственная, порядочная.

— Тут палка о двух концах, — Юля засомневалась, почесав затылок. — С одной стороны, я согласна с твоим предложением, с другой — это может быть болезненный укол. Я так понимаю, — Юля замялась. — Что они бездетны не потому, что не хотят?

— Я не разговаривал с ними на эту тему, но вроде да, у них не получается что-то. Мне наоборот кажется, что они будут рады. Попробуй поговорить с ними. Ты же лучше ладишь с людьми, — Пчёла взял Настю из кроватки и посадил к себе на коленки. Он всё чаще проявлял тактильную сторону отцовской любви.

— Анастасия Викторовна, улыбнитесь мне. Скажи «Па-па», — по слогам выговорил он. — Па-па.

— С какой стати? Я её рожала почти десять часов! — вспылила Юля. — Нет, она скажет «мама».

— Слушай, я дико извиняюсь, но без меня Насти бы не было. Я принимал непосредственное участие в процессе зачатия. Да, оно было не болезненным, в отличие от тебя, но отрицать мою причастность глупо. Давай ещё посрёмся, выясняя, какое первое слово скажет наша дочь?

— Всё, не кипятись, любимый, — Юля положила руки на спину Пчёлкина, прислонившись головой к его плечу. Настя радостно пискнула. Витя схватил несильно дочурку за нос.

На крещении Настеньки присутствовал очень узкий круг лиц: Беловы, Филатовы, Пчёлкины и Космос. Последнего Юля позвала, так как видела привязанность Холмогорова к Насте. Она проявлялась, главным образом, в разговорах и взглядах. Тома с радостью откликнулась на предложение стать крёстной мамой.

Из белокаменной церкви с золотым крестом на куполе выходили прихожане. Звон колоколов вызывал умиротворение и пробуждал самые светлые чувства души. Юля не переставала гладить и обнимать дочь, которая мирно спала в коляске. Тома бережно несла пакет со всеми принадлежностями для крещения.

У входа они остановились и перекрестились. Беловы поцеловались три раза в щёки. Космос вновь облажался: он крестился неправильно. Фил подошёл к нему и прошипел:

— Справа налево, чукча. Я тебе это уже говорил при Ванькином крещении.

— Забыл, виноват. Надеюсь, Господь простит, — Космосу стало действительно стыдно, и он поспешно повторил действие, но уже в правильном порядке.

— Давайте поскорее, а то опоздаем! — Юля вытащила Настю из коляски, поправляя капюшон на комбинезончике. Пчёлкин тихо сказал Белому, чтобы Юля не услышала:

— Не переживай, у неё задвиг просто такой. У нас ещё полчаса.

В церкви у Томы с Белым возник небольшой спор относительно крестика. Томочка говорила, что девочке нужно золото, Белый говорил о серебре и показывал в доказательство свою цепочку. Юля остановилась на позиции Белова.

Настя, приоткрыв маленький ротик, рассматривала эту незнакомую для неё обстановку. Настенька ещё никогда не была в церкви. Священник, который должен был провести таинство, позвал гостей в зал. Юля продолжала до последнего держать ребёнка на руках, будто боясь, что её отнимут.

— Фотографировать можно? — уточнила Юля.

— Нужно получить благословение от батюшки на это, — объяснила Оля.

— Ну тогда ни к чему фотосъёмка. Главное — запомнить этот момент.

Настя вела себя смирно, не издавала ни звука. Священнослужитель читал молитвы, потом нарисовал кисточкой крест на лбу Насти. Та уже потянулась ручонкой за кистью.

— Мартышка, ей-Богу, — прошептала Юля. Она не сводя глаз следила за процессом, понимая, что теперь Настя стала ближе к Богу.

Далее шло купание. Настю, уже раздетую, окунули в первый раз. Здесь девочка начала плакать, видимо испугавшись происходящего, но тихонько. После трёхкратного окунания ребёнка передали крестной матери. Филатова укутала Настю в полотенце, надела белую рубашку и крестик.

— Встаём на общий снимок! — Макс, неизменный телохранитель команды, помахал рукой. Несмотря на холод, все встали вместе, чтобы запечатлеть этот ценный и памятный миг. Юля положила голову на плечо Вити, держа дочь в руках. Белов обнял жену одной рукой. Филатовы стояли близко-близко друг к другу, почти вплотную.

— Всё, прекрасно! — Макс одобрительно кивнул. Витя выдохнул, чувствуя, как внутри него произошла полная перезагрузка. В нём открылось второе дыхание и желание жить. Витя не был атеистом, но и так трепетно к религии, как, например, Космос, не относился. Однако сейчас он проникся её силой.

После крещения Витя с Юлей сразу же погрузились в пучину свадебных хлопот. Все их разговоры крутились вокруг предстоящего мероприятия, его проведении. Разгорались дискуссии, не переходящие, к счастью, в конфликты.

Например, Юля не хотела выходить с будущим мужем под марш Мендельсона. Она хотела что-то другое. А Пчёлкин был более консервативный. Путём долгих переговоров остановились на традиционной мелодии.

— Так, давай-ка список гостей составим, — Витя вырвал листочек блокнота, щёлкнул ручкой. — Кого звать будешь?

— Олю Белову, Тому Филатову, тётю Катю из Екатеринбурга, Леонида Александровича, Диму Глушкова. Всё. Про бригадиров я не говорю, это очевидно, — Юля поедала печеньки, перебирая всех знакомых. Большинство из них Фролова отсеяла, сочтя недостаточно близкими.