Минув опустелые комнаты, он выбежал на улицу, испугав при этом человека, что звал его ранее. Все были удивлены таким поведением сослуживца, — Вольфганг выглядел крайне встревоженным. Грязный и запыхавшийся, его мятый и слегка ободранный мундир был весь в пыли. Маленькими шагами, юноша достиг машины и рухнул возле неё на землю. Он пытался отдышаться после резкого бега и нескончаемых клубов пыли, что застряла в его горле от слишком сбивчивого дыхания. В это время вокруг него вместе с тучами собирались и солдаты. Между ними в окнах домов виднелись люди, что вопросительно смотрели на толпу гостей. Все члены отряда спрашивали у Вольфганга о Генрихе, но тот никак не мог им ответить. Каждое дыхание отдавало болезненными ощущениями в груди. Наконец собравшись силами, юноша смог подняться.

Дыхание восстанавливалось, легкое напряжение в груди ослабевало, вокруг собралась толпа вопросительных взглядов. «Где Генрих?» — твердил каждый из них. Сами солдаты уже не открывали рты, чтобы задать вопрос, который и так был понятен Вольфгангу.

— Он исчез… — не веря себе сказал Вольфганг. Все ожидали эти слова, и боялись их услышать.

— Как «исчез»? Вы же вдвоём вошли в дом! — начал паниковать Руди. Все стали опасаться за дальнейшие события — теперь они потеряли и офицера. Три человека за четыре дня, это была наихудшая ситуация из возможных.

— Мы разделились… Он, должно быть, спустился в подвал, а там я нашёл только кровь, — продолжал говорить Вольфганг, словно отчитывался сам перед собой. И правда, он не мог себе простить то, что так легко позволил другу исчезнуть.

— Его?

— Рядом никого не было…

Этот ответ озадачил всех, оставшиеся солдаты начали гадать куда делся их офицер. Если тела не было, то всё же была надежда на то, что Генрих ещё жив.

— Надо ему помочь! он ранен! — вступил в разговор Годрик. Он не хотел мириться с ещё одной смертью, так как каждый солдат начнёт чувствовать себя беспомощным и ненужным.

— Его больше нет! нет тела! нет Генриха! — Вольфганг выпрямился и начал злобно скрести зубами. Он испытывал самый сильный прилив ярости в своей жизни. — Они за это ответят!

Вольф оглядывался и смотрел на рядом стоящие дома. Он хотел выловить кого-нибудь из местных. Приближался вечер, перед домами никого уже не было. Все могли быть только внутри, так как заканчивался день работ в поле. Вольфганг чувствовал, что отойти от отряда будет крайне опасным поступком, он не повторит ошибку своего офицера. Солдаты только смотрели на своего нового командующего, и, на то, как он бешеным взглядом метался между домами. Все были напуганы от этого не меньше, чем от потери Генриха. В какой-то момент в поле зрения Вольфа попала старушка. Женщина, — которую они встречали ещё в день исчезновения Августа, — вышла из своего дома и направилась вдоль всей улицы. Вольфганг пошёл к ней, он переставлял ноги быстро, почти бежал, и не мог позволить своей жертве скрыться из виду. Не замечая ничего вокруг, он громко топал, как здоровый лось, и тяжело дышал. Старушка услышала это и, обернувшись к источнику звука, пришла в ужас. Прямо на неё мчался вооруженный солдат, который крепко сжимал автомат и сверлил её взглядом наполненным нечеловеческой злобой. Этих ужасающих глаз было достаточно, чтобы убить испуганную женщину на месте.

Инстинктивно сделав пару шагов назад и наивно подняв руку в знак защиты, старушка упала на землю. Она оступилась, и теперь была не способна скрыться от надвигающейся угрозы. Вольфганг схватил её свободной рукой за плечо, вцепившись крепкими пальцами в слабое тело и, подняв на ноги, поволок обратно к машине. Женщина начала истошно кричать, боль и страх разрывали её рассудок на части. Всеми силами она пыталась оторвать от себя руку более сильного человека. Упираясь в землю слабыми ногами, она пыталась замедлить своего похитителя, надеясь задержать его и дождаться спасения. Крик её не останавливался даже несмотря на то, что пожилая женщина начала хрипнуть, — она кричала всё громче и громче, в ней словно открылась вторая глотка. Постепенно на страшные звуки начали выходить и другие жители. Они стояли на шатких верандах и с ужасом наблюдали за страшной картиной перед ними.

Жертве похищения ничего не оставалось, она лишь смотрела в глаза своих соседей и друзей, моля их о помощи, но они ничего не могли поделать. Они испытывали такой же страх, что приковал их к месту. Старые друзья и родственники оставили бедную женщину одну. Её бросили. Десятилетия поддержки и дружеского отношения испарились за считанные секунды. Не получив желанной помощи, старушка подтянула себя к юноше, что волок её по земле и вцепилась в него зубами. Укус был слабым для взрослого человека, но старые и неухоженные зубы сделали своё дело. Укусом она смогла разорвать кожу на запястье Вольфганга. Вскрикнув от сильной и резкой боли, он кинул старушку в сторону машины. Укус задел латеральную вену, и из раны пошла кровь.

Расстояние до машины составляло чуть больше метра: старушка пролетела весь этот участок и ударилась головой о дверь автомобиля, оставив небольшую вмятину. Удар был громким и болезненным, вслед за ним, женщина взялась руками за голову и начала плакать от боли. Через слёзы и собственные стоны, она смогла услышать хорошо знакомый для неё звук. Подняв глаза, она увидела своего мучителя, что приволок её сюда. Мокрой от крови и слюны рукой, он передёрнул затвор автомата и направил его прямо на пожилую женщину. Теперь в его глазах была видна настоящая бездна ненависти.

— Где он?! — крикнул Вольфганг. Направляя своё оружие прямо в лицо старой женщины.

— К-кто?! — Старушка была в панике, она продолжала плакать, держась за свой ушибленный затылок. Она осознавала, что, возможно, её убьют. Она прекрасно понимала, что больше никогда в своей жизни не сможет видеть своих любимых, и эта мысль сильно притупляла разум.

— Здесь был наш человек! он зашёл в дом и исчез! Где он?! — Вольф продолжал свой допрос, повышая голос.

— Я не знаю! не знаю! Отпустите, пожалуйста! я не знаю! — Старушка перестала смотреть в глаза своего похитителя и, не переставая плакать, уткнулась лицом в землю, молясь, чтобы всё закончилось.

Каждое новое слово, каждый вздох и всхлип выводил Вольфганга из себя. Он целиком и полностью трясся от ярости. Он находился на границе между поступками, которые разделяют последние отголоски трезвого разума и слепой злобы. Юноша выстрелил.

Три выстрела из автомата заглушили своим шумом старческое нытьё. Старушка затихла.

Ни одна пуля не задела её, они прошли рядом с ней, перед самой макушкой и сбоку. Женщина была осыпана грязью, что поднялась от стрельбы в землю. Сарафан, что она носила, теперь был покрыт осевшей пылью, что испачкала некогда красивое платье. Страх поглотил её, и она замерла, её сознание окончательно перестало что-либо понимать. Ей повезло сойти с ума и, наконец-то, сбежать от всего этого ужаса.

— Пожалуйста, прекратите! Отпустите её, она ничего не сделала, — раздался грубый голос человека, выходящего из ближайшей хижины. К солдатам вышел молодой человек, который был одет в грязную рубаху. Его глаза излучали страх, он также был встревожен поступками солдат. Подняв руки перед собой и показывая, что он безоружен, ему пришла мысль начать сокращать дистанцию до вооруженных людей, надеясь забрать женщину домой. Его грязные и покрытые мозолями руки беспорядочно тряслись. Эти монотонные движения слегка гипнотизировали и привлекали много внимания.

— Стоять! — предупредил его Вольфганг.

Солдат осознавал, что чем больше здесь будет людей, тем быстрее будет утерян контроль над ситуацией. Теперь приходилось следить не только за старушкой, но и за мужчиной.

— Пожалуйста, отпустите её! Я не знаю, что у вас случилось, но давайте мирно во всём разберёмся! — Второй деревенский житель проигнорировал приказ юноши с автоматом и продолжал медленными шагами сокращать дистанцию.

— Тебе сказали «стоять»! — прозвучал очередной крик, это был Годрик. Он тоже начал осознавать, что ситуация выходит из-под контроля. Вслед за своими словами, он поднял своё ружьё и направил его на надвигающегося мужчину.