– Это – коньки. Чудеснейшая вещь. Позволяет бежать быстрее, чем куорги.

Он принялся пристегивать лезвия к сапогам Айрин, а затем – к своим. Разглядывая лезвия, Айрин не представляла, почему они должны сделать её быстрее. Но раз отец сказал, значит так оно и будет.

Только Аури ступила на лёд, как вся её уверенность улетучилась. Вместо твердой, уверенной опоры её ноги ощущали лезвия коньков, которые упирались в лёд. Коньки были невероятно острыми.

– Да на них же стоять невозможно! – девочка обеими руками вцепилась в руку отца – Папа!

Гленн лишь рассмеялся и уверенно покатился вперед, следя за тем, чтобы дочь не отпустила его руку.

– Мамочки! – завизжала Айрин, когда отец начал набирать скорость. Колени у неё подогнулись и она буквально повисла у отца на руке. Увидев, что дочь сейчас сорвется, Гленн остановил разбег.

– Сейчас ты будешь стоять, а я буду держать тебя за руку. Постепенно я буду руку убирать.

– Нет!– замотала головой Аури – Нет, нет, нет!

– Даже странно, как сильно ты боишься упасть – улыбнулся отец.

Через пару минут Айрин стояла, широко раскинув руки, согнув ноги в коленях, и боялась вздохнуть. Отец разжал пальцы, удерживающие дочь за край одежды, и та осталась одна.

– Я стою!

– Молодец – похвалил отец – Теперь понемногу переноси вес и отталкивайся.

Аури попробовала, не удержала равновесия и тут же растянулась на льду. Оказалось, падать было и вполовину не так страшно, как представлялось. Даже вообще не страшно, если разобраться. Поднявшись, она снова попробовала сделать шаг, балансируя руками.

– Нужно отталкиваться – подсказал отец.

Айрин оттолкнулась, не отрывая ног ото льда – и поехала. Широко распахнув глаза от восторга, с открытым ртом, Аури оттолкнулась ещё, и ещё, и ещё – и не удержавшись, снова упала на лёд.

Поднявшись, она с радостью посмотрела на отца.

– Ты видел? Я ехала. Я ехала!

Гленн, смеясь, заскользил к дочери.

– Я же говорил, тебе понравится.

С этого дня Айрин ходила на озеро каждый день. Вскоре она уже ничуть не уступала отцу в мастерстве, и выигрывала в гонке, что они устраивали. Видя успехи дочери, Гленн придумал новую игру.

– Я буду стоять на берегу и кидать снежками.

– Кидать снежками? А я?

– А ты должна будешь уворачиваться.

Поначалу было легко. Гленн кидал неспеша, навесом, и требовалось лишь слегка изменить направление. Но на втором круге снежки стали лететь быстрее. На третьем Гленн кидал их с замахом. Первый же снежок сбил девочку с ног. Второй и третий – тоже. Но Айрин оценила скорость, которую давало ей скольжение, и уже на второй день, разгоняясь, уходила от большинства бросков отца. Тогда тот ввел новое правило – если дочери удастся проехать отмеченный участок без попаданий, то они меняются местами. Когда у Аури получилось это впервые, она забросала отца снежками ещё до того, как он вышел на лёд. После этого Гленн заявил ,что ему больше нечему учить Айрин, и стал уделять больше внимания охоте, собирательству и Первой Полосе. Дни становились всё короче, ночи – длиннее и холоднее, поэтому времени оставалось все меньше. В предпоследний, третий месяц зимы солнце и вовсе будет выходить на три-четыре часа, и к этому времени следовало подготовиться.

Теперь каждый день Гленн старался выделить время на тренировку с Аури. И чем меньше его было, тем меньше Гленн жалел свою дочь. Почти каждый вечер на теле Айрин появлялся новый ушиб или синяк.

– У зверей нет жалости – говорил Гленн, раскручивая своё копье – Они не знают милосердия. Они не протянут тебе лапу из уважения к твоей доблести или храбрости. Всё, что им нужно – убить тебя, как можно быстрее.

И он бил, рубил, колол, менял копьё на меч, меч – на дубину, дубину – на кинжалы, а Айрин прыгала, уворачивалась, скользила и в свою очередь била и колола. У отца было много оружия, и Аури училась отбиваться от каждого.

– Не забывай про ритм!

– Следи за своим телом!

– Бей в точку!

Иногда девочке надоедало заниматься, и она не старалась. Отец тут же замечал это. Удары становились быстрее и жестче, выпады попадали в более мягкие и незащищенные места, а скорость атак так увеличивалась, что Айрин начинала задыхаться уже через пару минут боя.

– Ты что думаешь! – кричал отец, атакуя снова и снова – Звери дадут тебе передохнуть? Думаешь, увидят, что у тебя нет настроения, и предложат посидеть на пеньке?

И Аури начинала сражаться в полную силу. Но однажды она не выдержала. У неё не получалось отбить ни одного выпада, ни одной атаки, и она за пять минут получила с десяток ударов. Каждый злил её всё сильнее и сильнее. В конце концов она швырнула копье на землю.

– Хватит! Мне надоело! Мы тренируемся, и тренируемся, и тренируемся, и я получаю больше ударов здесь, чем в Лесу! Лес меня вообще не трогает! Да он мне и не нужен! Если хочешь, я буду сидеть дома и не выходить со двора, пока мы не уедем. Ни шагу за ограду – лишь бы это всё закончилось! Вот так!

Гленн посмотрел на свою дочь – взвинченную, накрученную, разозленную – аккуратно сел на землю и положил копье рядом с собой.

– Ты скучаешь по матери?

Айрин не ожидала такого вопроса. При упоминании мамы вся её злость ушла, испарилась, и остался лишь грустный и обиженный девятилетний ребенок.

– Да.

– Она по тебе тоже – отец похлопал рукой по земле рядом с собой. Аури подошла, уселась и тут же уткнулась лицом в плечо отцу, чтобы он не видел её слёз.

– Знаешь, она всем говорит, что приехала из Ле-Манжа – это деревенька к югу отсюда. Поначалу говорила правду, что жила в Лесу, но ей никто не верил.

Гленн помолчал, обдумывая следующие слова. Молчала и Айрин.

– Понимаешь, в городе тоже немало опасностей. Но там есть правила. Если ты живешь по ним, то ничего с тобой и не случится. А у Леса нет правил. Ты можешь идти по двору, по которому ходила сотню раз – и увидеть, как гигантский куорг перепрыгивает все ямы и заборы. Или колония скрабов за ночь поселится в нашем сарае, и сотни их нападут на тебя, когда ты просто будешь доставать продукты к ужину. Или из глубины леса забредет вервульф, или стрыга, или лесной дьявол – и ты столкнешься с ними на давно исхоженной тропинке. Понимаешь? Это как в армии – ты десять лет проводишь в тренировках, чтобы в тот единственный день, когда смерть придет за тобой, избежать её.

Айрин давно заметила, что разговоры про армию не нравятся отцу, но сейчас она решилась спросить.

– Пап, а в армии тебя так же обучали?

– Нет – ответил Гленн – В армии так не учат. В армии учат стрелять и заряжать. Ходить строем. Бежать строем. Держать строй при атаке. И в обороне. В армии учат сражаться в толпе и с толпой. Тебе это ни к чему.

– А как же ты ранил того человека? Ты же говорил, что был один, когда пробил ему руку копьем.

– Каждому солдату можно брать в бой личное оружие, помимо ружья. Многие предпочитают ножи. Кто-то – сабли или мечи. Были совсем уж необычные – например, топорики или укороченные трезубцы. Я вот брал копье, хотя и другим оружием тоже владею. Дело в том, что часто сражение начинается и заканчивается стрельбой. Солдаты и близко друг к другу не подойдут. Но бывают моменты, когда мы сходимся врукопашную. Как тогда, с экс-герцогом. Эти битвы – самые яростные и кровавые. Тут уж не до ружья. Бывает, что и сражаешься тем, что отберёшь у врага.

Ободрённая ответом, дочь продолжила спрашивать.

– Пап, а я смогу пойти в армию?

– Ты? – удивился Гленн – Пожалуй. А зачем?

– Хочу стать как ты – сказав это, Айрин покраснела и смутилась – Ну, то есть попытаться…

– Эх, Аури, Аури – Гленн протянул руку и потрепал дочь по голове – Девушкам не место в армии. Я за свою службу видел всего нескольких, и почти все они были из благородных, командовали войсками. Нам, простым людям, такое не светит. Ты будешь солдатом, и вряд ли справишься.

– Я умею сражаться – обиженно буркнула девочка – И научусь стрелять! И вот с этой.. с толпой я тоже научусь.