– Расскажешь про твой проект? – спросил он, кивнув на монитор в углу.

Анна царственно взмахнула рукой и сказала: – Ерунда вопрос! Представь себе поселение нового типа. Умный кубический мегаполис. Урбанизация середины века! Город-кластер новый. Куб, улей населенный. Город-дом под зеленой крышей, пронизанный солнцем и свежестью.

– Я деревенский житель. Человек темный…

– Да хорош язвить! Вообрази: он растет не только в ширину. Земля повсеместно дорожает – корм людям выращивать надо, а им еще и жить где-то нужно. Моя разработка – город-трансформер, сообразительный кубический улей. Он способен приспособиться к любым непогодам, потому что сделан из умных материалов. В дождь отталкивает воду, в зной повышается воздухопроницаемость стен и улучшается вентиляция, а в мороз бережется внутреннее тепло.

Он выращивается из соединенных высотных зданий, встроенных парков, гидропоники, спортивных площадок, транспортных линий в единый живой, дышащий организм. В нем удобно будет жизнь – все под рукой.

Подумай только: климат-контроль, идеальная очистка, ионизация воздуха, инфраструктура без пробок, множество просторных галерей и внутри красиво сияют огромные панели небесного света. На верхнем городском ярусе – прогулочные гектары с густой травой, футбольными полями, беговыми дорожками и даже с рощами для грибников. Скоростные лифты и вертикальное метро малошумно гоняют туда-сюда, и нет больше вечной напасти с ямочным ремонтом, окаянной слякотью и проклятием летнего времени – пылью. Коммуникации дешевле строить, они ведь часть вертикальной структуры, чем копать новые траншеи для укладки теплотрассы и водопровода. Ну, это долгая история…

– Очень верткая и хитрая штука счастье, – сказал Постников, глядя в темное окно.– Чтобы его сцапать, надо вставать пораньше.

– Новости про своих получил? – поинетерсовалась Анна. Была у нее такая манера внезапной снайперской точности. Постников молча выпил.

– Видишь ли, – заговорил он, – мы с женой тогда повздорили малость. Я не очень был рад, что они без меня лететь собрались. Хотел, чтобы повременили, потому что мне надо было сдавать проект. Но она сказала: Париж, конечно, останется где был, – а вот рождество ждать никого не станет. Где уж там было откладывать.

Анна ничего не ответила. Суетливой эта женщина никогда не была.

– Так вот, – продолжал Постников с твердостью. – Дело вот какое. Мне надо попасть на ту сторону. На закрытый сервер!

При этих словах Анна взглянула на него, как санэпиднадзор на блоху.

– Так, – отвесила она. – Вот оно, началось!..

Постников добавил:

– И помочь мне может разве что твой приятель-доктор.

– Он-то, может, и он добрый приятель, – отчеканила Анна. – А вот ты – приятель на редкость малоинтеллектуальный!

Постников, однако, не унимался:

– Я понимаю: служебное послабление. Не такого уж оно страшного рода, за него даже премии не лишат. И главное, ловить-то в итоге будет некого: очередной хакерский прыжок на закрытый китайский сервер. Рыбка булькнула в океан – только ее и видели.

– Что за дикую хрень ты говоришь? Я же тебя знаю – не отстанешь от своей дебильной затеи. Да, именно дебильной! Но если я тебе откажу – ты же еще хуже себе сделаешь…

Стало слышно, что дождь снаружи хлестал уже с меньшим напором.

– А вообще брось за доктора переживать! – вдруг весельно и хмельно выкрикнула Анна.– К черту все, не стану…

Помолчав, сказала:

– Открою тебе по дружбе страшную тайну. Военные тайно переправляют мигрантов в серверное пространство. И в частности, военные медики весьма недурно нагревают руки на этом дельце. Людей за цифровой бугор, а брошенные оболочки их – в холод про запас. Пригодятся для военной медицины. Органы там, конечности, биоматериал.

– Ужас…

– Ужас, говоришь? – взвилась Анна, прекрасная в гневе, как Афина Паллада. – Так вот: ничего не ужас! Все так делают – и американцы, и европейцы – те даже сами вам заплатят, если вы, к примеру, араб из Дюссельдорфа и собрались на той стороне поселиться. Реки беженцев текут – только говорить об этом не принято. Так что одним больше, одним меньше – мне-то что… И риска никакого нет, кроме как сгинуть навсегда!

Она замолчала, и в комнате повисла тишина, потому что музыку давно выключили, чтобы не мешала. Вдруг стало заметно, что короткий ливень унялся, и только капала вразнобой вода с листьев на мокрый асфальт и в газонную траву. В приоткрытое окно сладостно тянуло свежим воздухом. Еще один шар времени отцепился от потолка комнаты и незримо провалился под ковролин. Хмель, словно кольца уютного дыма, плавал вокруг головы, но главное клином было вбито внутрь и посверкивало, как навигационный огонек лайнера в ночных небесах.

– Пицца что надо – не то что в забегаловках подают. Уважительная пицца, авантажная, – похвалил Постников.

– Ты не увиливай. А идею свою дебильную из головы лучше выкинь!

– Прости, нет. Даже если я не знаю, правда это или обман, надо выяснить. Иначе мне не покоя будет.

– Но они же там все… Это не люди, – с удивлением проговорила Анна. – Это какие-то… психограммы? Анимограммы?

Язык у нее немного заплетался – но она совладала с собой и закончила: – Короче, это крайне занимательно – все эти истории с переселением душ и воскрешением калек. Но все же это – чушь собачья и разводка!

– У меня больше ничего нет. Как и у тех калек, у которых другой надежды не осталось. Ты вон письмо лучше почитай.

Анна открыла на мониторе письмо дочери и углубилась в чтение.

– Ах ты дьявольщина, – пробормотала она через минуту, и стала тереть глаза. – Что же это такое… Не может такого быть!

А Постников сказал: – Ну, пора и честь знать. Я такси заказал.

– В такой дождь? Пережди!

– Да уж не каплет совсем. Спасибо за царскую кормежку!

Анна привстала и принялась торопливо перекладывать посуду на столике, умчалась с ней в кухню и кричала оттуда:

– Постой, заверну – здесь еще много осталось… Но только ты послушай. Я поняла, что ты не сказал бы мне без крайней нужды. Сегодня я тебе ничего не отвечу. Дашь мне время?

– Дам.

Они вышли во двор, в прохладное начало ночи. Промытый воздух был кристально свеж, в нем плавал упоительные запахи зелени и орошенной земли, а все ветки сверкали миллионом алмазных точек.

– У тебя все наладится, вот увидишь, – говорил Постников. – Образуется. Будет у тебя богатый и красивый муж и большой, хороший дом на океанском побережье.

– Нет, – отрезала Анна, – я слишком плохая. Слабая и плохая – да и к черту все. Будем веселиться, пока молоды!

Вид у нее был решительный и хмурый. Она куталась в зеленый плед и была в эту минуту похожа на маленькую королеву в изгнании.

– Я хоть и не цыганка, но тебе все же знаю, что все твои затеи будут нелепость дикая. То какая-нибудь африканка из Конго, то китаянка из Австралии. И все они будут издалека – совсем не твои люди. Такие, чтобы даже помыслить было невозможно. И главное. Пора бы отпустить прошлое – их уже не вернешь. Смирись, а то жизнь так и пройдет. Да и не юноша ведь уже в самом деле!

– Не женщина, а сундук сокровищ, – отозвался Постников.– Да, и главное: умный улей твой мне приглянулся. В нем чувствуется толк!

– Примолкни, – обронила Анна. – Издевается еще…

В стену противоположного дома уперся луч света, поехал вбок, и в глаза им ударили фары ближнего света, завернувшие к ним во двор. Постников сел в машину, расстались без слов. С музыкой на этот раз случилась беда – водительской душе по сердцу оказалась «Радио дача». Но Постникову было совсем не до того. В сосудах прохаживался утешительный хмель, и он покачивался на заднем сиденье, о чем-то крепко задумавшись, и даже самая отвратительная русская поп-музыка могла резать свои аккорды над его ухом беспрекословно. А когда автомобиль привез седока в капсульный хостел на Вторчермете, Постников поскорее нырнул в постель.

Вскоре он увидел перед собою заснеженный бок незнакомой горы и странный большой дом, полный серьезных, молчаливых детей.