Женщина всё пыталась выспросить меня, куда я держу путь. Пришлось выдумать сказку, что я еду в гости к подруге, которая вышла замуж пару лет назад и теперь живёт недалеко от Дикого Леса.
— Ещё день и будешь в городе. Ит-Тева — большой город. Красивый. Но дорогой. Мне тамошняя жизнь не по карману… — задумчиво протянула хозяйка дома. — Ты, если хочешь, можешь остаться у меня на ночь. Много не возьму, всего ещё одну такую же монету.
Но я вспомнила, что за селом меня дожидается друг, и тут же засобиралась.
— Нет-нет-нет. Спасибо, но я спешу. Была рада гостеприимству… И вам не хворать…Счастливо оставаться… — долго пришлось мне отбиваться от её желания подзаработать ещё немного.
Как только увидела Тэваза, сразу же закинула сумку с пирогами ему на колени. Взяв пару штук, вернул торбу мне:
— Спасибо, мне хватит.
— Тэваз, не скромничай! Я знаю, как сильно нуждается в еде молодой растущий организм. И не смотри на меня — я там поела.
— Невегогягно вгузно! — расплывался в довольной улыбке парень.
— Сказали, что завтра можем доехать до большого города. Ох, Тэваз, если б ты знал, как я соскучилась за матрацем, желательно ортопедическим, за цивилизацией, удобствами…
Когда Тэваз доел, мы снова взобрались на лошадей.
— До заката ещё часа два, — заметил он, — не стоит их терять.
В этот раз ночевать нам пришлось на открытой пустынной местности. Всё бы ничего, да только ветер осенний больно уж холодный. В лесу деревья давали от него защиту, а тут… Костёр разожгли, чтобы он давал хоть какое-то тепло, коней привязали к одинокому дереву. Легли оба на одеяло, причем Тэваз положил меня между собой и огнём, а сам лёг так, чтобы ветер дул ему в спину, тем самым он закрывал меня. Попытались укрыться моим плащом, что было довольно сложно, так как плащ женский и на второе тело, особенно мужское, рассчитан не был. Моё долгое копошение в попытках укрыть себя и его Тэваз в раз прервал, спеленав меня в плащ, словно куколку, и прижав спиной к своей груди. Одну свою руку он подложил мне под голову, второй накрыл меня сверху. Я в очередной раз ощутила волну нежности и благодарности к этому парнишке, который в свои двадцать три ведёт себя так, как не каждый мужчина и в сорок. Да, наверное, это не от возраста зависит, думала я про себя. Жаль, что у меня нет никаких шансов.
Проснулась я утром, всё так же спелёнатая в плащ, только уже лицом к Тэвазу. Удивительно, но рядом с ним я вообще не чувствовала холода. Мне было гораздо холоднее в прошлые ночи в лесу, когда мы спали на одном одеяле, не касаясь друг друга, чем в кольце его рук на открытой местности, хоть мы были не защищены от ветра ничем. Шевелиться не хотелось, потому что было уютно и спокойно, да и Тэваз лежал тихо, — не хотелось его будить.
— Доброе утро! — вдруг услышала я.
— Давно ты не спишь? — спросила, удивлённо приподняв брови и всё ещё упираясь взглядом в мужскую грудь.
— С тех пор как ты проснулась и твоё дыхание изменилось. Если готова, то лучше вставать и отправляться, так есть шанс добраться до города засветло.
Так мы и поступили. Пироги жевали уже верхом. И вот на горизонте в виде призрачной дымки стали проявляться очертания Ит-Тевы. Чем ближе мы подъезжали, тем жаднее оборотень втягивал в себя воздух, приносимый ветром со стороны города. Когда же до первых зданий осталось рукой подать, Тэваз остановил коня и произнёс:
— Не нравится мне этот запах. Думаю, будет лучше пройти Ит-Теву стороной.
— Ты что, рехнулся? — опешила я. — Я так долго мечтаю о ванне с тёплой водой и мылом, а ты хочешь меня лишить этой радости из-за того, что тебе не понравился городской запах? Так я тебе скажу, что в месте, где проживает несколько тысяч человек, не может хорошо пахнуть! Зато тут есть свои плюсы, опять же — матрацы, ванна…
— Ты не поняла, — прервал он меня, — я чувствую тут полукровок. И их много.
— Ну и что? Сосуществуют же с ними как-то горожане, почему мы не сможем?
— В том то и дело, что полукровки в таком количестве в города суются только в одном случае — грабить, уничтожать. Но жить в городах они не любят, разве что, если характером выходят, как я — одиночки. Забыла, что они наполовину звери, да ещё и не умеющие себя контролировать? А звери любят жить на природе. Кира, я бы предпочёл не входить в город.
— Но ты же тоже оборотень, разве они тронут своего?
— Я не отношусь к их стае, это во-первых. А значит, я для них никто. Во-вторых, если они там зверствуют и убивают, то им уже всё равно, на кого нападать. Кира, я один могу не справиться и не защитить.
Я, вроде бы, и понимала разумность его доводов и опасений, но, тем не менее, мне было сложно расстаться с мыслью о нормальном ночлеге и горячем супе вместо сухомятки, так что я постаралась воздействовать на Тэваза самым, что ни на есть, женским способом. Итак, губки бантиком, в глазки больше просящего эффекта…
Да, о том, что такое зверствующие оборотни-полукровки я теперь имела полное представление. Если с первых улиц у меня создалось впечатление, что они похожи на банду юнцов-хулиганов, которые бьют витрины магазинов и окна, судя по остаткам стёкол возле домов, то с погружением вглубь города всё чаще стали слышаться крики о помощи и какой-то потусторонний дикий рёв. На улицах вообще не было видно людей, словно все они спешно спрятались в домах и подвалах. За полчаса езды проулками мы не встретили ни одной живой души, зато несколько раз натыкались на ужасные картины разодранных тел, мужских, женских и даже детей, и луж крови на плитах дороги. Стало страшно и муторно. Меня затошнило. Я подвела лошадь вплотную к коню Тэваза и, дотронувшись своей рукой до его предплечья, выдавила из себя:
— Тэваз, я полная дура! Давай выбираться отсюда!
Сначала он глянул на меня, точнее всмотрелся в мои глаза, наверное, чтобы удостовериться, что я осознала свою ошибку и оценила жизнь выше недолгого блаженства в ванне. Затем потянул воздух на себя, осматриваясь в разные стороны, — искал, где меньше вероятность встретиться с ужасом. Затем взял мою лошадь под уздцы и, пришпорив своего коня, стремительно понёсся в ту сторону, откуда мы прибыли. Топот копыт наших животных по плитам улиц казался мне раскатами грома, несмотря на то, что слева, справа и сзади постоянно слышались крики и разный шум.
— Чёрт! — вскрикнул Тэваз, когда справа в его коня влетело нечто, чему я даже не могла дать названия. Я поняла, что это было за существо, непохожее совершенно на больших волков из фильмов, типа «Сумерек».
Я и опомниться не успела, как Тэваз правой рукой вытащил у меня из сапога длинный кинжал и воткнул чудовищу в шею. Оно издало самый страшный звук боли и ярости, что я в жизни слышала, но Тэваз уже нанёс ему второй удар в глаз кинжалом, причём всадив тот по самую рукоять, наверняка повредив и мозг, и оттолкнул тело ногой. Оставив кинжал у себя, крикнул мне:
— Быстрее! Гони, как только можешь!
Меня долго просить не нужно. Как бежать от опасности — я в первых рядах. Уже была видна окраина города, а там и пустошь, которую недавно мы опрометчиво покинули по моей вине, только вот сзади я услышала рёв, заставивший моё сердце опуститься в пятки. Оглянувшись, я увидела ещё две твари, догоняющие нас.
— Не смотри назад! — кричал мне друг. — Смотри вперёд и гони лошадь. Давай, детка, ногами её, ногами в бока, ну же!
Вот и Ит-Тева далеко позади. Мы свернули с дороги и гнали по траве и кустарникам, объезжая город стороной, потому что Тэваз выкрикнул, что с другой стороны города должен быть лес, а там нам будет проще затеряться. А эти два существа всё также преследовали нас, не отставая. Сильный страх не давал мне почувствовать усталость от длительной погони, но он же спровоцировал приступ отчаяния, прорвавшегося наружу слезами, когда я увидела, что расстояние между нами и полукровками сокращается, а до леса ещё не менее километра. Я уже не видела дороги перед собой, еле успевала смахивать рукой слёзы. Тэваз что-то пытался мне сказать, только я не слышала. Бичевала себя мысленно за то, что не послушалась его и подвергла опасности не только себя, но и его молодую жизнь.
