Литмир - Электронная Библиотека

— Я больше не буду выходить на первый уровень, — сообщил Джугашвили. — У меня есть «своя комната» — туда ему не добраться. По крайней мере, в ближайшее время, — добавил он.

— Мой вам совет, пока не покидайте «окрестностей» этой дачи. За два года мы продвинулись далеко вперед в построении Метнальной Защиты. Здесь вам точно ничего не будет угрожать. Можете гулять в саду, пользоваться столовой, кинотеатром и библиотекой. Все это поможет скрасить вам одиночество.

— Хорошо, — кивнул узник, глядя увлажнившимися глазами в огонь, бушующий в буржуйке.

— И еще, Яков, я не буду давать вам напрасных обещаний… — Произнес Александр Дмитриевич, решив ничего не скрывать от пленника, какой бы горькой ни была эта правда. — Наша миссия очень важна для страны… для победы… И, хоть ваше спасение и не предусмотрено нашим заданием, мы постараемся вас освободи… — Договорить Головин не успел — его Ментальный Слепок исчерпал отведенное ему время и растворился в пространстве.

— Удачи, Александр Дмитриевич! — произнес в пустоту Яков, продолжая как завороженный смотреть на игру ярких языков пламени в открытой печи.

Глава 19

Мы вновь оказались в полутемном бетонном каземате перед неподвижным телом Якова Джугашвили, лежащим на холодной металлической поверхности прозекторского стола.

— Фух! — облегченно выдохнул фон Эрлингер, пошатнувшись на ослабших вдруг ногах. Командиру даже пришлось его под руку ухватить, чтобы он на пол не рухнул. — Вернулись… живыми… — И он таки шлепнулся задом, пусть и на единственное кресло в этом мрачном бетонном каземате.

«Жаль, конечно, что такое дерьмо в очередной раз всплыло!» — Против воли мелькнула мысль в моей голове, но я постарался затолкать её поглубже, чтобы фриц не услышал. Хотя, в таком состоянии он не то, что чужие мысли читать, он и в своих-то порядок навести сейчас не сможет. А всем говнюкам еще воздастся по заслугам! Мне ли этого не знать?

Из всей нашей компании, предпринявшей такое опасное путешествие по Ментальному Пространству пленника, лишь оберштурмфюрер Вернер продолжал стоять с тупой улыбочкой на лице. Похоже, что он все еще дожидается нашего возвращения у кирпичной стены Первого Уровня Защиты сознания Якова Джугашвили.

— Слышь, профессор, — бесцеремонно толкнул я в плечо фон Эрлингера, закатившего глаза и растекшегося по креслу подтаявшей медузой, выброшенной на берег сильным прибоем, — как твоего пацанчика обратно вернуть?

— А? — Фриц посмотрел на меня абсолютно пустым взглядом, явно не догоняя суть моего вопроса.

Похоже, что наш перетрухавший барончик, слегка неадекватен. Видимо, что этот ушлепок никогда не смотрел смерти в лицо, шинкуя народец на куски в безопасной кабинетной тишине. Мне-то, как бы и наплевать, что с его подопечным дальше приключится. Пусть даже и загнется болезный — плакать по нему никто из нас не будет. Туда ему и дорога! Но эта погань, все-таки, сейчас у Яшки в голове, пусть и за Защитной Стеной, но такие соседи ему на фиг не нужны!

— Я говорю, — повторил я, наподдав ногой по продолжающему гудеть агрегату профессора, соединенного проводами, как с пленником, так и с Вернером, — как твоего помощника от этой штуковины отключить? Понял-нет? — Я звонко пощелкал пальцами перед самым носом барона. — Дома есть кто-нибудь? А?

— Снимите… с него… — слабым голоском проблеял профессор, указав пальцем на голову оберштурмфюрера, украшенную металлическим обручем, держащимся на присосках.

— А, — понятливо кивнул я, — херню эту содрать?

— Я-я! — вновь коротко проблеял фон Эрлингер и устало закрыл глаза.

— Было бы сказано, — хмыкнул я и одним движением сдернул с головы Вернера металлическую приблуду.

Фриц вздрогнул, словно его прошило электрическим током, а после пришел в себя, громко выругавшись и хватившись ладонями за виски:

— Teufel [1]!

[1] Дьявол! (нем.)

— Чего шумишь, Родька? — неожиданно гаркнул я ему в ухо.

— Я не Родька, я — Рудольф! — Дернувшись от громкого звука, попытался поправить меня Вернер.

— Не один ли хрен? — Отмахнулся я от его замечания. — Чего орешь, скаженный, будто тебя на куски режут?

— Нельзя так резко снимать управляющий контур, не отключив машину! — Выставил он мне претензию. — Меня теперь головные боли два дня мучить будут!

— Ты на меня голос-то не поднимай! — Быстро поставил я клятую немчуру на место. — Ишь, растявкался он? Голосилка еще не выросла, дедушку уму разуму учить! Вон, своему начальнику претензии предъявляй — это он посоветовал таком способом тебя назад выдернуть. А что голова болит, так она ж не жопа — завяжи и лежи! — презрительно фыркнул я. — На худой конец к Лекарю сходишь, или микстуру какую проглотишь. Нашел он, видите ли, проблему, мать его! — Продолжил я по своей стариковской привычке распекать фрица. А мне поворчать — это хлебом не корми!

— О, мой Бог! — Вернер заметил сбледнувшую с лица профессорскую тушку, дохлой рыбиной распластавшуюся на кресле. — Что с ним произошло, господа Маги?

— То же, что и со всеми нами — чуть было не сдохли в одночасье, — просветил я пропустившего все веселье оберштурмфюрера. — Только твой профессор слабоват нервишками оказался — отходняк у него.

— Герр профессор! Герр Профессор! — Забыв про свою головную боль, кинулся к барону Вернер.

Он встал перед креслом профессора на колени и бережно тряхнул его за плечо. Фон Эрлингер вяло открыл один глаз и взглянул на своего помощника:

— А… это ты… Руди…

— Что с вами, герр профессор? — дрожащим голоском осведомился Рудольф.

— Плохо мне… Руди…

— Сейчас-сейчас! — Вернер суетливо зашарил по карманам, откуда, наконец, выудил очередную склянку, заполненную темной и тягучей жидкостью. — Примите, герр профессор — вам сразу полегчает!

— Что это? — голосом «умирающего лебедя» произнес барон.

— Это «Allheilmittel [2] 236-ть», — ответил Рудольф, резко выдергивая резиновую пробку и стремительно поднося склянку к губам профессора.

[2] Панацея (универсальное средство) (нем.)

Его стремительность стала понятна буквально через мгновение — едва крышка покинула горлышко бутылочки, по камере распространился непередаваемо противный духан, словно по углам одновременно умудрилась нассать чертова дюжина кошек, трясясь от страха перед там же срущими собаками. И все это дерьмо успело основательно перемешаться и закиснуть, как следует. Пользуясь легкой неадекватностью и расслабленностью барона, Вернер все-таки умудрился влить ему в глотку несколько капель этой редкостной дурнопахнущей бурды.

— Аlte dreck [3]! — заверещал как заполошный барон и стремительно подорвался на ноги.

[3] Старое дерьмо (нем.)

Похоже, на вкус эта «панацея» была такой же, как и на запах. Морда профессора стремительно покраснела, а глаза едва не вылезли из орбит. Продолжая нещадно материться по-немецки, он переломился в поясе и его вырвало прямо на собственное чудо изобретение. Не отключённый от электросети агрегат возмущенно загудел, взвыл «на ультразвуке», заставив нас поморщиться, затем моргнул одновременно всеми лампочками и стрельнул в воздух струйкой вонючего дыма. Все, кабздец прибору — укатали Сивку крутые горки. Однако, запах горелой изоляции перебил нестерпимую вонь «панацеи» Вернера! И это было просто замечательно, а то у меня уже глаза резать начало и слезы навернулись.

— Руди! — Проблевавшись, как следует, набросился на помощника барон. — Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не применял больше на мне это чудовищное средство! Пусть будет проклят тот, кто его придумал!

— Но ведь оно действительно помогает… — пытался отбрехаться от начальственного гнева оберштурмфюрер. — И быстро ставит на ноги…

— Я знаю, — вытерев губы тыльной стороной ладони, произнес профессор, которому явно получшело, — действует оно действительно быстро…

37
{"b":"809251","o":1}