— Ну, не знаю, даже, что и сказать… — немного задумался профессор. — А как вы относитесь к техно-магическим изобретениям в этой области?

— Хмм… — Командир с интересом взглянул на барона. — Вы знаете, Иоахим, а ведь я не чужд научно-техническому прогрессу, если он подвигает Магическую науку к новым открытиям. Постойте, неужели вы еще и изобретатель?

— Ну… — слегка «застеснялся» барон. — Если совсем немножко…

— Не скромничайте, Иоахим! — подбодрил профессора командир. — В чем же заключается ваше изобретение?

— Это усилитель Ментальной Силы, — ответил фон Эрлингер. — Некое подобие Артефакта расширяющего Ментальные способности Магов. Только в отличие от дорогих и редко встречающихся Волшебных Предметов, мой усилитель можно штамповать тысячами, превращая никчемных слабосилков в настоящих специалистов своего ремесла!

— Даже так? — Командир явно заинтересовался этим моментом. Ведь настоящих Магов-Менталистов днем с огнем не сыскать. Это — очень большая проблема для любого государства, ведь область применения таких Силовиков, кто бы, что не думал, чрезвычайно велика. И не только в военном деле, но еще и на «мирном фронте» — ну, а как еще вычислить лживого сотрудника, вора-несуна или записного тунеядца? А с хорошим спецом-Мозголомом — это дело пары минут, не больше! Вот только где столько хороших Мозголомов набрать? Это, понимаешь, товар редкий, штучный! Это только мне так несказанно «повезло», что вокруг одни Мозголомы и вращаются: командир, Капитонов с Мордовцевым, Робка, хоть и никчемный спец, но тоже по Ментальным делам. Теперь вот, еще и фон-барон приклеился, как банный лист! Чего им всем вокруг меня медом, что ль, намазано?

— Несомненно! — воодушевленно воскликнул барон, заполучив в благодарные слушатели высококлассного Мага-Менталиста. — Для вас же, князь, не является секретом явная нехватка таких специалистов не только в войсках, но и в быту? — Чуть не слово в слово озвучил мои мысли фриц.

Я даже испугался, что у меня Защита просела, а этот эсэсовский поц «от науки» меня услышал — тоже Мозголом, как-никак. Я принялся судорожно проверять целостность Ментальных «стен». Но к моему облегчению все оказалось в порядке! Как говорят у нас, у русских: у дураков и мысли сходятся. Хотя, в этом случае мне хотелось бы американскую пословицу использовать: великие умы думают одинаково, хоть я и не перевариваю этих пиндосов. Да и этот барончик на «великого ума» совсем не тянет… Однако, забегать вперед тоже не буду, хватает в нашем мире злобных и безумных гениев, может, и этот фон Эрлингер из той же серии.

Мы наконец-то вошли в большое мрачное помещение, где кроме прозекторского стола, на котором лежало накрытое простыней человеческое тело, и большого удобного кресла, больше ничего и не было. Никакой отделки, даже оштукатурить не удосужились — везде сплошной бетон. Свет, падавший с подвешенного под потолком мощного светильника, вырывал из темноты только прозекторский стол, остальное помещение тонуло во мраке. На обритую наголо голову неподвижного тела был напялен металлический обруч, привинченный «по живому» слегка окислившимися толстыми шурупами прямо сквозь кожу к черепу. От обруча отходили толстые жгуты изолированных медных проводов, исчезающие в каком-то гудящем приборе, задвинутом под стол.

— Прошу вас, господа! — Барон по-хозяйски первым прошел к столу, приглашая нас следовать его примеру. — Перед вами — самый ценный экземпляр местного тюремного комплекса, — с донельзя довольным видом, словно демонстрируя нам редкую диковинку, произнес фон Эрлингер.

Я подошел поближе и внимательно вгляделся в бледное лицо молодого еще мужчины, показавшееся мне смутно знакомым.

— Жаль только, что находясь в «Стазисе» он абсолютно бесполезен для Великого Рейха, — добавил штандартенфюрер с превеликим сожалением. — Однако, не могу не отметить и положительные подвижки в состоянии его Ментальной Защиты — нам удалось её немного… — продолжал вещать барон, но я его уже не слушал.

— Матерь божья! — не сдержавшись, воскликнул я. До меня, наконец-то дошло, чье тело лежало передо мной на холодном металле прозекторского стола. — Это же…

— Да-да! — Самодовольно ухмыльнулся штандартенфюрер, которого я перебил своим изумленным возгласом. — Я надеюсь, что вы узнали этого пленника?

Я бросил быстрый взгляд на командира, который тоже пребывал в неком ступоре, хотя и старался не подавать виду. Но после нашего давнего «ментального слияния» я, пусть и не всегда, но чувствовал отголоски обуревающих его чувств. Так вот сейчас командир был сильно взволнован, если не сказать больше. И-таки да, он, несомненно, тоже узнал этого бессловесного узника, только в отличие от меня сумел удержать «в узде» свои чувства.

— Якофф Джугашвили — старший сын Красного Коммунистического Демона! — Прямо-таки с какой-то гордостью, словно он сам его пленил на поле боя, произнес во всеуслышание барон фон Эрлингер. — Прошу любить и жаловать, господа Маги!

А вот это уже издевка, нельзя так с людьми, пусть даже и находящимися в полном «овощном» состоянии. Черт! А ведь я знал об этом! Знал, что сын Виссарионыча находился в «Заксенхаузене», только в моем мире он должен был погибнуть в апреле этого года. И эту информацию из меня вытащили еще в Москве…

А в этом мире, как видно, Яков Сталин не погиб, а стал «подопытным кроликом» барона-профессора и его подручных. Не знаю, как командир, но я этого так просто оставить не могу! Нужно с этим что-то делать… Вот только что?

«Что будем делать, командир?» — соблюдая всевозможные способы защиты и страховки-перестраховки, спросил я товарища оснаба прямо «в лоб».

- Не знаю, Хоттабыч — сам в шоке! — Зазвучал в моей голове голос князя Головина. — Не ожидал я такого… Ты же говорил, что он еще весной… того… погиб…

— Так-то это в моем родном мире Яшка весной «откинулся», а здесь, выходит, еще живой… Может, командир, жахнуть этим тварям как следует по мордасам? Яшку в охапку — Портал до Кремля я сумею провесить. А всех этих тварей — в ад, в котел к Хаму Атойгаху…

— Хоттабыч, не вздумай! — Резко осадил меня мысленный окрик командира. — Не за этим мы сюда прибыли! У нас совершенно другое задание!

— Но он же тут точно «кончится»… — Выдал я, вглядевшись в бледное лицо Якова.

— Ты же знаешь, старый — товарищ Сталин Якова на генерал-фельдмаршала Паулюса не поменял! — Напомнил мне Головин. — А наша с тобою миссия куда как ценнее какого-то паршивого фельдмаршалишки! Поэтому, держи себя в руках, старичок! Мы с тобой позже обмозгуем, как ему помочь и наше задание не завалить. Понял?

— Так точно, командир! — послушно ответил я. — Буду держать себя в руках… Хоть и свербит у меня всю эту срань в сопли размотать!

— Хоттабыч! — Вновь предупреждающе воскликнул командир, зная о моей нежданно-негаданно приобретенной несдержанности. Кощей ему перед нашим расставанием все рассказал, что испытывают мои нервишки чудовищную нагрузку из-за недоразвитости Энергетических Каналов. Это если по-простому… А «по сложному» я даже и запоминать не стал.

— Командир, да понял я! Все в порядке, чтобы в разнос не пойти, еще сил хватает!

— Ну, смотри! Я на тебя надеюсь!

— Так точно, товарищ оснаб! Постараюсь все твои надежды оправдать!

— Так пропавший в сорок первом году сын Сталина все это время содержался здесь? — вслух поинтересовался у барона оснаб.

— Я занимаюсь этим экземпляром около полугода, — сообщил фон Эрлингер. — Да и то, — он слегка поморщился, — я занимаюсь этим проектом лишь в свободное время. Он у меня что-то вроде хобби…

— Как так? — Я прямо-таки офигел от подобного заявления фрица. — Это же сын Сталина!

— Скажу вам честно, как на духу, господа, — криво усмехнулся барон, — этот, как вы сказали, сын Сталина, на данный момент в Рейхе никому не интересен...

— Не может этого быть! — Я продолжал возбужденно спорить с бароном.