— Здравствуйте, — мертвым голосом, скорее из вежливости чем ещё почему-то, произнёс Ичиро.

Не обращая внимания на это, девушка плюхнулась на траву рядом.

— О чём печалишься, молодой человек? — спросила она, — Кстати, а зовут та тебя как?

— Узумаки Ичиро.

— Узумаки? Узумаки это хорошо. Так что у тебя случилось, мой юный друг?

И тут Тетсую прорвало.

— Я просто не понимаю! Я запутался! Каждый день я пытаюсь кому-то помочь, забываю ради других о себе! Я спас столько жизней, что и не помню всех! А они что? Они только и делали, что бросали меня! Я… Я так больше не могу!..

Сказано было не так много, но понято больше.

— Я тоже когда-то была шиноби, — хмыкнула женщина, но как-то невесело, — Насколько я знаю, у них каждый сам за себя. Но ты видно исключение из правил. А исключениям всегда не просто. Послушай, юнец, женщину, которая испытала на себе все прелести Третьей Мировой. Жить надо как в последний день. Мы живём только один, первый и последний раз. Воспринимай всё так, словно завтра уже ничего не будет. Вот стал бы ты спасть других, зная, что завтра умрёшь? По твоим глазам видно, что да. «Если я не буду жить, пусть живут другие», да? Так многие ирьёнины думают. Но всё хорошо в меру. Никто не стал бы в последний день заниматься одним и тем же. Так что помощь другим — это хорошо, но лучше — это помощь и себе. Вот посмотри на меня! Что я делаю? Правильно — пью сакэ! А почему? Потому это это приносит мне радость и помогает забыть об ошибках молодости! Я называю это — круговорот счастья!

— Я не собираюсь спиваться.

— А я и не заставляю! Ничего — вырастешь, поймёшь.

Ичиро вспомнил, что если суммировать жизни, то будет одного возраста с этой женщиной. И вынес вердикт:

— Это вряд-ли.

— Ну, ясно всё с тобой. Но я не об этом! Я о том, что жизнь шиноби коротка, и если не собираешься уходить с должности, то думай в первую очередь о себе любимом, а потом уже о других. Это, так сказать, житейская мудрость, — она чутка хлебнула сакэ из бутылки, — Хотя, если у тебя если цель, к ней всё равно нужно стремиться. А вообще, чего эт я тут всё тебе разжёвываю? Соображать вобще-то надо! Я уже тебе объяснила — всё хорошо в меру. А если уж тебя предавали… Так я ж говорю — живи последним днём. И думай — кого надо простить, а кого убить, что б он не всадил тебе и твоей семье кунай меж рёбер. А лучше просто объясниться с человеком. Поговорить. Ведь для того людям языки и нужны. Ну, что можешь сказать в своё оправдание?

— В оправдание? — слегка удивлённо спросил Ичиро, а потом как-то странно улыбнулся. Опять сказанно меньше чем хотелось бы, но он понял гораздо больше, — Что мне четырнадцать, у меня вся жизнь впереди и помирать я не собираюсь! Мне ещё тетин пост принимать!

— Вот это правильный настрой! А теперь беги, поговори со своими! Отспусти, прости и дальше живи! От лишних обид только несварение! — она задорно хлопнула его по спине, причём так, что Тетсуя перекувыркнулся через голову и встал на ноги, а после снова приложилась к бутылке, — Вперёд и с песней!

— Спасибо вам! Кстати, а как вас зовут-то? — впомнил Узумаки.

— Да зови просто Эми, чего уж там. И иди, раз уж помирать не собираешься, а то затормозишь и не заметишь, как это жизнь пролетела, и ты уже состарился!

— Да, ещё раз спасибо! Я побежал, мне надо с ними поговорить!

— Да беги, беги… Пока! — махнула она ему рукой. А когда он скрылся за поворотом, проворчала, пряча за бутылкой улыбку, — Молодёжь…

Закончилась эта история как нельзя лучше. Ичиро поговорил с тётей и друзьями, все разногласия были разрешены. А Тетсуя с тех пор с теплотой вспоминал Эми-сан.

Только вот по возвращению, он обнаружил в своём кармане свиток:

《 Рассвет приходит к тем, кто видел тьму

Во всём её убийственном величии…

Кто плакал от людского безразличия,

Но безразличным не был ни к кому!

Рассвет приходит к тем, кто был в пути,

Не зная ни усталости, ни лени.

Кто, обессилев, падал на колени,

Но, поднимаясь, продолжал идти!

И, зажимая волю в кулаки,

Вдруг находил ромашковое поле,

И, задыхаясь от щемящей боли,

Свои ладони прятал в лепестки…

К тем, кто, похоронив свои мечты,

И, помянув их, устремлялся дальше.

Кто смог среди предательства и фальши

Не растерять душевной чистоты…

Нечаянно в небесной синеве

Вдруг распахнутся солнечные двери…

Рассвет приходит к тем, кто верил в Свет…

Абсурдно, до последнего… но Верил…》{?}[Иван Андреев, притча. Упоминалась ранее в шестнадцатой главе первой части книги. ]

А снизу смайлик с широкой улыбкой{?}[Имя Эми означает «улыбка». ] и приписочка: «Верь. Помогай. Живи. Но себя не теряй».

Да, это определённо была одна из самых странных миссий Ичиро Узумаки-Тетсуя.

Комментарий к Арка 3. Водоворот Жизни. Глава 3. С наступающим Новым Годом!

====== Экстра. Хроники любви. ======

В дверь кабинета Узукаге постучали.

— Войдите, — промычала Мико, даже не выглядывая из-за горы документов. Наверняка опять отчет по миссии.

— Мико… — услышала она голос.

Этот голос был ей знаком. Знаком до слёз, в прямом смысле этого слова. Столько слёз она пролила, когда он ушёл… Человек, которого она любила всем сердцем. И любит до сих пор. Он тогда обещал вернуться… И вернулся.

Узумаки неловко вздрагивает, роняет папки, нагибается, пытаясь их быстро собрать, и падает, перекувыркиваясь со стула на пол.

Он ловит её, тихонько смеясь.

— А ты не изменилась, такая же неуклюжая. — всё тот же тихий нежный голос.

— Таро… — шепчет она.

Красные волосы до плеч неловко растрепались, голубые глаза лучатся тихим весельем и радостью, за которыми борятся ностальгия, боль и вина. Одет во всё чёрное, боевую форму и плащ, и только руки обмотаны белыми бинтами. Таро — человек войны, переживший в своё время много боли, он не умеет жить, не ожидая куная в спину, потому и ходит всегда как на миссии. Эти его быстрые рефлексы, веселье, застенчивость и давящая душу боль… Всё это так знакомо, что хочется одновременно радостно и печально улыбнуться.

Иногда Таро похож на ребёнка, которому всю жизнь говорили, что мир ужасен и его везде сразу съедят злые волки, и он только-только поборов свой страх, тихонько выглядывает из-за прочных железных дверей, глядя с любопытством и опаской, сжавшись как нашкодивший котёнок. Эти его неловкие попытки заботы, нежность, внутренние метания, которые он старается прятать в себе.

Это человек, который полностью осознаёт слово «боль». Это человек, который всегда живёт в тени, готовый поддерживать и защищать близких, даже если от него отвернутся. Это человек, готовый пытаться улыбаться, чтобы подбодрить других, даже если вокруг война и все родные погибли… А главное — это человек, который любит её, Узумаки Мико.

— Ты вернулся… — с улыбкой шепчет она.

— Да, — тихо отвечает тот.

И вдруг Узумаки Таро (сама точность и собранность!) внезапно неловко спотыкается, роняя её на пол и еле не падая следом, в последний момент успевая схватиться за краешек стола.

— Эй! — весело-возмушённо кричит Мико, тут же вскакивая и отряхиваясь.

— Прости… — одними губами произносит шиноби, виновато пряча глаза в чёлку.

— Да не волнуйся! — тут же машет рукой Узукаге, улыбаясь, — Я так рада, что ты вернулся! А ты уже был у Ран и Хизоки?

— Нет… К тебе пришёл первой… — тихо говорит тот.

— А, ну да! Тебе ж надо отчитаться по возвращению Узукаге! — вспоминая, хлопает себя по лбу та.

Таро всегда кажется, что Мико не замечает его любви. Или специвльно делает вид, что не замечает. Но он благодарен ей хотя бы за то, что она позволяет ему быть рядом… Это большее о чем он может просить после того что натворил…

— Ну, пошли тогда к Ран-чан! Ты ведь наверняка еще незнаком с её женихом!

— Имото помолвлена?! — ступор. Возмущение. Гнев. Ярость. Волосы поднимаются, глаза опасно горят, — Веди, — в этот раз произносит жестко.