Больше ни слова не говоря, Регина зашагала к главному выходу.

«Чего? – Даня уже не знала, то ли изнывать от подозрений, то ли пугаться ситуации в целом. – В чем поддерживать? И почему я? Из меня поддержка – как нолик, вписанный в бублик».

– Какао.

И опять они с Принцессой остались наедине.

– Тащи сюда воду, Какао.

Даня, с силой сжав бутылку, которую все это время таскала с собой, грозно поинтересовалась:

– А волшебное слово?

«Сейчас нахамит, как пить дать», – довольно подумала она.

Оказалось, поспешила с предположениями.

– Лланвайрпуллгвингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогох, – скороговоркой и на едином выдохе выпалил Яков.

Бутылка выскользнула из рук Дани. Она едва успела ухватить ее за пробку пальцами.

– Жесть.

– Ты просила волшебное слово. – Яков расправил плечи и самодовольно хмыкнул.

– Да уж… Это ведь название той деревушки в Уэльсе? Как раз и известной своим длиннющим названием?

– «Церковь Святой Марии в ложбине белого орешника рядом с быстрым водоворотом и церковью Святого Тиссилио в красной пещере». – Яков с откровенным недовольством покосился на свое отражение в зеркале. – Перевод с валлийского.

– И ты произнес его правильно? Все эти буковки?

Отражение мальчишке скривилось.

– Сомневаешься в моих способностях, Какао?

– Просто лично меня хватает только на «огогогох». – Даня, придерживая бутылку, оттопырила указательные пальцы и повертела ими у висков. – А потом шарики начинают закатываться за ролики.

– Это же самый конец названия.

– А похоже, что я ищу легкие пути?

Яков недоверчиво прищурился. Он тщательно следил за ее эмоциями, и это чутка нервировало Даню.

– Волшебное слово было. Воду, – потребовал Яков.

– Да не вопрос. –  Она открутила крышку и одним глотком выдула добрую половину бутылки. – Извиняй, Принцесса. Менеджерам тоже нужно на водопой.

И протянула ему открытую бутылку.

«Побрезгует. Бактерии, бациллы с бантиками, микробы с клювиками. Он ведь за здоровье. ЗОЖ – всех пережжешь».

Многие поступки Принцессы требовали скорейшего возмездия. И Даня была не прочь отомстить.

Пару секунд ушло на гипнотизирование горлышка бутылки. А потом Яков вырвал бутылку из ее рук и залпом осушил.

«Опачки. – Даня зачарованно проследила, как опустевшая емкость катится к дальней стене. – А как же микробы?»

Вытерев губы, Яков как ни в чем не бывало принялся выполнять наклоны. Вперед-назад, вправо-влево. Волосы порхали за ним, как плотная дымка тумана за улепетывающим парусником.

«Когда Владислав обещал приехать? Кира дома наверняка уже злится. Скоро буду икать от его ругани».

Огладив экран мобильного в кармане, Даня оперлась на хореографический станок. С этого места было удобнее наблюдать за Яковом. Даже можно было заметить, как малюсенькие капельки пота скользят по его скулам, спеша скатиться по шее и прочертить влажную линию на ключицах.

– И как же ты выучил это название? Точнее, зачем его вообще надо было запоминать? – Изначальный план посидеть втихушку до самого приезда Владислава полетел к чертям. Присутствие мальчишки требовало обозначить хоть какой-то долей внимания. Попялиться на него, поговорить, потрогать – желания возникали один за другим и мало походили на добропорядочный самоконтроль.

– В детстве у меня был период, когда я нещадно сквернословил. – Яков был на удивление спокоен. Говорил и тренировался одновременно. – И Глеб обманул меня, сказав, что это слово – самое ужасающее матюгание на свете. И если я вместо обычной нецензурщины буду употреблять его, то стану самым ужасным ребенком на свете. Я решил, что это круто. А когда понял, что меня надули, то было поздно – я уже запомнил его. Да и к тому времени ругаться матом стало неинтересно. Каннибалиха перестала воспринимать мои выходки. А это скучно.

– Каннибалиха? – Любопытство взыграло с новой силой. Кто же удостоился такой чести?

– Мать отца.

– Ты сквернословил, когда был маленьким, чтобы позлить бабулю?!

– Она ведьма. И каннибалиха.

– Ты тоже не одуванчик. И на зайчика не тянешь. Это так, для справки.

Бубух. Яков без предупреждения с размаху водрузил левую ногу на перекладину. Даня едва успела убрать руку. Осторожно наклонившись, Яков вновь сел в шпагат – только теперь на весу.

– Ты что-то сказала? – вкрадчиво поинтересовался он, вдобавок ко всему отклоняясь назад и выгибая спину дугой.

– Что у меня от одного взгляда на тебя трещат кости, рвутся связки и стонут мышцы, – страдальчески выдала девушка, безотрывно следя за всеми этими выгибаниями. Не упоминая еще того, что в дело вновь пошло обнажение – края водолазки кокетливо поделились образом бледного живота и кусочком выпирающих ребрышек.

«Блин, не мог, что ли, приклеить футболку к пузу?»

– Пялишься?

– Да на фиг надо! – Дане очень захотелось стукнуть себя по лбу. Могла ведь и вопросом на вопрос ответить, типа «на что пялюсь?», «куда?» или «А? Э? Что?», а дальше продолжить притворством в стиле дурилки. А так получилось, словно она сразу поняла, что он имеет в виду, и фактически призналась.

– Не пялься.

В дверь постучали.

– А зачем она стучится?

Ответ не заставил себя долго ждать.

– Я захожу! – Регина озвучила свои намерения зычным голосом, легко таранящим стены. – Уже захожу! Прямо сейчас захожу! Так что если у вас там что-то уля-ля-ля, то заканчивайте.

Створки распахнулись. Появление Регины отдаленно смахивало на шумно-эффектное заруливание Фаниля в помещение. Оценив степень хмурости лиц ребят, женщина в противовес им засияла еще ярче. Главное, соблюсти баланс.

– Уля-ля-ля? – Мрачность Якова набирала обороты.

– Ты что, Яшка! Один на один с хорошенькой девушкой…

– Фу, – высказалась Даня, полностью скопировав недавнюю манеру высказывания Якова, обращенную на Регину.

В зале громыхнул хохот. Регина, согнувшись в калачик, хохотала как безумная.

– Красотка-то с характером, Яшка. Придется поднапрячься, а то обычные фокусы не пройдут. Не соблазнишь.

– Фу. – На сей раз интонации были родными, даже слюни выступили.

Яков молча косился в стену. Мог бы тоже пофукать для приличия. Дане бы тогда точно полегчало.

Тренировка продолжалась еще полчаса. Регина внимательно следила за ходом каждого упражнения и сама обозначала периодичность подходов. Никаких видимых признаков боли и слабости не было, поэтому Даня так и не смогла понять, действительно ли Яков травмирован, и какая часть тела пострадала.

В самом конце, когда ребята собирались уходить, Регина поймала Якова на выходе.

– Ты сегодня неплохо держался, малец. – Она хотела погладить его по щеке, но в последний момент воздержалась. – И усталым не кажешься. Обычно на тебе тонны косметики от клуши Шушу, а сейчас лицо чистое и под глазами ни намека на синеву.

– Я хорошо спал накануне.

То, как встрепенулась Регина, напомнило Дане эпизоды из мультиков, когда над героем появляется лампочка, обозначающая возникновение умной мысли или гениального плана. Ловко передвинувшись на шаг в сторону, Регина проникновенно уставилась на Даню поверх плеча Якова.

«Надо было в тот раз постелить ему на коврике в прихожей».

Знакомые очертания улицы за окном подарили долгожданное чувство спокойствия.

– Припарковаться можно вон там, прямо за углом.

Владислав на это никак не отреагировал. Но совет был принят к сведению, потому что автомобиль остановился точно в указанном месте.

Путь домой оказался труден. Яков всю дорогу предпочел сидеть вполоборота и, прижавшись щекой к спинке сиденья, благополучно злить ее. Он прикинулся спящим, но Даня то и дело замечала блеск, пробивающийся сквозь мальчишечьи ресницы. Наблюдал за ней, паршивец. С другой стороны, она тоже хороша. Также втихаря поглядывала на него, а то как бы заметила его притворство?

– Всем спасибо. – Даня едва не лопалась от своей сдержанности. Мало того, что заставили переживать, так она еще и благодарить их за это удумала. Зла на себя не хватало. – Всем до свидания.