— Живём лишь раз! Я просто доверилась Вите. Оказалось, что зря, — Юля взяла конфету в руки и сразу же положила, стыдливо рассматривая фантик. — Я слишком много съела.

— Успокойся, тебе нужнее.

Белова стремилась всеми силами помочь Юле, попавшей в беду. Она ставила себя на место девушки и понимала, какой ужас и злость Юля испытывает. Оля знала, что ни слова, ни сладости, ни объятия не послужат лекарством для израненной души, но ей было легче от этих попыток поддержать Фролову.

Возле кухни стали слышны тихие шаги.

— Ваня, — с ходу определила Белова.

И правда: заспанный Ванька, в смешной пижамке с жирафами зашёл к ним, протирая глаза.

— Мама, я водички хочу.

— Тебе налить или сам справишься?

— Я сам, я взрослый мальчик, — Ваня встал на носочки и налил себе воду в стакан. Тут он заметил гостью и подбежал к Юле, крепко обнимая её маленькими ручонками. От этой детской наивности Юля вновь расплакалась.

— Тётя Юля, почему ты плачешь? Кто тебя обидел?

— Никто, Вань, всё хорошо.

«Обидел некогда самый близкий человек».

Сон оказался сильнее: Ваня пожелал маме спокойной ночи и пошёл обратно в комнату.

— Как ты поняла, кто идёт?

— В семье легко определить это по звуку шагов, — Оля обрадовалась возможности отвлечь Юлю. — И ты учишь это, как теорему. Ваня знаешь, что на днях сказал нам? — Оля сделала смешное лицо и детским высоким голосом повторила слова сына:

— Вот вырасту и женюсь на тёте Юле!

— Я буду стара, как мир, — Юля убрала прядь волос за ухо.

— Почему-то я уверена, что ты даже в старости будешь красивой. Годы идут, а ты всё та же.

— И ты тоже не меняешься, — Юля тихонько рассмеялась. Всё то время, пока Юля общалась с Олей, её мучал один вопрос. Как бы Юля не хотела, из памяти не стёрлась необычная, подозрительная улыбка Пчёлкина, с которой он рассказывал о Беловой в 1993, перед Новым годом. Юле было любопытно, с чем была связана такая реакция Вити. Сейчас был идеальный момент, чтобы прояснить этот вопрос.

— Оль, можно кое-что спросить?

Кивок. Юля задумалась над правильной и тактичной формулировкой.

— У вас с Витей когда-то что-то было? До Саши, может быть…

Олю насмешил этот вопрос так, будто Юля интересовалась чем-то в высшей степени глупым.

— Нет, конечно. Я кроме Саши никого не видела и не вижу. Да, я понимала, что я ему нравлюсь, и он признавался мне в этом, но я никак не реагировала, — Оля пожала плечами. — Он мне никогда не нравился в подобном ключе.

— Мне он сказал, что вы всегда были друзьями, — поймать на очередной лжи Пчёлкина оказалось более чем неприятным.

— По сути, это так, — попыталась объясниться Оля.

— Меня это не волнует. Всё равно всё кончено. Да, мне будет больно, тяжело вычёркивать его из жизни, — Юля говорила с паузами, которые уходили на подавление слёз. — Но по-другому никак. Я уже давно поняла, на что он способен, когда про Людочку узнала…

— Какую Людочку? — не поняла Белова.

— Саша тебе не рассказывал разве?

— Если бы он что-то рассказывал… — Она махнула рукой. — Информацию приходится кусочками вырывать.

— Они искали одного человека и пришли к его секретарше. Та ничего не говорила, и по итогу Пчёлкин припугнул её насилием. Я не знаю, что остановило его в моём случае, и почему он не закончил своё дело до конца. Я могу предположить, что мой страх…

— Значит, не всё потеряно.

Девушки немного помолчали. Юля размышляла о тяготах своей дальнейшей судьбы, Оля переваривала всё произошедшее с Фроловой. Юля встала, достала телефон из сумки и вышла в коридор куда-то звонить. Как оказалось, Юля искала себе квартиру, где могла бы пожить до окончания решения вопросов с арендой жилья. Юля думала о том, чтобы купить уже свою недвижимость, однако шестое чувство останавливало её. Можно также предположить, что это — надежда на примирение с Пчёлкиным. Да и так просто рубить концы представлялось чем-то невозможным.

Юля вернулась на кухню, когда вопрос решился.

— Я останусь у своей бывшей коллеги по газете. День-два, и я сниму квартиру. Я не хочу быть в том доме.

— Юль, может, у нас останешься? — предложила Оля. Фролова помотала головой:

— Не хочу стеснять и быть обузой. Тем более, Белов не в курсе внезапного соседа. Вдруг он против будет?

Как по зову сердца, в квартиру вернулся Белый. Юля так оторопела, что заметалась по кухне. Она не хотела, чтобы Саша увидел её в подобном виде. Белый узнал вмиг туфли Юли, стоявшие в прихожей.

— Оленька, у нас гости? — немного игриво поинтересовался Белов, целуя жену в щёку. Юля отвернулась куда-то влево, чтобы не показывать синяк. Белый подошёл к Юле, чтобы поздороваться, и вся конспирация Юли улетела в тартарары.

— Привет, Саш, — пробормотала Юля, кашлянув. Белый взял Юлю за подбородок двумя пальцами и повернул её голову на свет лампочки.

— Это что такое? — В его интонации быстро появились строгие ноты. Юля ляпнула:

— Упала.

— А с рубашкой что?

— Я дралась с бездомными собаками, — Юля поднялась со стула. — Где тут можно закурить? Я просто хочу утолить нервы…

— Юля, ты после микроинсульта, тебе нельзя, — напомнила Оля. На Белого Юлина отмазка не подействовала.

— Фролова, кого ты покрываешь? Скажи мне честно, — допрашивал Белов. Юля не издала ни звука. И тогда Белый понял всё сам.

— Я убью это насекомое… — С расстановкой пообещал он. Юля побледнела, как поганка, начала тараторить, умолять, чуть ли не упав на колени, чтобы он не трогал Пчёлу. Саша был непоколебим. Юля стала ему, как сестра. У них было много общих черт: оба познали горький вкус предательства, теряли родителей, оба смотрели на жизнь одинаково и были густо наполненными внутри людьми.

Саша не мог принять, что он подвергал столько раз Юлю риску, и сейчас он увидел перед собой шанс искупить хотя бы какую-то долю вины.

— Фролова, лучше уймись. Взрослые дяди разберутся сами, — Белов потрепал Юлю по волосам, как непослушного ребёнка.

— Ладно, мне нужно ехать к Пчёлкину. Я хочу забрать свои вещи, пока он спит.

— Удачи, Юль, — Беловы обняли Юлю и отпустили с миром.

Юле было невыносимо тяжело возвращаться домой. Она остановилась возле подъезда и нашла взглядом окна квартиры, где она была счастлива. Здесь Юля провела лучшие моменты своей жизни, самые яркие, нежные, страстные, весёлые. Она была любима, защищена. Однако всё светлое перевешивалось одной лишь ночью, когда Пчёлкин продемонстрировал, на что способен в гневе. Юля кусала губы, делая глубокий вдох.

«Это последний раз», — убеждала себя Фролова. Она тихонько зашла в комнату. Пчёлкин спал, как мёртвый.

«Вообще похуй…»

Юля открыла шкаф, стараясь как можно тише скрипеть дверьми. Она покидала одежду в сумки, документы, личные накопления (она не собиралась оставлять деньги, заработанные кровью и потом Вите). Через час большая часть багажа Юли была распихана по чемоданам и сумкам. Кота Юля запихнула в переноску. Пчёла даже не шевельнулся. Затем Юля достала из кармана маленький листочек бумаги с важным текстом и прикрепила магнитиком к холодильнику.

Юля вышла из квартиры, оставляя ключи на тумбочке в прихожей. И только сейчас к ней пришло осознание того, что это конец. Щемящая грусть сдавила внутренности, заставляя плечи подрагивать. Всё тело охватила невыносимая слабость. Юля почувствовала себя такой одинокой, никому не нужной, как рыба, выброшенная на берег. Юля рваным вздохом поймала немного воздуха и продолжила идти. Каждый шаг, отдалявший Юлю от его квартиры, был подобен танцам на ножах. На секунду появилось желание всё простить, забыть, и жить как раньше.

Рука противно заныла. Юля приподняла рукав рубашки и увидела гематому.

«Мерзавец». Юля ещё больше укрепилась в своём решении. Ночь Юля переждала в гостинице, утром отправилась к коллеге…

После пробуждения Витя Пчёлкин не проснулся от поцелуя в нос, не услышал пожелания хорошо провести этот день, не получил объятий. Так что это утро для Пчёлы было априори отвратительным и мерзким.