Она кривит свои бледные губы. Это существо противно ей — его голос, его насмешливый взгляд, его слова. Тем не менее, она не отводит от него взгляда. Недавно затянувшиеся раны неприятно ноют.

— Хочу посмотреть, как ты умрёшь, — Аманда улыбается в трубку — почти блаженно.

— Так я не собираюсь умирать, — кажется, его веселят её слова. — Мы ещё пообщаемся с тобой, когда я выберусь отсюда.

Лишь покачав головой, она вешает трубку и выходит из зала. Её тошнит.

09/1997

Аманде Гласк пятнадцать. Её волосы в этом году уже совсем светлые. Узнав о том, что в тюрьме «Сан-Квентин» происходит пожар, она выглядит одним из самых счастливых людей на планете. Её глаза горят, когда она появляется в уже ставшем знакомом зале. Сегодня — день свиданий. Сегодня с ней её новые раны. Она знает, что вскоре от него не останется и следа, но под высоким воротником водолазки красуется багрово-красный след от веревки.

Ларри Роудс при пожаре не получает даже символического ожога. Монетка снова ложится ребром.

— Опять ты? — он даже удивляется. Она — нет.

— Живой, — разочарованно говорит Аманда. Уголки губ опускаются сами собой.

Она не понимает, почему это так для неё важно. Её психиатр каждый раз говорит ей отпустить этого человека, вот только она не может — ей хочется пробраться за толстую прозрачную стенку и задушить его; хочется поджечь его камеру и увидеть, как он сгорает, задыхаясь от дыма и боли.

Не говоря больше ни слова, оставляя своё чудовище в одиночестве, она возвращается домой.

06/1998

Аманде Гласк шестнадцать. В её душе затягиваются последние раны, но перед тем, как уехать из родной страны вместе с отцом, она по привычке приходит сюда. Тюрьма «Сан-Квентин» встречает её с распростертыми объятиями, и Аманда даже задумывается на мгновение, не попадёт ли когда-нибудь сюда сама.

Им снова не выпадает ни орёл, ни решка — они с Ларри Роудсом до сих пор живы.

— Почему? — её единственный вопрос. Серые глаза выглядят потухшими.

— Я же говорил тебе, — ей кажется, что чудовище чувствует себя победителем. — Я не собираюсь умирать. В отличие от тебя, у меня есть планы на эту жизнь.

Она стискивает зубы. Она чувствует, как где-то глубоко внутри закипает противная, тягучая злость. На её ладонях остаются следы от длинноватых ногтей.

Аманда с грохотом вешает трубку и говорит себе, что её цели станут куда ярче, чем он может себе представить. Она не может позволить себе проиграть, раз уж монетка каждый раз ложится ребром.

08/2004

Аманде Гласк двадцать два. Её обуревает странное чувство ностальгии, когда она заглядывает в «Сан-Квентин» — с момента её последнего визита здесь почти ничего не меняется. Ей даже кажется, что в холле её встречают те же люди, но она точно знает — другие.

— Не знал, что у меня сегодня будут посетители, — Ларри Роудс ухмыляется — он её не узнаёт.

— К сожалению, — деловито произносит она, когда снимает свои крупные солнечные очки. В её серых глазах не читается ни единой эмоции. — Как я вижу, ты всё не сдаёшься.

— Так это ты, — ухмылка на его лице становится почти восторженной. — Никак не можешь забыть?

Сейчас, спустя почти десять лет, Аманда не хочет забывать. Сейчас она смотрит в его карие глаза, чтобы доказать себе, что они — другие. Холодные, жестокие, но совсем не такие, какие она привыкает видеть в последние два с половиной года.

Она улыбается. Ей всё ещё хочется посмотреть как он умрёт. Она обещает себе, что рано или поздно они до этого дойдут — неважно, на что придётся ради этого пойти.

— А ты? — её улыбка выглядит оскалом не худшим, чем у него самого.

03/2007

Первые новости о Кире — серийном убийце, сосредоточенном на уничтожении преступников — застают Аманду Гласк в собственной квартире. Добрых несколько минут она смотрит на заголовок опубликованной на одном из новостных порталов статьи, пока наконец-то не начинает смеяться.

Её желания остаются прежними.

========== 15 ==========

Комментарий к 15

Viego, the Ruined King Theme

Осторожнее, о вторую половину можно пробить рукой лицо. Вы предупреждены.

«Все чудовища — это люди»

01/2008

Рэм не нравится человеческий мир — так она думает, невольно прислушиваясь к мягкой, едва слышной фортепианной мелодии. Люди кажутся ей жестокими существами, готовыми вгрызаться друг другу в глотки при любом удобном случае. Не все, но очень многие. Она безразлично наблюдает за мелькающими за окном огнями ночного города и гадает, как сейчас поживает Миса.

Миса — единственный человек на её памяти, которому удаётся привязать к себе даже не одного, а нескольких шинигами. Джелоус отдаёт за неё свою жизнь, а Рэм… Рэм старается сделать так, что отдавать жизнь никому больше не придётся. Она знает, что сделает это сама, если понадобится, но в её душе теплится надежда на лучшее.

Мелодия становится громче, в музыке слышится еле уловимое напряжение.

В отличие от Мисы, к новой владелице тетради шинигами не привязывается. Она следует за ней по пятам, наблюдает за её действиями, но всё так же оберегает лишь единственного дорогого ей человека. Тем не менее, вчера Рэм сообщает той о появившихся в её квартире камерах. Она догадывается, кто устанавливает их здесь и почему — она понимает, что детектив, угрожающий Мисе, идёт по следу тетради и не теряет надежды её найти.

Мелодия ускоряется.

Рэм уже не может повернуть назад. Собственными руками она выдает карты в руки Аманде Гласк и надеется, что та сумеет сделать то, на что оказывается не способен одержимый тетрадью Лайт Ягами. Шинигами видит его лишь несколько раз с тех пор, как он забывает о титуле Киры — отлучается совсем ненадолго, чтобы взглянуть на происходящее своим единственным глазом — и понимает, что в таком состоянии это совсем другой человек. Она понимает, что с таким человеком у Мисы куда больше шансов стать счастливой.

Мелодия тяжелеет.

Она не симпатизирует Аманде — они всего лишь работают вместе. Как часто говорит сама женщина, они «сработались». И пока что их сделка исправно работает в обе стороны. У Рэм есть вся доступная информация о дорогой подопечной: несколько раз ей удаётся увидеть Мису собственными глазами; у Аманды — вся информация, какая поможет ей избежать тюрьмы. Шинигами надеется, что той удастся пробыть Кирой как можно дольше — так долго, что Ягами будет отстранен от расследования этого дела и навсегда забудет о тетрадях смерти.

Напряжение нарастает. Мелодия становится всё быстрее.

В отличие от Рюука, способного выступать молчаливым наблюдателем, Рэм чувствует себя куда ближе к людям, которые ей так не по душе. Она не может отказаться от собственных эмоций и привязанностей даже ради соблюдения законов, и оттого ей кажется, что они с Амандой в чём-то схожи.

***

Мелодия обрывается на самой тяжелой, напряженной ноте.

Аманда Гласк захлопывает крышку стоящего в зале рояля и поднимается на ноги. Её пальцы болят с непривычки, а за спиной мрачной тенью маячит Рэм. Сегодня она не может сказать шинигами ни слова и молча выключает свет, прежде чем отправиться в постель.

Огромная мозаика из решений и разрозненных фактов наконец-то начинает складываться в целостную картину. Чужие имена, а теперь ещё и камеры — всё это звенья одной цепи. Цепи, которой детектив по имени Эл намеревается её сковать. Аманда улыбается и думает, что может показать ему жизнь в этой квартире во всей красе.

Она надеется, что мистер детектив любит сериалы — в ином случае он просто умрет со скуки.

***

— Я не обнаружила здесь ни одной камеры, — сообщает ей Рэм на следующее утро в офисе.

— Значит, у мистера детектива пока недостаточно длинные руки, — кивает Аманда и делает пометки в блокноте. — Спасибо, Рэм.

Аманда знает, что информация стоит дорого — никто, даже шинигами не станет делиться ею просто так. Она берет в руки телефон и собирается набрать пару коротких сообщений, когда на экране под стандартную мелодию высвечивается знакомое — чужое — имя.