— Ты прав, Сань. Надо поговорить и всё.
Увидев, что Пчёлкин на время отпустил тревожные мысли, Белый перешёл к рабочим вопросам.
У Космоса вовсю начался процесс ломки. Поначалу, в первые дни после последнего применения, она была не сильной, Кос мог справляться с ней, выпивая снотворные, обезболивающие, антидепрессанты и другие лекарства. Постепенно жажда наркотика становилась всё более невыносимой.
Юля надолго запомнила свой первый приезд к Космосу после разрыва отношений с Пчёлой. Кос выглядел измученным, как от тяжёлой болезни. Глаза были тусклые, глубоко запавшие. Кожа сухая, бледная, как у вампиров.
— Кос, ты что ел сегодня?
— Я не хочу ничего есть, — Кос дрожал от озноба, который резко сменился жаром. При малейшей мысли о еде сводило челюсти. А потом начался самый тяжёлый период, сопровождающийся сильными болями спины, ног, шеи. Из-за интенсивных болевых ощущений Кос не мог найти себе места. Как ужаленный, он то вставал, то садился, то ходил по квартире.
— Кос, ты чего?
— Если я буду двигаться, то болей не будет.
Не срабатывало. Мышцы тянуло, сводило, крутило. Космос не мог больше терпеть. Хотелось бросить всё к чёрту. Но рядом маячила Фролова.
— Юль, принеси из комнаты… Таблетки от головы, очень нужно, они на комоде лежат.
Юля быстро пошла в указанное место и вернулась с пачкой препаратов. Оказалось, очень вовремя. Космос уже открыл пакетик с порошком и собирался употребить вещество. Юля подлетела к Холмогорову, выхватила наркотик и смыла его в уборной. Кос побагровел. Злость проникала в каждую клеточку организма, наполняя разум желанием убивать. По его взгляду стало понятно, что он вот-вот сорвётся. Космос вдруг повернулся к ней и потребовал:
— Дай мне дозу.
— Нет, — Юля спокойно смотрела ему в глаза. Она знала, что в самый сильный этап ломки пациенты могут даже преступление совершить, лишь бы достать то, что нужно, как воздух. Юля была готова ко всему.
— Дай, я сказал! — повторил Кос. Юля не продолжала диалог. Тогда Космос подбежал к кухонному столу, на котором лежал только что помытый нож и приставил к горлу Юли, повторяя своё требование. Юля ловким движением выбила остриё из его рук и, посмотрев в глаза, монотонно говорила:
— Ты меня не тронешь…
Пока Космос был отвлечён, Юля медленно вколола ему обезболивающие. В них входил парацетамол, от которого Коса начало клонить в сон. Приступ закончился.
— Всё нормально? — Кос посмотрел на Юлю, которая абсолютно спокойно сидела на кресле. Хладнокровию Юли можно было только позавидовать: её чуть не зарезали, а она даже не дрогнула.
— Да. Объясни мне, зачем ты хотел сорваться?
— Потому что я как всегда всё испортил, Фролова, — Космос взмахнул нелепо руками, смеясь. — Если бы не моя наркомания, ты бы была счастлива с Витей.
— Во-первых, никто меня не заставлял спасать. Если я взялась за тебя, значит, я этого хотела сама. Во-вторых, я могу быть счастлива с тем, кто не может принимать мой отказ от близости? Это наши тёрки, я разберусь с этим сама. Ты должен сейчас думать о том, как выбираться из этой задницы. Не забивай себе голову моими проблемами в личной жизни, — Юля гладила Космоса по спине, потом обняла.
— Юль, оставь меня. Ты же видишь, бесполезно. Я не смогу бросить кокс. Я уже почти сорвался… Я не выдержу, ломка слишком сильная… — Голос дрожит на каждом предложении. Космос тяжело дышит, пока лёгкие сжимаются от чувства безысходности. Сейчас был тот миг, когда Космос был готов сдаться и потерял веру в светлое будущее. Всё вокруг — мгла, и если раньше горел какой-то огонёк, то он потух с попыткой срыва. Юле сначала хотелось накричать на Космоса, вправить ему мозги, однако выбрала тактику аккуратного построения диалога.
— Кос, я хорошо понимаю, что ты сейчас испытываешь. Я знаю, что тебе невыносимо больно, тяжело, твой организм борется с зависимостью. Пойми: такое твоё состояние не бесконечно. Ты справишься. Потихоньку ломать будет реже, приступы смягчатся. Потом ты будешь гордиться собой, что у тебя получилось. Лучше сейчас перетерпеть, тем более, я стараюсь делать всё, чтобы ломка переносилась легче, чем лежать потом в могиле в самом расцвете жизни. А так ты и закончишь, поверь мне.
— Ты правда думаешь, что я смогу?
— Безусловно. Нужно верить в людей, и эта вера приведёт к новым высотам. Я знаю, что ты пацан упёртый. Здесь это качество очень пригодится, — от её улыбки веяло такой добротой, что Кос невольно преисполнился счастьем.
— Сейчас я уничтожу всё, что у тебя осталось, — Юля начала обыск, тщательнее, чем следователи. Она заглядывала в каждый угол, в каждую щель, даже за плинтусами смотрела. Так она нашла четыре пакетика, которые Космос скрыл от неё во время первого уничтожения наркотиков.
— Извини, — небрежно сказал Кос. Юля никак не отреагировала.
Ещё пару часов она оставалась с Космосом, и когда тот заснул, Юля уехала на работу…
Две недели прошли для Пчёлкина в попытках связаться с Юлей. Он звонил ей на работу, на домашний телефон, но нигде не было ответа. Юля игнорировала все внеплановые звонки. Пчёла даже искал новый адрес проживания Юли. Безуспешно. А опускаться до скворцовских методов — преследования и шантажа — Пчёла совсем не хотел. Он умыл руки, ставя крест на отношениях с Юлей. Для Пчёлкина не было никаких вариантов исправления ситуации. Нужно работать над принятием.
Юля же провела эти две недели, играя в актрису. При всех она была зажигалочкой, веселилась, улыбалась, смеялась, брала сверхурочные смены, работала, как каменщики в шахтах. Возвращалась домой, устало снимала одежду и вставала к окну, смотря на мириады огней вечерней Москвы. Юля рыдала беззвучно от бессилия. В голове прокручивались сцены с той самой ночи и беспрестанно возникал вопрос «почему я?». Юля сжирала себя обвинениями в свой адрес. Каждый вечер она сидела под горячей водой в ванной, пока не появлялись красные пятна.
У Юли исказилось восприятие собственного тела. Если раньше она любила себя, то сейчас ненавидела каждое своё совершенство. Юля перестала носить короткие юбки, предпочитая мешковатую одежду. Она считала себя грязной и плохой. Если бы не круглосуточный труд, то Юля бы поехала в психушку. Да и на работе меньше вероятность влипнуть в передрягу. Юля так думала до одного дня.
Работники телецентра спокойно выполняли свои обязанности. Юля писала тексты репортажей, технические специалисты следили за звуком и качеством картинки.
— Арин, передай те бумаги, пожалуйста, — попросила Юля. Девушка выполнила просьбу. И вдруг… В помещение ворвалось трое мужчин крепкого телосложения. Их лица закрыты масками, видны только глаза. Они вооружены: у одного автомат, у второго пистолет, у третьего всё вместе.
— Всем стоять, никому не двигаться!
Каждый замер на своём месте. Кто-то про себя читал Отче Наш, кто-то прощался с жизнью. Юля подняла руки. Ей стало страшно. Перед собой она невольно увидела картинки с мая 1995 года.
— Что вам нужно? — крикнула Юлия, так как понимала, что все поддались панике. И вдруг она пристально посмотрела в глаза того, кто был посередине. Светлые, голубые, в которых она некогда читала лишь одно — любовь и преданность. Юля не хотела в это верить, но когда встретилась взглядом с ним, то всё поняла. Стало жарко, сердце застучало так бешено. Юля безошибочно определила, кто перед ней.
— Нам нужно, чтобы вы позволили поговорить с Фроловой наедине. Мы ей предъявим сами требования.
— Юля, ты что-то понимаешь?! — пискнула Лена Полякова. Юля помотала головой, шагнув навстречу говорившему.
— Отключите мой микрофон, — попросила Юля. На рубашке у неё действительно был маленькое звуковое устройство. После этого Юля отправилась за троицей. Со спины она узнала Сашу и Космоса.
день назад
— Нет, я уверен, что с Фроловой всё. Она трубки не берёт, игнорирует меня. Я не знаю, как с ней связаться. Есть одна мысль, но она опасная. Мне потребуется ваша помощь, — Пчёлкин курит «Самца» и рассуждает, лёжа на кожаном диване в кабинете Белова. В последние дни Витя был похож на тучу. Только дождя из слёз не хватало.
