Ха, и не таких обламывали…

Разберемся.

— А что у тебя со Светланой Павловной? — уточняю немаловажный момент, в особенности, когда человек пару минут тому назад пытался заключить в каменный плен своих ручищ. А сам, парень не промах, быстро пудрит дамам мозги. Интересная личность? Рассматриваю лицо, уделяя внимание глазам. Бывает человек говорит одно, а глаза совсем другое. Именно, так я и понимаю, когда мне лгут. Довольно часто, кстати.

— ТэА … Я здесь нахожусь целую неделю. А эта женщина часто находиться возле меня и недвусмысленно дает мне знаки о том, что не прочь?

Молчание и что. мне предлагается на этом многоточии самой додумать? Я опускаю голову по инерции ближе к его лицу, в дотошности мне не откажешь.

— Не прочь….Что именно ….? — повторяю его речь, чтобы он продолжил дальше. Пусть озвучит свою мысль до конца. Что я творю? По сути он мне никто, а я несносная устраиваю ему допрос с пристрастием. Мадам, вам надо служить в инквизиции. Приподнимаю брови, между ними образовывается вертикальная складка. Так всегда происходит, когда я хмурюсь. Сколько раз, моя мама отчитывала меня, что появятся линии на лбу и это признак не ума, а старости. Должна же я успокоить свои нервы и разузнать истину. Убеждаясь в своих догадках. А все таки, что он там делал? На крыльце, не заметила никаких наручников на руках. По собственной же воле стоял, буравя своим тяжелым взглядом женщину испускающую колечки дыма в сексуальной позе. Не удостоившись ответа на заданный вопрос. Решаю не усугублять данную ситуацию своим отвратительным поведением. Отдавая отчет в своих действиях, повернулась спиной к своему начальнику, стараюсь ретироваться. Попросту сбегаю с места боя.

Пусть сам разгадывает загадки и распутывает интриги своего дворца. И ругаю себя на чем свет стоит. Вечно нужно докопаться, дойти до самого конца и неймется тебе на спокойном месте. Надо бросать Настя, вести себя, как следователь КГБ, разозлишь человека. Уволят тебя, даже глазом не моргнут. На этой разумной ноте. Ускорившись, делаю пару шагов. Но именно в ту же самую секунду, сильная рука разворачивает хрупкую фигурку девушки, словно обертку от фантика. Лицом к себе. В голове тут же мелькнула мысль, не фантик, а избушку на курьих ножках. И чуть не прыснула от смеха. Прямо в лицо разъяренного Аполлона. Обескураженное от моего поведения. Всё Нютка, довыпендривалась. Точно уволит. Уткнулась глазами в карие омуты. И провалилась.

По моей талии скользнула огромная ладонь. Прошлась по спине. Поглаживая каждый позвоночник. Остановились на моем затылке, на мгновенье она замерла и как выяснилось, это был лишь отвлекающий маневр. Жертва расслабилась, объятия стали тесными и очень горячими. Широкие ладони обеих рук легли по обе стороны моих пунцовых щек в крепком захвате. Что за? Когда он резко дернул меня на себя. А потом теплые губы скользнули по щеке и накрыли губы. Крепко присосавшись к моим. Всё, что я могла сделать в сильных тисках?

Мычать и дергаться, как болванчик, мотая головой из стороны в сторону. Вместо того, чтобы наслаждаться офигенным поцелуем. А он был именно таким. Сладким. Вкусным. Ни с чем не сравнимым. Отключающим мозг. Жаркие дразнящие игры языка. Скользящие движения по нёбу и взятие под полный контроль. Он ласкал. Заигрывал со мной и отпускал, и снова захватывал. Губы отдающие жаром, терзали меня. Не позволяя сделать ни вдох ни выдох. Грубо и властно исследуя каждый уголочек моего рта. Руки мужчины оказались внизу, приподняли халат и нырнули в резинку штанов. Отодвигая их в сторону. Сжали под трусиками ягодицы нежными поглаживающими движениями. Через тело прокатывались волны возбуждения. Межножье запульсировало. О боже! Да там кипяток. И влажно, хоть ткань отжимай. Всё равно не поможет. Крепко сжала бедра. Сопротивляясь.

— Даже не думай, тэА — предупредил он. Сжимая мои булочки, разминая их, как игрушку антистресс в сильных мужских руках. Темные горошины сосков просвечивавшие сквозь белую робу, слегка царапнули мощную каменную грудь. Напоминая о себе и выдавая возбужденное состояние своей хозяйки. Предательницы. Его губы потянулись к этим бессовестным вершинкам, втягивая их сквозь тонкую ткань. От этих сводящих с ума движений, меня накрыло острой вспышкой удовольствия. Набухшие соски просили большего. Удовлетворяя немой призыв тугих упругих комочков, их прихватили зубами, болезненно кусая в ответ. Такая подача, отзывается внизу бешенной сладостью. Задохнулась, выгибаясь навстречу божественным губам. Тело умоляло о продолжении. Прикусив нижнюю губу, успела только вцепиться за плечи. Дабы не упасть от нахлынувших ощущений и чувств. С каждым движением, с каждой откровенной лаской, желание в теле разгорается словно пламя, снося всё на своем пути. Пожирая моё тело. Желая утолить голод. Его ненасытный язык таранит мой рот. Захватывая его и наказывая за мимолетное сопротивление. Прикрыла глаза. Не выдержав такого напора я застонала не в силах больше сдержать себя от накрывавшей лавины. Внизу отдавалось эхом наслаждения почти что испытанного оргазма. Моё сопротивление подняло белый флаг, объявляя о полной капитуляции перед победителем.

Нечестно выигранное сражение. Нечестные приемы ведения боя. Прижалась к нему. Ладони прошлись по напряженным плечам и опустились на грудь мужчины.

Ну почему, почему у него такое божественно мускулистое тело? Где справедливость?

Горячее дыхание опалившее мою прижатую макушку исчезло. Распахнула глаза. Подняла голову. Встретившись с глубокими карими зеркалами немного стушевалась, то ли от смущения, то ли от испытанного удовольствия. Неожиданная реакция тела выдавала меня с головой. А тот мальчик набрался опыта и оказался богом любви. Усмехнулась про себя. Недаром, бабушка приговаривала, жениха тебе надо. Надо бабуля. Надо. Но где их взять-то. Отец вон бросил нас, когда мне было шесть лет. А у меня отложился осадок от неудачного опыта матери. Помню её слезы по ночам. Тихо в подушку, чтобы никто не услышал. Как сияющие глаза постепенно превратились в тусклые и безжизненные. Блеклые. Бледная тень. Я приняла на тот момент единственное решение для себя. Никаких мужчин. Только карьера и жизнь для себя. Может быть когда нибудь и будут дети, но это потом. Когда-нибудь… Немного пришла в себя.

Лева цепким взглядом всматривался в меня, что-то решая в своем уме. Улыбнулась. Понимаю, что глупо, но кроме этого ничего путного не приходило на ум. Только..

— Постой, ничего не понимаю. Тогда в лагере ты представлялся всем Лёвой. А как тебя по настоящему зовут? Так сказать, официально?

Грек улыбнулся широкой улыбкой и появились две смешные ямочки на щеках.

— Аполлон Ливадиоти. Коротко Пол. А тогда, чтобы никто из детей не сломал язык и не дай бог не приклеилась очередное прозвище. А я знаешь, как устал от них. Укоротил фамилию. Оставив первые четыре буквы. Л-и-в-а-д-и-о-т-и упрощенно Лёва, — прошептал с нотками хрипотцы такими сексуальными, кожа моментально покрылась табуном мурашек скачущих на бешеной скорости. Шустрые какие. Сразу же реагируют.

— Ааа… хотя ладно. Но ты мне так и не сказал, — уставилась придавая серьезность взгляду — Ты всех девушек целуешь у себя в кабинетах?

Пусть не думает, что меня можно поцеловать и тем самым отвертеться от такого щекотливого вопроса.

— Нет. В туалетах тоже. В машине. В подсобке. В клубе. Дома. Забыл. В кабинете по дням недели. И не только целую. Еще и сплю. Тебе как нравиться?

Так вот с этого места поподробнее. Нравиться целоваться? Так к стыду своему, я так и не научилась с толком и расстановкой предаваться столь интимному действию. А он преуспел за столько лет! Такой неумехе, как я, учиться, учиться и еще раз учиться. Но целуется он, то, что надо.

Кхм, кхм… прочищаю горло для ответа. Как не выглядеть в глазах мужчины наивной дурочкой и дать убедительный ответ. Как?

— Приятно. Ооочень. Очень-очень, — что за лепет выдала, сама не понимаю. Покраснела. Чувствую, как краска заливает лицо. Щеки пунцовые.

Глубокий грудной смех. Словно лезвием прошлись по нервам.