Скомкано попрощавшись, она ещё долго сидела, приходя в себя. Ощущения были, словно Петунью чем-то огрели по голове. Неужели ничего нельзя сделать? Лили будет для родного сына «чужой тётей», а ненормальные маги даже не скажут ребёнку, что мама не по своей воле его бросила? Правда оказалась чудовищнее самых кошмарных её догадок. Петунья всегда знала, что волшебный мир, привлекательная сказка в глазах Лили, на деле — та ещё клоака, но это было уже за гранью вообще человеческого. Отнимать ребёнка у матери! На словах ратовать за маглорождённых, как Лили, а обращаться с ними хуже, чем с рабами! И в эту дрянь сестричка влезла по самое… мда. Что же, разговор с Северусом принёс Петунье немало горести, но она добилась, чего хотела. Решено: Петунья обязательно поможет, хватит сомнений. Лили только на них с Верноном и могла рассчитывать. Какой бы глупой, недальновидной и противной прежде она ни была, главное — Лили по-прежнему оставалась родной сестрой. Боже, как вообще Петунья могла радоваться, что жизнь преподала ей долгожданный урок? Северус тоже отличился: узнав, что Лили поселилась у Дурслей, тут же предложил прислать почтой антидот к любым зельям. Петунья настолько опешила, что забыла отчитать наглеца. Да за кого он принимает Лили? Она, может, и взбалмошная, и хитрюга та ещё, но не стерва же! Лили пришла просить помощи в борьбе за сына, а не охмурять чужого мужа. И в сущности, не так уж и принципиально, изменилась она или нет, на чём настаивали Вернон и Северус. Даже если нет, этот урок сестрёнка запомнит на всю жизнь.

Вернулась Лили поздно. Петунья уже уложила Дадли, оставив рядом с ним радионяню, и спустилась к Вернону. Муж традиционно сидел у телевизора, но куда чаще смотрел на часы, чем на экран.

— Что-то она долго, — протянул он.

Петунья, изрядно взволнованная долгим отсутствием сестры, ответить не успела. Резкий хлопок в прихожей заставил их обоих вздрогнуть, и в гостиную, разбрасывая вокруг холодные капли ноябрьского дождя, влетела рассерженная и растрёпанная Лили.

— Ур-роды! Твари продажные!

— Тише! — шикнул на неё Вернон. — Дадли разбудишь.

Привставшая было с софы Петунья устало села обратно. Сердце у неё заколотилось, но от безысходности и тоски, а не от ожившей надежды. У Лили ничего не вышло. Как будто могло быть иначе.

— Они сказали, что у меня нет прав на Гарри! Моего Гарри! Маглорождённым не пристало наводить напраслину на членов старинного и уважаемого рода, — передразнила сестра кого-то и, как была, в пальто и уличных сапожках, упала в кресло. — Со мной и разговаривать не хотели нормально! Пет, у нас есть что на ужин? Я умираю с голоду! Весь день оббивала пороги заносчивых жирных хамов.

У Вернона было такое лицо, словно он из последних сил удерживался от неприятных высказываний. Петунья, пристально посмотрев на мужа, предупреждающе покачала головой. Она не стала делать тайну из разговора с Северусом (наверняка Вернон и сам с ним свяжется в ближайшее время, посоветоваться), но твёрдо сказала, что своего мнения не изменит, привела все аргументы про воспитание, заветы родителей, про то, что Лили не на кого больше надеяться. Супруг понял, но не принял её точку зрения, остался при своей.

— Есть. Я разогрею сейчас. Лили, всё настолько плохо?

Та сердито кивнула.

Во время позднего ужина Лили не рассказала ничего нового: Петунья уже слышала то же самое от Северуса, лишь другими словами. Её комментарии не требовались, и Вернон тоже помалкивал, пока та изливала душу, только кривился, слыша очередное вульгарное, времён коуквортской дружбы со Снейпом, оскорбление в адрес нерадивых и бездушных магов. Осуждать сестру за злой язык Петунья и не думала: после пережитого Лили имела право быть грубой.

Напомнить о своём присутствии Вернон решил, когда Лили совершенно выдохлась.

— Ну-с, дорогая родственница, и куда ты теперь?

— К Дамблдору! Он мне точно поможет. Дамблдор — председатель Визенгамота! Стоит мне ему пожаловаться, и он мигом поставит всех аристократишек на место.

— Чего председатель?

Лили закатила глаза.

— Главного магического суда.

— Значит, верховный судья? И он пройдёт против аристократии, которая его, скорее всего, и выбрала? — Вернон присвистнул. — Что за бред?

— Это не бред! Профессор Дамблдор любит маглорождённых! Он единственный что-то делает, чтобы к нам относились нормально! — разъярившись, воскликнула Лили. Вернон уже примирительно поднял руки, а она и не думала останавливаться, говорила и говорила срывающимся от обиды и злости голосом: — Профессор друг нашей семьи, он на нашей свадьбе был. Он обязательно поможет!

— Я думаю, Дамблдор тебе не откажет, конечно, — Петунья поспешила вклиниться в монолог сестры, пока та не довела Вернона до белого каления, — раз вы с ним так дружны.

Хотя ей самой неприятно было слышать, что какой-то директор школы, чужой Лили человек, удостоился приглашения на её свадьбу, а старшая сестра — нет.

После этой сцены вечер разладился совершенно. Вернон, ещё немного посидев и подумав, сообщил, что ему рано вставать утром, и откланялся. Медленно успокаивавшаяся Лили цедила крепкий чай, а Петунья прижала пальцы к вискам, тщетно надеясь побороть начинавшуюся мигрень. Ночь из-за приступов мучительной боли обещала быть долгой: все зелья надёжно спрятали в чулане под замком, а обычные лекарства Петунье давно уже не помогали.

Спать она пошла последней, далеко за полночь, трусливо объясняя самой себе, что вот эту кастрюльку и ту сковородку отмыть нужно немедленно. Было просто-напросто страшно оказаться один на один с Верноном. Дорогой супруг много чего мог сказать. Лили вела себя далеко не так, как хотелось бы, а делать скидку на стресс Вернон не собирался. Но выставить сестру вон Петунья уже не могла. Мучения и метания схлынули сегодня без оглядки, оставив в её душе чёрным осадком только одно.

Вину.

Петунья была старшей. Она поучала и воспитывала младшую, старалась проследить, чтобы Лили не попала в беду, не оказалась в плохой компании, не опозорила родителей. И всё равно не уберегла. Неважно, что Лили сама отдалилась от неё. Неважно, что даже общайся они по-прежнему, сестрёнка и не прислушалась бы к чужому совету. Нет, Петунья непременно попыталась и вытащила бы Лили из того… из тех нечистот, в которые сестра вляпалась. Стоило всего на несколько лет оставить её без присмотра! Петунья себе этого никогда не простит. Вернон мог сколько угодно ворчать, что она ничего не должна сестре, но в семье Эвансов было заведено иначе! И раз Петунья виновата, что не доглядела, ей и исправлять последствия.

========== — 4 — ==========

Следующий день ничем не отличался от предыдущего. Лили предсказуемо пряталась в своей комнате, пока не ушёл Вернон. Провожая его, Петунья прятала глаза: она ожидала упрёков или хотя бы вопросов, однако супруг молчал и этим пугал её. А перед тем отъездом вместо традиционного поцелуя Вернон вполголоса попросил:

— Денег только сестре не давай, ладно?

Мучимая виной ещё и перед мужем, Петунья согласно закивала, но по глазам Вернона видела, что он не очень-то поверил. К счастью, Лили ничего не потребовала: быстро позавтракала, выпила чай с остатками хэллоуинского печенья, отложенного для Вернона, и снова исчезла из дома.

Петунья постирала рубашки мужа и домашние кофточки Дадли, тщательно всё выгладила с двух сторон и накрахмалила Вернону воротнички, приготовила обед, накормила сына и, опомнившись, ещё и себя, а мысленно считала минуты до того, как Лили вернётся с очередной неудачей. Тогда Петунья снова встанет перед выбором: промолчать и позволить сестре и дальше бессмысленно сражаться за сына или открыть правду. Стоило бы признаться, Лили не заслуживала обмана. Однако борьба давала той силы, да и Петунья не чувствовала в себе того мужества, которое нужно, чтобы сообщить матери о навсегда потерянном ребёнке. У неё и так на глаза постоянно наворачивались слёзы. Как Лили будет жить дальше? Есть у неё друзья или знакомые, которые бы поддержали её? Глупый вопрос! Иначе бы сестра не примчалась в Литтл Уингинг. А вдруг случится чудо, и Альбус Дамблдор всё-таки переупрямит Поттеров?