— То есть мой Дар скоро исчезнет? — потрясенно спросил я.

Отец обреченно кивнул головой.

— Постарайся использовать его по максимуму, — сказал он.

Нет! Я не готов мириться с этим! И такой расклад меня не устроит! Дар останется со мной! И я найду способ чтобы он не засыпал!

— Вижу по глазам, что не готов мириться с таким раскладом, — грустно усмехнулся отец. — Я тоже так себя чувствовал. Не хотел мириться с такой судьбой, боролся. Но никакие врачи не смогли обратить это вспять. Даже замедлить не смогли. Дар исчез. Просто как мыльный пузырь — был и лопнул. Пуф!

Отец опять надолго замолчал.

— Теперь я держусь в кресле своей должности только по былым заслугам. И поэтому возлагаю на тебя такие большие надежды в школе. Нас хотят скинуть многие, но мы им просто так не дадимся.

— Федор Иванович... — внезапно обратился водитель, все это время молча управляющий автомобилем.

— Что такое, Костя?

— Кажется, за нами «хвост».

Мы глянули в зеркало заднего вида, но ничего необычно не увидели — едущие машины, близко никто не держится, не увязывается, меняются.

— Где? — переспросил отец, не понимая о чем идет речь.

— Вон там, за двумя «рысцами», видите? Черная «Волга». Грамотно ведет, вперед не высовывается, иногда отстает. Но непременно настигает, когда я делаю повороты. Особенно на светофорах — боится, что подорвусь и отрываться буду. Профессионал.

— Уверен?

— Почти на сто процентов.

Я пригляделся и увидел машину, про которую говорил водитель. Она и в самом деле ехала будто стороной, не навязчиво, иногда пропуская вперед себя других водителей. Но шла все время за нами.

Некоторое время ехали молча, наблюдая. Черная «Волга» не отставала.

— Оторваться сможем? — спросил отец.

Водитель кивнул.

— Не надо, — покачал я головой. — Так выдадим себя. Пусть думают, что мы не знаем про «хвост». Поехали домой. Нас высадишь, а сам незаметно садись им на хвост. Или лучше сообщи другому водителю — пусть проследит кто такие.

Водитель Костя кивнул.

До дома доехали в нервном молчании. Черная «Волга», поняв что мы возвращаемся к себе в коттедж, начала отставать. Костя передал по рации наше поручение и слежка уже пошла за нашим незнакомцем.

Казалось бы, нас ждал горячий ужин, кофе и отдых, но нет. Все только начиналось. Это я понял по мигающим синим и красным фонарям, откидывающим блики на стену дома.

Во дворе стояла полицейская машина, возле которой крутилось несколько наших охранников и пара сотрудников полиции. Я невольно подумал, что в доме что-то случилось? Опять Архитектор прорвался в чей-то разум и натворил дел? Или какой-то несчастный случай?

Не хотелось думать о плохом, но противно сияющая мигалка полицейской машины наводила только на такие мысли.

— Что тут происходит? — первым выскочил отец, направляя к машине.

К нему подошли охранники дома.

— Федор

Иванович, вот, полиция, — растеряно произнес один из них. — Сказали, что у них все бумаги есть. Я проверил — все по закону.

— Какие еще бумаги? — не понял Федор Иванович.

Отец подошел к полицейскому, стоящему возле фонтана.

— Потрудитесь объяснить что вы тут делаете, на частной территории?

— Федор Иванович Пушкин? — дежурным тоном спросил полицейский. И кивнул на меня: — Это ваш сын?

— Что случилось? — настала моя очередь негодовать.

— Александр Федорович Пушкин, вы должны поехать с нами.

— По какому поводу?

Полицейский посмотрел на меня как на букашку, пробасил:

— По поводу убийства Игоря Воснецова...

Я сказал отцу, чтобы он не спорил с полицейскими, а вместо этого вызвал адвоката. Это было сделано не столько, чтобы найти себе защиту, сколько отвлечь отца, который изрядно разнервничался. Отец принялся набирать нужный номер телефона.

Я понимал, что вопросы мне будут задавать самые неудобные и нужно было подготовиться к ним. А еще продумать стратегию поведения. Это очень важно.

Меня отвезли в отделение, располагающееся в центре города, завели в какой-то прокуренный кабинет. Я сел, принялся ждать. В глубине души понимал, что оставили меня здесь одного специально — посмотреть на реакцию, не нервничаю ли, как веду себя, не начну ли по глупости звонить кому и просить прикрыть меня. Поэтому я старался не подавать никаких сигналов. Для этого даже прихватил уже знакомую мне книжицу «Торги на бирже», раскрыл ее на середине и принялся старательно читать, хотя суть прочитанного доходила не сразу и с трудом.

Но в голове проговаривал различные варианты развития разговора.

Видимо ничего толкового не увидев в моих действиях в кабинет, наконец, вошел низенький человек в сером плаще. Один глаз его косил и, кажется, был вовсе стеклянным.

— Старший следователь сыскного отделения Руднев, Константин Кириллович, — представился вошедший.

Неспеша подошел к столу, сел. Протянул пачку.

— Курите?

Я покачал головой.

— А я, с вашего позволения, закурю.

Руднев подцепил двумя пальцами сигарету, воткнул в уголок рта. Чиркнул зажигалкой.

— Ну-с, начнем?

— Начнем, — в тон ему ответил я. — Только вот что начнем?

— Ну как же? Разговор.

— Так это разговор? Не допрос?

— Ну что вы! — хохотнул Руднев. — Такие громкие слова! Просто разговор.

— Поговорить всегда можно, — ответил я, откладывая книгу в сторону. — Только мне бы хотелось знать в качестве кого я тут? Ваши ребята скрутили меня, в машину сунули, да сразу же сюда привезли. На разговор так не ходят.

— Вы тут, Александр Федорович, в качестве свидетеля, — холодно произнес Руднев. — Пока еще свидетеля.

Я никак не отреагировал на его последнюю фразу, понимая, что это тоже уловка.

Руднев внимательно проследил за мной, удовлетворенно кивнул, глубоко затянулся.

— Так вы не против беседы?

— Хорошо, давайте побеседуем.

Я отложил книгу в сторону.

— Тут Игоря Воснецова убили на днях. Знаете об этом?

— Видел в новостях.

Следователь удовлетворенно кивнул головой. Спросил:

— Воснецов знаком вам?

— Воснецова знаю, но не лично, не доводилось общаться.

— А может быть, все же доводилось? — с прищуром спросил следователь. — Возможно даже, что и совсем недавно?

Я уже знал дальнейшие его действия и потому готов был к тому, что он вытащит из папки мой фоторобот.

— Вот, посмотрите. Как вам картинка?

Если следователь и хотел произвести на меня впечатление, то у него это не получилось. Он жадно смотрел на меня, пытаясь вытащить хоть одну эмоцию, да хотя бы невольно поползшую бровь вверх, но у него это не получилось и он фыркнул словно бульдог, разозлившись.

— С художественной точки зрения так себе, — глянув, ответил я.

— Возможно, — кивнул Руднев. — Но как свидетель описывал, так и рисовали. Точно по деталям.

Руднев пригляделся к картине, словно видел ее в первый рах, хмыкнул.

— Скажите, этот портрет вам никого не напоминает?

И вновь мне пришлось взять себя в руки, потому что это была очередная проверка. Я сказал:

— У нас два года назад юбилей у отца был. И решили мы заказать ему портрет. Художника нашли по объявлению. И он предложил нам общий портрет написать, всей семьи. Так вот. Это была наша ошибка — взять не проверенного человека, с улицы. Он в особом жанре писал, уж не помню как называется, но точно не реализм.

— К чему вы это?

— К тому, что он меня как-то похоже написал, как этот рисунок. Словно катком по мне прошлись. Или у художника нарушена призма зения? Вроде есть такая болезнь, забыл как называется.

Руднев покраснел.

— На вас похож.

— А еще на множество других людей, моего возраста и моей комплекции, у кого есть два глаза и волосы на голове. Типичное лицо.

— То же верно, — согласился следователь. — Но с учетом ряда факторов вряд ли это будет кто-то посторонний.

— Про какие факторы вы говорите?