Подскочив к столу, девушка оперлась на столешницу и чуть нагнулась, чтобы добраться до футляра. А три секунды спустя замерла, так и не дотянувшись до тубуса, где ютились аккуратно свернутые листы проекта, которые она старательно готовила целую неделю. Вручную, без использования графических редакторов компьютера. И все для того, чтобы впечатлить шефа.

Она едва успела ощутить кончиками пальцев гладкую поверхность тубуса, когда внезапно почувствовала, как на ее бедро легла рука. Жар обжег кожу даже сквозь тонкий слой колготок и потек вверх вместе с плавным движением руки. Миг и чьи-то горячие пальцы оказались на правой ягодице, чуть прихватив нежную кожу.

От шока Даня едва смогла вдохнуть. Резко развернувшись, она задела локтем лампу, и та повалилась, задев весы Фемиды – символ правосудия. Сама статуэтка лишь немного сдвинулась.

Зотов был сама невозмутимость. Каким-то до мерзости изящным и неторопливым движением он потер ладони друг о друга, словно растирая по коже ароматный крем, при этом не сводя пронзительного взгляда со своей помощницы.

Даня же тяжело дышала и, вытаращив глаза, пялилась на человека, которого всего минуту назад уважала почти так же как Владимира Севастьянова. Не удержавшись на дрожащих ногах, девушка присела на край стола и выдавила:

– Что… за? Что вы делаете?

– Странный вопрос, Шацкая.

– Странный? Вы же меня…

– Даниэла, – Зотов строго цокнул языком, – ты, должно быть, запамятовала, что теперь рядом с тобой не Севастьянов, а я. Забудь, пожалуйста, о нем.

– При чем тут Владимир? – Стук сердца отдавался в ушах. Даня начала мерзнуть. – Я что… плохо работаю?

– О нет, нет, определенно, нет. Поначалу я сомневался в словах Севастьянова, но затем воочию убедился: ты и правда бесценный сотрудник.

– И этого… – Даня сглотнула, – разве недостаточно?

– Брось, девочка. – Зотов чуть раздраженно передернул плечами. – В чем вообще проблема? Ты пришла ко мне. Севастьянов укатил заграницу. Он теперь для тебя бесполезен. Я – другое дело. Давай построим новые отношения, такие, что были у тебя с Севастьяновым.

– У нас не было таких отношений. – Даня вдруг ощутила себя деревянной куклой – бревном, по которому методично проводят пилой, а оно даже не в силах прокричать миру о своей боли.

Зотов коснулся языком собственных губ.

– Сероглазое милое создание с длинными каштановыми волосами и в платьице на худенькой ломкой фигурке – вот кого Севастьянов привел ко мне два месяца назад. – Зотов, криво улыбнувшись, поднял руку и провел сомкнутыми пальцами по воздуху, будто оглаживая контуры тела Дани. – Наверняка он просил тебя ходить с распущенными волосами. Он такое любит. И настаивал на том, чтобы ты обязательно носила то, что не скрывает твои точеные ножки, не так ли?

– Это вы меня об этом просили. – Даню начало подташнивать. – Владимир не ставил никаких условий.

– Думаешь, поверю, что вы с ним не спали?

– Что за?! – Ярость хлестнула по разуму обжигающей плеткой. – Конечно же, нет!!

– Ну для чего ты мне врешь, Шацкая? – Зотов вздохнул. – Не нервничай, я тебя за это не осуждаю.

– Я не спала с Владимиром! – Даня оттолкнулась от стола, тот со стуком передвинулся.

– Что ж… – Зотов изучающе разглядывал побледневшее лицо девушки. – А вообще, ты права. К черту Севастьянова. Давай займемся нами.

– Нами?

– Ты весьма сообразительная, Даниэла. А еще ты красива. Заметь, лестью я не балуюсь. Поговорим начистоту. Ты редкий экземпляр, сочетающий в себе массу качеств. – Он на секунду задумался и продолжил с большим оживлением. – Не пустышка. Уже за это сто очков тебе наперед. Мне бы очень хотелось сменить уровень нашего общения. Но ты это, несомненно, уже поняла. Ведь так?

Даня промолчала.

– Не люблю говорить очевидное, но все-таки скажу, – он с интересом покосился на собственные пальцы, – чисто для того, чтобы доставить удовольствие нам обоим. Наш переход на новый уровень сулит тебе много наиинтереснейших перспектив. Ох, такое очевидное, но так приятно звучит, не находишь?

– У вас же жена, – процедила сквозь зубы Даня.

– Невеста, – поправил Максим Сергеевич и шутливо погрозил девушке пальцем. – Это досадное недоразумение ни в коем разе нам не помешает. Поэтому давай-ка продолжим наше общение.

Зотов начал приближаться, почти крадучись. Даня наблюдала за его перемещением с молчаливым хладнокровием. Ее рука сама собой нащупала на столе манящую твердь статуэтки богини Фемиды…

– И шваркнула его в лоб статуэткой Фемиды? – У Зои Степановны от полноты чувств из рук посыпались все папки.

– Да. Точнее, основанием подставки.

– Вот оно, святое правосудие! И что? У него и правда на лбу осталась отметина «Сделано в Китае»? Ну от надписи, которая на днище отлита?

– Точно, с малюсенькой поправкой. Отметина от надписи «Сделано в Германии», но я бы все же предпочла Китай. Не в обиду китайской нации, но с ее родины сюда тащится больше всего ширпотреба. Так что подобное клеймо прекрасно бы подошло такой ширпотребской заднице, как Зотов.

– О… – Зоя Степановна растерянно осмотрела свои владения и неуверенно переложила стопку бумаг с одного края стола на другой.

   Даня сильнее прикусила кончик ментоловой сигареты, которую сунула в рот как раз перед тем, как ворваться в кабинет начальницы отдела бухгалтерии.

– Если покурить хочешь, давай я форточку приоткрою, – приложив ладошку к губам, прошептала Зоя Степановна и кивнула на окно. – Встанешь у самого подоконника, никто и не заметит. А я потом проветрю хорошенько.

– Я не курю. – Послюнявив кончик сигареты, Даня вытолкала ее языком на ладонь.

– Боже правый, кто ж знал, что Зотов такой подлец, – запричитала Зоя Степановна. – Хотя нет, вру. Общеизвестно, что он ходок, но, черт бы побрал его неуемное либидо, мог к тебе хотя бы отнестись по-человечески!

– Чего ради? – Даня устало моргнула. У нее болела голова, а еще навалилась жуткая апатия. Хотелось лечь на пол и притвориться полом. – Судя по всему, моя персона не требует к себе какого-либо особого, а уж тем более уважительного отношения.

– Не принижай себя.

– Это всего лишь результат наблюдения. – Даня равнодушно глянула на сигарету в своей руке и, разжав пальцы, позволила ей скатиться с ладони в мусорную корзину. – Поступок Зотова был весьма показательным. Я аж прозрела. Сглупила, признаю. Слишком расслабилась, решив, что оказалась в этакой идеальной зоне комфорта. Вот мне и всыпали по расфуфыренной мордахе.

– Мне жаль, Дань. – Зоя Степановна сочувственно поджала губы.

– Угу. – Девушка задумчиво покрутила в руках сигаретную пачку, подцепила пальцами кончик новой сигареты, но затем задвинула ее обратно в коробочку. – Не стоит меня жалеть. Сама нарвалась.

– Нет, обидно мне за тебя. Ты же прекрасный работник. – Зоя Степановна рассержено толкнула ручку, та слетела со стола, подцепив мимоходом и карандаш. – Видела бы ты, что за девицы были до тебя. Безмозглые, прости Господи. Красивые, не спорю, но в голове вакуум. А ты ж девка с мозгами. Не секретарша там какая-нибудь, а настоящий помощник руководителя, осознающий зону своей ответственности. Этот кобель мог бы стерпеть и не распускать лапы!

– Не ругайте начальство, вам-то тут еще работать. – Даня грустно улыбнулась и придвинула к себе подготовленный Зоей Степановной документ – приказ об увольнении.

– Да ну его. – Зоя Степановна раздраженно махнула рукой и тоже уставилась на приказ. – Странно, что он разрешил использовать основанием увольнение по соглашению сторон. Честно, думала, решит напоследок нагадить и подпортить тебе трудовую книжку.

– С учетом того, что я долбанула его статуэткой, а он вроде как не собирается на меня в суд подавать, данное обстоятельство уже безмерно радует.

– А ты не жди, сама на него в суд подай за домогательства! – воодушевленно посоветовала Зоя Степановна.

– Не, слишком хлопотно что-либо доказывать. То же причинение морального вреда, например. – Даня царапнула ногтем свое имя в приказе. – Судебный процесс затянется надолго. Да и кому будет больше веры? Кто Зотов, а кто я? Разница очевидна.