– Как ни крути – это ВЕЧНОСТЬ, – тихо вздохнул Джордж.

– Да, – согласился с ним Ричард, – родина шумеров. Отсюда берут свое начало математика, астрономия, медицина и многие другие науки. – Он вспомнил араба, с которого и начались все их приключения. – Как впрочем и жулики, распространившиеся потом по всему миру.

Кэтти свое мнение выразила кратко и емко.

– Одним словом, Восток.

Говорить больше никому не хотелось. Когда обозреваешь вечность, слова теряют всякий смысл.

                   *****

Наступило утро.

Костер давно погас. Друзья поднялись с песка. Ричард достал из кармана джинсов мобильник.

– Уже соскучился по Люси? – ехидно поинтересовался Джордж.

Молодой ученый молча определил по навигатору их местонахождение и махнул рукой на юг.

– Нам туда.

Брести по пустыне оказалось нелегким занятием. Ноги увязали в песке, чрезвычайно замедляя ход, солнце быстро поднималось вверх, его лучи все сильнее и сильнее припекали людей. Романтический настрой испарялся с такой же скоростью. Теперь каждый предпочел бы сменить восточную экзотику на комфортабельные условия современного мира. Попав в пустынный зной, они вдруг ясно осознали, что человеку для счастья нужно совсем немного – удобное кресло и бытовой кондиционер, обдувающий струями прохладного воздуха. А если рядом стоит еще и запотевшая бутылочка колы из холодильника! Можешь не сомневаться – ты в раю. Думая об одном и том же, друзья молча плелись по раскаленной пустыне.

– Ну и жара, – наконец, выдохнул Митч, вытирая платком взмокшее от пота лицо. – И это только девять утра. А так все хорошо начиналось.

– В пустыне климат резко континентальный, – пояснил Ричард.

– Точно, – согласился Скотт, хотя совсем не понял, что такое «резко континентальный климат». – По ночам здесь холодно, а днем хоть яичницу на солнце пеки.

– Даже сковорода не понадобится, так испекутся, – добавил Джордж.

– Надо было захватить с собой холодные напитки, – посетовала Кэтти. – Люди даже в кинотеатр с попкорном идут. А мы отправились в пустыню налегке, как на прогулку.

Скотт пожал плечами.

– Кто ж знал? Я думал, тут делов-то на пару часов, и Ричард доставит нас точно на место.

– К сожалению, в случае перемещения в координатах Земли у меня пока не получается абсолютная точность. Всегда остается погрешность плюс-минус десять миль. Сейчас мы находимся севернее от нужного нам места.

– Легко сказать, плюс-минус. Десять миль по такой жарище – это не в соседний супермаркет за пивом сбегать, – проворчал Джордж, вытряхивая песок из кроссовки. – И чего мы спугнули бедуинов с верблюдами? Сейчас на этих кораблях пустыни мы бы уже были в нужном, как ты говоришь, месте. Видел, с какими высокомерными мордами плетутся по пескам верблюды? Вот им как раз плевать на твою погрешность плюс-минус десять миль.

– Ладно, не ворчи, мы и так почти на месте. – Ричард указал на появившиеся впереди холмы.

Ландшафт изменился. Среди песков стали попадаться громадные гранитные валуны круглой формы. Пустыня сменялась плоскогорьем. Вокруг помимо валунов торчали из песков изрезанные ветрами острые зубья древних каменных уступов. Люди наконец вышли туда, куда нужно.

– Где-то здесь в этой местности находятся большие подземные пустоты, – сказал Ричард, сверившись с картой в мобильнике. – Только в таких пещерах Готы могли спрятать своих роботов-воинов.

В одном из каменистых холмов показалось отверстие. Друзья вошли внутрь пещеры, но она оказалась не очень большой.

– Здесь кроме песка и камней ничего нет, – сказал Джордж, для убедительности пнув песок ногой.

Мона вопросительно посмотрела на Митча.

– Тут пахнет дерьмом, а не сенсацией, – уверенно заявил корреспондент, кивнув головой в угол пещеры.

– У Митча отличный нюх не только на сенсации, – со скрытой усмешкой сказал Джордж, разглядывая на песке бараньи горошины, – Я почему-то никакого запаха не чувствую.

Он принюхался и непонимающе пожал плечами.

– Будем искать дальше. – Сержант направился к выходу.

– Приказ командира не обсуждается, – охотно согласилась Кэтти и поплелась следом за «начальством».

Друзья с улыбкой переглянулись. В словах Кэтти явно сквозил двойной смысл. Видно, ей уже не раз приходилось так отвечать Скотту, только в другой, в более интимной обстановке.

– Не думаю, что вход в пещеру Готы оставили открытым у всех на виду, – задумчиво произнес Ричард, разглядывая местность. – Скорее всего, он замаскирован.

– Какой ты догадливый, – поддел его Джордж. – Ясен пень, что это не бар, где вход открыт для всех желающих.

Вскоре они наткнулись на нагромождение огромных валунов, лежащих возле каменистого холма. Ричард еще раз сверился с картой.

– Чтобы уберечь захоронение фараона от грабителей, древние египтяне применяли простой и нехитрый способ маскировки. У входа они устраивали искусственный завал, имитируя последствия природных катаклизмов. Готы в те времена могли перенять их метод и поступить так же.

Прослушав краткую лекцию молодого ученого по Древнему миру, Скотт подошел ближе и осмотрел камни.

– Похоже, ты прав. Завал точно искусственный. А что на это скажет чутье корреспондента?

Митч вперил взгляд в нагромождение серых камней.

– За этими камнями определенно что-то есть!

Это заявление развеселило Джорджа.

– Меня всегда интересовало, каким именно органом Митч чувствует свои сенсации.

– Не знаю, как у журналистов, а у нормальных людей в случае опасности все органы чувств перемещаются в район задницы, – ответил за Митча Скотт.

– Теперь понятно, откуда такое распространенное выражение – пора уносить отсюда свои задницы? – Джордж усмехнулся. – Интересно, а на что в случае опасности полагаются женщины?

– Обычно на голову. В отличие от мужчин, – ответила Мона. Ехидный взгляд парня ее ничуть не смутил.

Ричард, с интересом слушавший разговор друзей, одобрительно кивнул.

– Логично. Мне никогда не приходилось слышать женские вопли, что пора уносить задницы.

– Для всех непонятливых поясняю, моя интуиция тоже находится здесь. – Митч постучал пальцем себе по лбу.

– Ба! Рон – ты женщина?! – с притворным удивлением воскликнул Джордж. – Мужики обычно думают той частью тела, что находится под брюками. С передней или задней стороны, в зависимости от обстоятельств. И только потом головой.

– Сама мудрость гласит его устами, – одобрительно кивнул Дэвис.

– Ясное дело, – согласился Чарли. – Парень знает о чем говорит.

От похвалы людей, на деле испытавших все тяготы войны, Джордж засиял как подключенная к электросети хрустальная люстра.

– Мона, слушай и запоминай. Военные врать не умеют.

– Смотрите!

Кэти наклонилась и вытащила из песка плоский, размером с ладонь, металлический предмет черного цвета с выпирающим золотисто-голубым рисунком.

– Странная штука! – задумчиво произнес Джордж, разглядывая поблескивавшую под лучами пустынного солнца пластину. – Что-то подобное я уже видел, не могу вспомнить – где именно.

– Что-то, где-то, да еще не помню когда, – передразнил его Скотт. – В жизни не слышал ничего более конкретного.

Сержант с любопытством вертел в руках протянутую ему Кэти странную вещицу, рассматривая ее со всех сторон.

– Джордж, не хочу говорить это вслух, но, по-моему, военные тебя уже раскусили, – подтрунивая над своим парнем, сказала Мона.

Митч вопросительно взглянул на Ричарда.

– Слово за наукой.

Пластина перешла в руки Ричарда.

Знакомый рисунок сразу бросился ему в глаза. Голубой тарантул поблескивал тусклым светом в середине двух вставленных один в другой золотых пятиугольников. На каждой стороне обоих пятиугольников снаружи было начертано по одному слову на непонятном языке. Ярко-светлые, похожие на платину, линии букв выделялись на черном фоне неизвестного Ричарду металла, не подвергшегося коррозии за тысячи лет.

– Это изображение эмблемы или герба Готов. – Увидев застывший вопрос на лицах друзей, молодой ученый пояснил: – Рисунок, полностью идентичный этому, выдавлен на инопланетном аппарате по перемещению. Вот там ты его и видел, – сказал он Джорджу.