– Долт! Э-эй! Какого черта ты делаешь? Я тебе сейчас голову оторву! – сквозь сугробы и мохнатые ветви елей пробирался Манрид с Фесом и еще тройкой приспешников, пытаясь нагнать своего товарища и посмотреть, кого он там подстрелил.

Пятерка обогнула несколько деревьев и, наконец, натолкнулась на Долта: тот неуверенно стоял на слегка согнутых ногах, покачиваясь из стороны в сторону, и глазел отупевшими глазами куда-то в небо. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций – сплошная пустота, а рот был чуть приоткрыт, как у умалишенного. Рыжебородый тут же принялся трясти долговязого и покрывать бранью, допытываясь, где подстреленный, и что с ним самим такое, однако все было безрезультатно. Железный Кулак был весьма вспыльчив, и потому, не церемонясь, мгновенно отвесил хорошую оплеуху нерадивому приспешнику, да так лихо, что тот свалился навзничь. Но и это, к сожалению, не исправило странности. Внезапно за ельником сквозь завывание вьюги послышался лязг стали, злобный гогот и угрозы – похоже, трусливые незнакомцы все-таки показались! Оставив уже явно бесполезного Долта, бандиты бросились назад.

– Давай, потаскуха, покажи что ты еще умеешь! – высокий крепкий мужчина сплюнул кровавую слюну и обнажил поломанные зубы. Медленно ступая по снегу и выставив старенький двуручный меч перед собой, он с ненавистью смотрел на женщину, только что сумевшую пролить его кровь. Рядом с ним вертелся один из лучников, нервно постукивавший по лезвию кинжала. – Заходи со спины, Алеб, не дай ей улизнуть. Выпотрошим эту тварь, а голову отправим на кол.

За невозмутимой незнакомкой, пристально следившей за противниками, виднелась фигура мужчины, ловко орудовавшего двумя обоюдоострыми клинками и вступившего в схватку сразу с тремя разбойниками. Умело отбиваясь и уверенно нанося удар за ударом, он без особых усилий расправился сначала с одним, затем со вторым, и твердым шагом пошел на оставшегося – малоподвижного и огромного, как гора, верзилу с отвратительной исполосованной шрамами рожей. Внушительного роста разбойник заревел, занес над головой мужчины увесистую дубину и обрушил ее со всей силой на противника, но сумел лишь разнести сугроб, так и не задев цель. Незнакомец довольно ухмыльнулся; стремительно оказавшись позади бандита, он одним движением рассек ледяной воздух и полоснул врага по ногам, от чего тот мгновенно взвыл, рухнул на снег и более не поднимался. Мужчина беспокойно оглянулся в поисках спутницы и увидел, как она одним мощным ударом в челюсть вырубила преступника. Едва они перевели дыхание, как из ельника буквально вывалились остатки проходимцев вместе с главарем, который, едва разглядев сквозь метель представшую пред ним картину, вместе с приспешниками бросился на неизвестных. Все перемешалось во тьме в один миг, слышался треск веток, звон скрещенного оружия и отменная брань. Можно было разглядеть точные и резкие движения мелькающих фигур – оставшиеся разбойники оказались крепче своих дружков, и гораздо более умело обращались с мечами и топориками. У одного оказалась при себе увесистая цепь, которой он размахивал во все стороны. В этой суматохе никто и не заметил, как Костяной Фес скрылся среди деревьев и снегов, обходя поле боя, присматриваясь получше и поджидая подходящего момента для нападения со спины. Манрид в исступлении снова и снова нападал на противника, загоняя его в руки одного из своих. Внезапно послышался глухой тупой звук и короткий женский вскрик, который так и наполнился болью.

– Или! – выпалил мужчина, оглянувшись; бдительность и осторожность рассеялись, и стоило дернуться с места в сторону женщины, как дорогу ему перекрыл надменно ухмыляющийся бандит, а в спину уперлось острие меча другого типа.

– Ха! Крысы загнаны в угол! – воскликнул Железный Кулак и хищно улыбнулся. – Я знал, Фес, что у тебя котелок варит как надо!

Над упавшей в холодные объятия снежного покрова Илиллой, сгорбившись, тяжело дыша и покачиваясь, нависал Костяной Фес с перекошенным от злобы лицом: как только представилась возможность, он молниеносно бросился в атаку из укрытия и одним ударом сбил с ног стоявшую к нему спиной женщину, что мгновенно принесло свои плоды. Паренька окружало бледно-голубое свечение, словно он горел, но пламя не наносило никакого вреда.

– Значит, нам не показалось, – прошипел Кирт, и тут же получил рукоятью в спину. Дикая боль разлилась по телу и ударила в голову.

– Заткнись, тварь! Вы только послушайте, друзья мои, они вынюхивать что-то удумали!

Все разразились гоготом от услышанного, и едва ли безумный хохот предвещал что-то хорошее.

– Ладно, хватит. Твою девку заберем с собой и будем пользоваться, пока не надоест. Эй! Поднимите ее и свяжите как следует. А этого – прикончите.

К плененному подошел один из отморозков и уже было занес над его головой топорик, как «работу» прервал краткий и хриплый вскрик Феса: он стоял, вытянутый, как струна, и не шевелился; в его оголенную грудь словно впилась ладонь что-то шепчущей Илиллы. Как только ее губы сомкнулись, свечение вокруг Костяного Феса рассеялось и паренек обмяк и стал похож на тронутого рассудком – его взгляд потупился в землю, рот непроизвольно открылся, и он уже не понимал, где он и кто он. Теперь от него совершенно не было толку.

Не теряя ни минуты, Кирт набросился на своего палача и успокоил его одним ударом в голову, покрытую лишь меховым капюшоном. Или, словно юркая и проворная птичка, подскочила и резкими движениям бросилась на одного из оставшейся троицы, отчаянно размахивавшего мечом. Теплая ладонь женщины впечаталась в рябую щеку бандита, и он стал один в один, как Баргул и Фес. Рыжебородый же пришел в полное смятение, никак не ожидая, что его банду разнесут, как курятник лисы, какие-то недомерки.

В неглубокий овраг рухнул последний из отморозков и Манрид остался один против двоих. Щурясь от ветра и пытаясь различить в темени движения недруга, он решительно кинулся на Кирта, но точный удар Илиллы в спину заставил главаря потерять равновесие, и через мгновение тот лежал лицом вниз, придавленный ногой Кирта к занесенной снегом земле. Железный Кулак почувствовал, как чужие руки ловко срывают с ремня мешочки с «честно заработанными» деньгами; следом за богатством к наглецам перекочевали палица, и пара кинжалов, припрятанных под накидкой.

– Во-от! Теперь все по-справедливости – колдовство за колдовство, – Кирт убрал ногу с Манрида.

– Я до вас еще доберусь, – прохрипел Железный Кулак, кипя от ярости. В тот самый момент он поклялся, что непременно похоронит их живьем, или сдерет шкуру, неважно, когда и где, но это случится.

– Если вспомнишь, – над ухом поверженного прозвучал лукавый и до дрожи ласковый женский голос.

Лица главаря коснулась теплая рука Илиллы и он впал в забвение: перед глазами поплыла призрачная пелена, а после – провал в темноту.

– Поднимайся, ты не на отдыхе!

Возле кровати Стьёла стоял рослый охранник и голосил так, будто осел на ярмарке, которого пытаются сдвинуть с места за хвост. Парень, спавший лишь пару часов, слез с кровати, поежился – в камере было холодно, и тонкое одеяло не очень-то согрело его ночью. Караульный сопроводил заключенного в комнатку, где скрылась стража в тот самый день, когда Стьёла сюда привели. Комната оказалась довольно большой и на удивление теплой, учитывая, что Серые Катакомбы – это похороненный наполовину в остывшей земле каменный лабиринт, в котором нередко исчезали все надежды на будущее. Вдоль стен были выставлены высокие шкафы и стеллажи, в нишах которых лежало самое разнообразное оружие, книги. Пара железных потолочных канделябров, подвешенных на цепях и вмещавших в себя с добрый десяток объемных и крупных свечей, мягко освещали помещение; на двух столах стояли по паре масляных ламп. За одним из столов шла оживленная игра в «Торни» – весьма распространенную забаву в кости и карты, и, естественно, на деньги. В крайнем случае, платой при проигрыше могла выступить выпивка. За другим столом расположился с ног до головы экипированный громила, разбиравший документы и что-то писавший в них, водя по бумаге шикарным гусиным пером.