По приезду в Кару она узнала, что у мужа очень суровые условия содержания, как и у всех арестантов с большими сроками заключения. Их практически не выпускают за ворота тюрьмы, ни на работы, ни на прогулки, не снимают кандалы, не разрешают свиданий. Встречу ей обещали разрешить на Пасху, час в присутствии конвоиров. Татьяна живет в Каре уже полгода, но еще ни разу не видела мужа. Ей не позволили передать даже записку. Денег у нее давно не осталось, Татьяна хватается за любую подработку.
Крестьянка плакала, Аня безмерно ей сочувствовала. За что такое горе людям? За что молодая пригожая женщина обречена состариться в одиночестве? Разве она недостаточно уже настрадалась?
Краем глаза Анна увидела духа — неприятного старикашку, который пришел на слезы молодой женщины приговаривал:
— Нет, не будет ни Вацке счастья, ни Таньке! — и злобно смеялся. Впрочем, Аня старательно не обращала на него внимания, и он оставил их.
Должна ли Аня советоваться с мужем, прежде чем что-то обещать? Она знала, что крестьянка говорит правду, дар показал ей и Таниного мужа — высокого красивого молодого мужчину, вынужденного отбывать наказание. Он страшно тосковал по любимой и считал, что жизнь его закончена. Вацлав уже неоднократно подумывал, не свести ли ему счеты с жизнью и только вера в Бога останавливала его от этого греховного поступка.
— Я не могу тебя принять на службу без согласия моего супруга. — потупила глаза Анна, - но даже если Яков Платонович не согласится, я все равно буду давать тебе ту или иную работу, чтобы ты могла заработать хоть немного.
Аня собрала в узелок нехитрые продукты для Татьяны и отправила ту домой, пообещав поучаствовать в ее судьбе. Крестьянка, уходя, кланялась в пол, опять плакала и прижимала к себе гостинцы.
К Анне пришло видение о гостье. Она увидела, как та часто голодала и плохо питалась, пережив в этом году страшную беспросветную зиму, но к весне в Кару приехал добрый милосердный Алексей Юрьевич и взял Татьяну работать прачкой. Стало немного легче.
Проводив крестьянку, Аня присела перевести дух. Ей было нехорошо, она ясно увидела, до какого отчаяния могут дойти люди здесь, в Каре, не имея никаких средств на жизнь. И тут до нее дошло, что название поселения вполне себе говорящее. “Кара”, прямо-таки “Кара Божья”, вот только за что карают здесь сами люди и безвинных…
К тому же опять явился злобный дух отца Вацлава и показал Анне сцену своего убийства. Анна крепилась, крепилась, но в один момент сознание ее помутилось и она упала на пол.
***
У Якова Платоновича, пока он ездил в Карскую тюрьму, пропал отличный револьвер, который был куплен специально для Сибири.
Штольман был убежден, что сунул его в карман пальто. Когда по приезду он прижал местного швейцара, пообещав, что вышвырнет того со службы, служащий признался, что никак не мог шарить по карманам начальника каторги. А вот кое-кто другой карманы ощупывал. Если господин Штольман хочет найти пропавшее, то нужно тряхнуть чиновников из канцелярии. Яков, оценив убежденный тон швейцара, решил последовать его совету. Он пригласил Намжина и двух его коллег в кабинет полицеймейстера, изложив обстоятельства дела.
Все, кроме самого полицеймейстера, тотчас изъявили желание вывернуть карманы и подвергнуться обыску.
Яков приказал скинуть сюртуки, брюки и сапоги. Только майор Жиряков даже не пошевелился, отказавшись от обыска категорически.
— Ваши подозрения оскорбительны, господин обер-полицеймейстер! — кричал майор. - не с того службу начинаете!
Намжин и два его столоначальника, как были нагишом, так и шагнули быстро к полицеймейстеру, скрутили его и начали ощупывать его карманы.
К изумлению Штольмана, пропавший револьвер вывалился из брюк яростно отбивавшегося подчиненного.
Яков отправил за казаками из конвоя и когда те явились, велел заключить чиновника под арест до получения указаний от генерал-губернатора.
К обеду пришла ответная телеграфная шифровка:
«Яков Платонович, вышвырните каналью-полицеймейстера за пределы каторжного района и отпустите».
Яков немного задержался, но все-таки поехал домой на обед. Он беспокоился, и как оказалось, не зря, Анна без сознания лежала на полу. Яков подбежал, поднял супругу. Бегло осмотрел ее, вроде в порядке, только очень бледная. Последний раз она лишалась чувств, когда в него стрелял бывший следователь. К счастью, Аня и тогда, и сейчас быстро пришла в себя.
— Аня, ну как Вы себя чувствуете? — взволнованно спросил Штольман.
— Все в порядке, Яша… — Анна погладила его по лицу.
— Не пугайте так меня. К Вам опять дух приходил? — спросил Яков.
— Да… Очень неприятный. — согласилась с его предположением Анна.
Аня лежала на диванчике, куда ее отнес муж. Он сел рядом, задумчиво гладя ее по руке.
— А что хотел дух? — спросил Яков
— Просто показывает и говорит неприятные вещи, я приготовлю второе зеркало и если он еще раз появится, отправлю его в зеркальный коридор. — сказала Анна.
— Ох уж эти мне Ваши духи, Анна Викторовна! Я Вам помогу с зеркальным коридором. — решительно сказал Яков.
— Он может и не появиться, — покачала головой Анна. — Это не всегда можно предугадать.
— Я не могу Вас оставить одну! — разозлился Яков. — кто бы Вас сейчас поднял с пола, если бы я задержался на службе до самого вечера.
— Сама бы встала! — улыбнулась Анна. И добавила:
— Кстати об одиночестве. Я сегодня разговаривала с одной женщиной и хотела бы нанять ее. Но не знаю, как Вы к этому отнесетесь.
— Есть сомнения? - усмехнулся Яков. - Давайте, признавайтесь, Анна Викторовна.
Аня привстала с диванчика и села так, чтобы оказаться у мужа в объятиях, куда он ее с удовольствием и заключил.
Аня рассказала Якову историю Вацлава и Татьяны.
- В принципе, Анна Викторовна, я не вижу проблемы принять ее на работу, если она Вам так уж понравилась. К быту я отношусь спокойно, поэтому какие-то огрехи в работе горничной могут быть вполне терпимы. К тому же Вы знаете как вести дом и подучите ее. Если Татьяна будет держаться за место, то всему научится. Я сегодня проверю личное дело мужа и если все окажется так, как рассказала эта женщина, то можете позвать ее. - спокойно сказал Яков.
- И не будете требовать,чтобы я отбирала еще из пяти кандидатур? - улыбнулась Анна.
- Пытаюсь довериться Вашей интуиции, да и Алексей Юрьевич за нее просил… - усмехнулся Яков.
- Вы очень добрый человек, Яков Платонович! - резюмировала Анна.
- Как и Вы…А у нас найдется что-нибудь на обед? - вкрадчиво поинтересовался муж. А то я пообедаю сладким… Яков начал нацеловывать зардевшуюся жену в шею, намекая на утреннее безумие.
- Обед! - округлила в ужасе глаза молодая жена и резво вскочила с диванчика, будто и не она полчаса назад лежала без чувств.
- Вставайте осторожнее, Анна Викторовна! - тут же оказался рядом Яков и придержал ее.
- У меня только утренняя каша… - вздохнула драгоценная. - Но я сейчас еще что-нибудь придумаю!
- Не беспокойтесь. Каша меня вполне устроит, особенно в Вашей компании! - великодушно улыбнулся муж и отправился мыть руки.
***
В тюремном управлении Яков изучил личное дело Вацлава Радеца. Особенно Якова смутило наказание в двадцать лет за умышленное отцеубийство, тогда как по его опыту преступление скорее всего было совершено в состоянии аффекта, и при такой квалификации арестанту присудили бы не более шести лет заключения. Возможно, дело можно будет в будущем пересмотреть…
Яков Платонович, изучая другие дела заключенных, велел привести этого арестанта, Вацлава к нему в кабинет, поговорить и составить впечатление о заключенном лично. Вскоре конвоиры привели его. Заключенный был осунувшимся и печальным, но все же
Вацлав произвел очень хорошее впечатление. Он был красивым, очень высоким блондином с заметной военной выправкой и энергичными чертами лица, чуть сломленными суровыми условиями заключения. Печальным, но воспитанным и добродушным. Вацлав сразу попросил дозволить ему какую-либо работу, пусть самую тяжелую и грязную, только бы не сидеть без занятия, безо всякой пользы в заключении.
