Пчёлкин прошёлся по комнатам. Юли нигде не было. И каких-либо следов её пребывания тоже.

«Дерьмо», — правильно охарактеризовал Пчёла своё положение. Он ожидал, что Юля уйдёт, но вот так по-английски, без объяснения… Пчёла подошёл к холодильнику, чтобы решить, что готовить на завтрак и его взгляд упал на тетрадный листочек. Почерк чётко Фроловский: аккуратный, буквы наклонены вправо. Пчёла схватил этот лист, как утопающий соломинку и стал читать. По мере прочтения в глазах темнело, а ноги грозились подкоситься.

«Здравствуй, дорогой Витя Пчёлкин.

Сейчас девять утра, ты проснулся, не понимаешь, где же твоя Юля. Я угадала, и даже не сомневаюсь в этом: я выучила тебя слишком хорошо.

Моё последнее слово будет в письменном виде, увы. Я не хочу больше тебя видеть, не хочу слышать твой голос. Ты мне противен, и я хочу избавиться от тебя как можно скорее.

В наших отношениях я выкладывалась по полной, отдавала всю себя, чтобы ты был счастлив. Столько нервов было убито… Вместо благодарности я получила пощёчину. В буквальном смысле.

Знаешь, почему я ушла? Я просто устала. Моё терпение безгранично. Ты убедишься в этом, если вспомнишь мою первую любовь. Но сейчас я умываю руки. Я устала от твоей криминальной жизни. Я сыта ею по горло. Ты постоянно ходишь по тонкому канату, как эквилибрист. Это ещё половина беды: я знала, на что шла.

Я устала от твоей ревности. Сначала я воспринимала это как игру, была даже рада этому: если ревнует, значит, любит. Ты перешёл все разумные границы. Список моих любовников рос в геометрической прогрессии, тогда как я не успевала вздохнуть, работая днями и ночами напролёт.

Я устала от твоей лжи. Ты мне можешь говорить всё, что угодно, будучи уверенным, что тебе сходит с рук, но я всё знаю. Даже если я не показываю этого. Ты скрыл от меня своё любовное прошлое, тогда как я тебе выворачивала душу наизнанку и делилась самыми сокровенными вещами.

Я устала от твоего безразличия, холода. Я не знаю, зачем ты оставался со мной всё это время. Ты не уделяешь мне вообще никакого внимания. Нет заботы, тепла. Я скучаю по тому Вите Пчёлкину, в которого я влюбилась в 1993 году. Который читал мне Маяковского, привозил на работу цветы, с волнением спрашивал, доехала ли я, обнимал, клялся в вечных чувствах.

Я бы терпела это всё и дальше, потому что моей любви хватило бы на двоих. Но вчерашней ночью ты перечеркнул всё хорошее, что было между нами. Я впервые ощутила страх перед тобой. Я испугалась за свою жизнь, здоровье. Это ненормально. Я не хочу таких отношений.

Я ухожу, чтобы стать счастливой. Уверена, что без тебя у меня это получится блестяще. Я знаю, что ты будешь ползать в ногах, прося прощения. Я в предвкушении жду момента, когда ты поймёшь, что я была верна до последнего, и я невинна перед тобой. Не зря ты называл меня солнышком — я лучшее, что случалось у тебя. Но ты всё разрушил и проебал собственными руками. Когда будешь помирать (потому что это логичный конец выбранного тобой пути), я буду стоять у тебя перед глазами. По-другому не может быть.

Bonne chance. {?}[Удачи (французский)]

Больше не твоя,

Ю»

Пчёла сжал лист в руках, мигом смяв его. Он рассердился моментально. Юля была опытным стрелком, каждая строчка была написана так, чтобы Пчёле было мучительно больно, больнее, чем от пули. Гнев разжигался всё сильнее с каждой минутой, испепеляя разум и сознание. Пчёла кинул письмо на пол, широко расставив руки на столе и судорожно вдыхая воздух. Очень хотелось выплеснуть на ком-то свои чувства. Под раздачу попала кружка — она оказалась разбита одним ударом. Не помогло. Чтобы потушить хоть немного пламя злости, требовалось побить всю посуду в квартире и убить минимум пару человек. Однако это была не единственная неприятность, случившаяся с Пчёлой в тот день.

Белый собрал всех, чтобы разобраться с некоторыми накопившимися делами группировки. Не успел Пчёла подойти к Белову и Холмогорову, как получил удар по лицу от босса.

— Белый, ты чё?! — Пчёлкин смахнул кровь с губы.

— А что? С женщинами ты горазд разбираться, я смотрю! Но так дело не пойдёт. Давай теперь со мной сделай то же самое, что с Юлей вчера ночью! — Белый занял боевую стойку, сжав кулаки. Пчёла перепугался не на шутку: Белов не был таким злым очень долго. Сейчас от него искры летели. Нужно ли говорить, что Холмогоров, ничего не знавший о последних событиях, разинул рот, как рыба без воды?

— Сань, чё за кипиш?

— Чё за кипиш, Холмогоров? — передразнил Космоса Белов. — Пчёлкин решил, что Юля ему изменила с тобой, попытался взять её силой, ударил и унизил словесно! Пчёл, если ты думаешь, что раз у Юли нет ни отца, ни братьев, и за неё некому заступиться, ты ошибаешься! Я за неё порву!

— Какого хера ты за неё так впрягаешься? — Пчёла даже в такой ситуации умудрился задать подобный вопрос.

— Фролова мне как сестра, ясно?! Вас это обоих касается! Я никому не позволю эту девочку обижать!

Только когда Белый увидел наличие эффекта от своей речи, он перевёл дух и успокоился. Парни пытались что-то ответить, но не находили нужных слов.

— Пчёл, это правда?

Витя понуро опустил голову. Сначала он не испытывал стыда за свои действия: он уверял себя, что такое поведение нормально. Статус рогоносца был противен, вызывал гнев, который заглушал голос совести. Пчёлкин даже жалел себя, считал обманутым. А сейчас он начал потихоньку понимать, что совершил.

— Ну чё могу сказать. Да, Саня прав. Я это сделал. Просто я в шоке, мой лучший друг спал с моей женщиной!..

— Витя, алло, я не трогал Юлю! Нам не до шпили-вили было. Она ко мне ездила с другими целями.

— Ммм, астрофизику изучали! Какие вы молодцы! А потом к биологии перешли, да? К теме полового размножения!

Космос взял Витю за плечи и потряс, приводя в чувство.

— Юля просила тебе не говорить, но она лечит меня от любви к коксу. Каждый день то психиатры приезжают, то наркологи, капельницы, таблетки, разговоры. И как мы в таком бешеном темпе найдём время, чтобы поебаться? Согласись, что это нереально. Юля на меня не смотрит, как на мужчину, пойми это. Она тебе верна, как лебедь. Ты должен гордиться ею.

— Стой, вы…

— Пардон, что вмешиваюсь в ваш диалог, — Макс подошёл к ребятам. — Но Космос говорит правду. Юля только лечением занимается. Я свидетель, я подтверждаю.

— Я не употребляю кокс две недели, — похвастался Космос. — У меня есть надежда, только благодаря Юле. Она в меня верит.

Пчёла отошёл от Космоса на два шага. В ушах зазвенело, внутри всё переворачивалось. От такой информации кружилась голова, и Пчёлкин сел на скамейку, истерически смеясь.

— Я всё потерял, а оказывается, Юля не предательница!..

Белый молча смотрел на друга, который бился в истерике, а потом дал пощёчину, отрезвляя Пчёлу.

— А зачем она врала мне?

— Да ты Отелло недоделанный! — высказался Белов, достав сигарету. — Ты Юле вообще не даёшь с мужчинами общаться, сразу скандалы закатываешь. Она не умеет изменять, пойми это.

— А что мне делать? Она уже съехала и письмо оставила, — Пчёла протянул Белову конверт. Белый внимательно, без перескоков читал, про себя, каждое слово проговаривая в голове. Через пять минут он вернул листочек и констатировал:

— Ты доигрался, Пчёлкин. Это конец. Тут ещё изюм в том, что Юля не только из-за изнасилования тебя бросает. Там ряд причин.

— Сань, ты в женщинах же разбираешься, не первый год женат, подскажи, что делать?

— Я Олю не насиловал, я без понятия, — Белый пожал плечами. — Я даже впрягаться за тебя не буду, ты сам виноват.

— Юля забрала вещи и съехала, — продолжал Пчёла. — Я не знаю…

— И Барсика забрала? — уточнил Кос.

— И Барсика.

— Ну тогда точно кабздец.

— Единственный выход, который я вижу из сложившейся ситуации — это поговорить с Фроловой. Нужно понять, что она сейчас чувствует, есть ли надежда. Вы же когда после Чечни говорили, она сказала, что тебя любит. Может, и сейчас что-то поймёшь. Уже от этого плясать. Юля тебя боится, ты должен доказать ей, что с тобой она будет в безопасности. Это всё, что я сказать могу.