***

В ЩИТе все очень странно. Катерину закидывают в неизвестный ей отдел и заставляют искать одаренных или же натренированных людей для нового поколения агентов.

К Вере её допустят позже. Сказали, что она еще не пришла в себя. Врут.

Знают же, что Катерина способна своей силой сделать, но врут и видят, как она раздраженно уходит. Скорее всего, Вера давно пришла в себя и ее допрашивают стандартными способами.

POV Катерина

Голова гудит дико. Я не могу сосредоточиться на отчетах и бланках, мысли совсем не об этом. Ох, скорей бы завершить этот проект и свалить из ЩИТа… Правда, Фьюри может натравить на меня копов из-за потерь такого сильно объекта, но, думаю, я справлюсь.

Слышу несколько стуков по столу рядом с собой. Поднимаю голову. Джемма стоит с очаровательной улыбкой и двумя карамельными латте в руках. Прекрасная женщина.

— Привет, — киваю ей я и беру стакан из ее рук. — Как дела?

— У моей команды пока нет миссий и исследований тоже, мы отдыхаем, — грустно протягивает Симмонс. — А ты как? Как наставница?

Джемма словно солнце в этой организации, которое светит в каждый уголок и согревает каждого, кто этого хочет. Жаль только, что это солнышко могут использовать в своих целях. И они это сделали.

— Двадцать девять часов без сна, куча отчетов и столько же проблем, — пожимаю плечами я, делая глоток кофе. Я ставлю стакан на свой стол и смотрю на Джемму.

— Я могу тебе как-то помочь? — спрашивает ученая.

— Прости, Джемма, но нет, — вздыхаю я. — Правду Фитц говорил, ты очень плохо врешь. Если директору что-то нужно, он может просто спросить.

Симмонс теряется.

— Не директору, а Коулсону. Он обеспокоен тем, что ты связана с Мстителями, а они не знают, что он жив.

Я одариваю Джемму доброй улыбкой, и она, кажется, перестает волноваться.

— Я не собиралась говорить. Я же бывшая шпионка. Знаю, что нужно говорить, а что хранить в тайне. Не беспокойся. Кстати, спасибо за латте. Я не думаю, что надолго в ЩИТе, так что следующие встречи могут быть последними.

Симмонс заметно тускнеет, а потом смотрит на смарт-часы в своих руках.

— Жаль… Ой, мне пора! Фитц хочет что-то показать!

— Удачи.

Еще десять часов без сна, и я точно отключусь.

В моем кабинете, или же правильнее сказать помещении, было еще несколько рабочих мест с тихими молчаливыми сотрудниками. Меня через пару дней должны перевести в другой отдел. Снова. Меня кидают из одной стороны ЩИТа в другую, но это неважно, ведь пока Черный Георгин существует — я могу и потерпеть.

И как хорошо, что в помещении есть диван… Я только присела на него и уже через минуту отрубилась.

***

Мама пропала, когда ей было девять. Отец тоже. Катерина не помнит эмоций, но помнит пару картинок, которые служат ей воспоминаниями.

Первое было воспоминанием из раннего детства. Катерина помнит, как в пять лет пришла домой с ссадинами на коленях, как мама удивленно охнула, увидев её грязной и с ранками на коленях. Она помнит противный запах спирта, и то, как больно было обрабатывать раны, но зато потом она вместе с мамой пила чай с конфетами и слушала её истрии из детства. Она помнит, как они в тот день долго смеялись и шутили, а потом заснули под американские ситкомы. Тогда было хорошо, спокойно и тихо.

Второе, самое яркое — воспоминание из дома. Она не помнит комнат и где жила, но точно помнит другой язык. Какой точно, она понять не может, потому что воспоминания слишком повреждены, но она рада, что помнит хоть это.

Как мама звонко смеется и отец подхватывает её смех, обнимая. Как младший брат и черная собака с красным пластиковым ошейником играют рядом, и как бабушка, надев клетчатый фартук и вооружившись книгой рецептов, печет ароматную выпечку в соседней комнате. Она помнит, что там была вишня и творог, но не твердый, а почти как крем-сыр.

Готовая выпечка не хрустела, была до невозможности нежной и с привкусом ванили. Она помнит все нотки вкусов и ароматов, а еще почему то… помнит ингредиенты.

Помнит рецепт.

Катерина просыпается. Ей часто начали сниться именно воспоминания, которых было немного, поэтому она могла заострять внимание на тех вещах, на которые в прошлом даже не смотрела.

Когда она встала, в помещении было пусто, а на часах — почти глубокая ночь.

Она проспала пятнадцать часов и выспалась на неделю вперед. Что ж, раз прошло так много времени, значит, можно пройтись к директору, но сначала обязательно нужно записать рецепт бабушки.

И почему-то буквы на бумажке выкладываются не в английские, а в заковианские слова.

***

— Твоя сила поможет нам её допросить. Она молчит, — сказал ей Ник Фьюри пять минут назад, а потом вежливо попросил направиться прямо в камеру к Вере. Как мило.

Её заставляют пользоваться силой, и Катерина понимает это. Понимает, что ей нужно потерпеть еще пару месяцев, и потом она пропадет из ЩИТа.

Когда двери из вибраниума открываются и двое агентов остаются позади, Катерина впадает в секундный ступор.

Она видит Веру, прикованную наручниками. И она выглядит так, будто бы дала себя поймать.

Вера выглядит невозмутимо. Так, словно в клетке они, а не она. Катерина ее не узнает.

— Скучала? — обычным тоном спрашивает заложница, будто все в порядке.

— Честно? Нет, — отвечает ей Катерина, мысленно обещая себе, что на Вере она силу использовать не будет.

— Почему же? Я ведь так тебе дорога… — с легкой иронией произносит старшая, проронив смешок.

— Что они с тобой сделали?

Вера хмыкает и пожимает плечами.

— Промыли мозги, а что, не видно? Внедрили чип, который почему-то еще не взорван. Хотя… Наверное, кое-кто ждет твоей реакции на мои слова.

— Кто? — Катерина правда не знает.

— Не скажу… — Хитрая улыбка от Веры.

Глаза Катерины становятся белыми. Обещание сдержать не получается. Она с явным раздражением повторяет свой вопрос, но Вера на него не отвечает.

— Воу-воу. Вижу, кто-то открыл в себе силу, о которой даже не подозревал. Дай угадаю… Мстители помогли? Это было предсказуемо. Только вот Оксану они не сдержат. Она станет править этим миром.

Слова о Оксане её удивляют. Она стала главной? Когда и почему? Катерина помнит её завистливой стервой, которая не могла и дня прожить без конфликта, а тут… особый случай.

— Видала я одного с комплексом бога, к твоему сожалению, он проиграл, — припоминает Катерина о Локи.

— Мне плевать, — отзывается Вера.

— Как скажешь.

Спустя пару секунд молчания Вера смотрит прямо в глаза Катерине. И что-то в этих глазах не наблюдалось раскаяния или честности.

— Твою мать и отца убил Черный Георгин, если ты думала, что мы тебя подобрали. А братик пытался защитить, мне ни капли не жаль, что он умер.

Ни один мускул на лице Катерины не дрогает.

— Кажется, ты умираешь. Изнутри. Тебя засыпали работой, Мстители перестают общаться с тобой, я права? Так еще и родная Заковия, как оказалось, уничтожена… Тебя мучают воспоминания и кошмары, а еще…

Как больно.

Она будто соль на раны сыпет, но Катерина знает, что Вера блефует и манипулирует. А Катерина научилась скрывать эмоции. И научилась она на Мстителях.

— Хватит.

И ровно через пять секунд под кожей Веры начинает течь черная жидкость, ранее именуемая ядом и исходящая от взорвавшегося чипа.

Катерина хотела подбежать и обнять её на прощание. Но прежней Веры нет и никогда не будет. Уже не будет.

Катерина видела, как суетились агенты и тащили Веру в медблок, а она просто… поехала в Башню. Ей нужно место, где она не сойдет с ума.

***

Когда Катерина переступает порог своей комнаты, то первым делом идет в ванную. Уже утро следующего дня, и она провела в ЩИТе больше суток, а помыться бы не помешало.

Но душ помог только избавиться от мешающей грязи, а не от терзающих голову мыслей и усталости, как моральной, так и физической. Как бы тяжело ни было, но одной, кажется, не справиться.