– Лесь, можно я в телефоне посижу?

Сестрёнка залезла на кровать. Ещё чуть-чуть и она забралась бы мне на голову. Разгладив растрёпанные ангельские волосы, я пригрозила:

– Опять за причёской не следишь?

Ох… как же я завидую. Только не знаю, чему больше – её идеальным волосам или её беззаботности. Ей же вообще всё равно, какая у неё там причёска. Хотелось бы и мне вернуться в это беззаботное время…

– Ну Лееееся, – нарочно сдавив голос до мерзкого тембра, сестрёнка поиздевалась над моими перепонками.

– На, держи.

Я отдала телефон, быстро откупившись от Стаси. Ругать и устраивать очередной акт воспитания не хотелось совсем. Да и не было в этом смысла.

Стася убежала в свою комнату.

Я поднялась, залезла в шкаф, попыталась найти там домашнюю одежду – так давно не отдыхала, что уже забыла, что у меня есть такая. Обычно забежишь, сделаешь домашнее задание прямо в чём пришла, переоденешься во что-нибудь другое, и на работу. А там форма. Так что… слово «домашняя» по отношению к одежде для меня в новинку.

Кое-как выбрав из старых вещей что-то сносное, я принарядилась и отправилась в ванную. Ополоснулась «на скорую руку» и сразу на кухню – готовить ужин.

Папа был на своём утреннем месте – за столом перед телевизором, удобно усевшись на угловой скамье с мягкими вставками. Единственное, чего не хватало – бутылки водки. А единственное, что смущало – то, что сидел он на кухне вечером. Обычно, по вечерам он удалялся в зал.

– Ты чего тут? – ради приличия поинтересовалась я, заглядывая в холодильник и выбирая, чего бы такого приготовить.

– Да не знаю…

Закрыла холодильник и взглянула на пустую раковину. Действительно, всё помыл.

– Картошку почистишь?

Папа пожал плечами.

– Ну ежели надо, почищу.

– Ну ежели спрашиваю, значит надо.

– Ну давай.

Я кивнула в сторону коридора.

– На балконе мешок. Кстати, занести надо, а то, наверное, уже замёрзла там вся. Бабушка нам с тобой такую взбучку устроит, если узнает, что мы её картошку профукали на морозе.

Тяжело вздохнув, словно ребёнок, которого заставили скушать салат, вместо конфет, отец поднялся из-за стола и молча направился в зал.

Тем временем я достала мясо из морозилки, отмыла его и запихнула в микроволновку, чтобы оттаивало. Знаю, что так размораживать не следует, вредно, все дела, но… по крайне мере, не так вредно, как фаст-фуд.

Готовка продолжалась полтора часа. На удивление, папа помог не только с картошкой, но даже нарезал мясо и овощи.

После ужина, я отправилась укладывать сестрёнку. Отыскала в интернете сказку, прочла, попутно мы немного пофантазировали, а под конец Стася и вовсе задалась недетским вопросом, заставив меня основательно напрячь голову.

– Лесь, а почему мальчики ведут себя как дураки?

– Дураки? – я посмотрела на сестрёнку выпученными глазами, – ты где такое слово услышала?

– Ну я… – ребёнок застеснялся.

Я поняла, что переборщила. Некоторые дети начинают материться ещё с детского сада, просто потому что где-то услышали. Я ни в коем случае не оправдываю такое поведение и воспитание, но вот ругаться на слово «дурак» – кажется, это действительно перебор. Даже Ванька в сказках – дурак.

– Ну так и что ты говоришь? Мальчики дураки? Это кто тебе такое сказал?

– У нас в классе есть мальчик, Ваня. Он сначала сказал, что я красивая, а теперь почему-то дёргает меня за волосы.

Ох… если бы я сама разбиралась в делах любовных… Настал тот день, когда я должна научить сестрёнку общаться с противоположным полом. И единственное, что приходит в голову – сказать, чтобы она ни за что не общалась с этими дурными мужиками. Потому что, рано или поздно, они все скатываются до состояния отца и их дочерям приходится тащить всю семью на себе!

Одёрнув себя мысленно, а затем дёрнув головой, я поняла, что слишком задумалась. И причём совсем не о том.

– Ну… так мальчики проявляют симпатию.

– Дергают за волосы? – ребёнок насупился.

– Вот такие они странные, эти мальчики. Но это не значит, что ты должна терпеть. Скажи ему, что тебе не нравится.

– А может ударить его?

Тут я опешила. Глаза чуть не вывалились из глазниц.

– Нет, бить точно не надо.

– Эх… – ребёнок артистично вздохнул. Сразу после этого начал зевать.

Поняв, что спасение пришло, я поспешила уложить сестрёнку и ретироваться как можно быстрее.

Тихонько покинув комнату, закрыла за собой и, опершись спиной о дверь, подумала: Ударить? Это что такое сейчас было?

Тряхнув головой, решила отложить это вопрос на попозже.

На кухне до сих пор работал телевизор. Я вернулась к отцу, села за стол, подняла пульт и убавила громкость.

– Стася спит, – не знаю зачем, пояснила я.

Обычно я обходилась без пояснений, но после сегодняшнего – после того, как папа забрал Стасю из школы, – почему-то смягчилась.

– Как она, не волнуется из-за своего Вани? – поинтересовался папа.

Я напряглась.

– Не поняла?

На самом деле, всё я поняла. Пазл сложился. Из-под земли показались корни.

Дальнейшие пояснение отца окончательно расставили всё по местам.

– Когда домой шли, она мне рассказала про этого Ваню. Ну я и посоветовал ей ударить его. Чего руки-то распускать! Совсем уже обнаглели.

Кирилл.

Если выступление на третьей паре, перед группой Леси, было ещё более-менее терпимым, то уже на пятом братья с трудом повторяли историю своего успеха, изложенную на четыре мучительных раза. Кириллу, например, и вовсе начало казаться, что их история – не их. Нет-нет, да проскакивали мысли, словно он посмотрел какой-то фильм и теперь просто пересказывает увиденный сюжет.

Раздав последние автографы и покинув территорию некогда любимого университета, все трое признали, что их воротит от этих стен. Ещё перед входом они вспоминали это место с теплом. Вспоминали шальные студенческие годы, когда не было никаких судов за не удалённый вовремя пост, не было разбирательств с недовольными матерями, так и норовящими скинуть на социальную сеть всю вину за то, что их дети насмотрелись чего-то не того, да и вообще не было никаких забот, связанных с тяжёлой судьбой программистов-миллионеров. Но теперь, спустя семь с половиной часов, они готовы были отдать всё, лишь бы не возвращаться в это учебное заведение никогда. Может быть… когда-нибудь… года через два… но точно не сейчас.

Забравшись в служебный чёрный джип премиум класса, братья наконец выдохнули.

Семён, самый наглый и самоуверенный из всех, тот, что с короткой стрижкой, усевшийся на переднее сидение рядом с водителем, обернулся назад и обратился к Кириллу.

– А эта девчонка ничего такая, да?

Он посмеялся совсем не по-доброму.

Кирилл взглянул на Стаса – третьего брата, занимавшего роль мозга в их троице. Хоть Стас и носил очки, выглядел он ничуть не хуже братьев: причёска в стиле «андеркат» с выбритыми под ноль висками и длинными уложенными назад волосами, большущая брутальная борода, в которой можно было спрятать целый клад и несменный строгий стиль его наряда, изобилующий разными оттенками чёрного и серого ничуть не выдавали в мужчине обычного зазнайку-отличника, каким он был ещё девять лет назад.

– Да ладно, чего напрягся, – Семён дотянулся до брата и хлопнул того по руке. – Расслабься. Шучу. Мне кажется, ты вообще попутал. Чего полез-то к ней? Она же какая-то… хрен его знает… даже волосы уложить нормальной не может. Слышь, Стас, это где такое видано, чтобы Я да про бабские укладки рассуждал? Братан наш, походу реально того.

Кивнув на Кирилла, Семён покрутил пальцем у виска

Кирилл был на редкость терпелив. Не зря в их троице он занимал роль лидера, умеющего уладить любой вопрос. Не будь Кирилла, не было бы никакой социальной сети.

– Ты бы рот прикрыл, – серьёзно отозвался глава. Сейчас он ни капли не походил на того смущённого, не знающего, что говорить мальчишку, который предстал перед Лесей несколько часов назад. – Не тебе про женщин рассуждать. У тебя все на одно лицо. Да и лицо же не главное, правильно? Пакет надел и делай дела. Главное, чтобы фигура была в поряде, да?