— Я интересуюсь разными авторами. — Кэролайн снова взяла бокал. — А вы читали Берка?

— Конечно. Я тоже много читаю. — Потягивая вино, князь глядел на нее поверх бокала. — Разве вы не говорили мне на днях, что любите читать «Таймс»?

Она едва не поперхнулась.

— Кажется, я сказал, что слежу за настроениями оппозиции.

— А-а, понятно. Значит, предпочитаете читать газеты либерального направления, вроде «Кроникл». — Его улыбка стала еще шире.

Кэролайн почувствовала себя мышкой, с которой играет ленивый золотисто-рыжий кот.

— Иногда.

— Любопытно, почему в последнее время в статьях Коппервилла стало мелькать мое имя? — задумчиво проговорил князь, не спуская с нее глаз.

Кэролайн, стиснув ножку бокала, заставила себя улыбнуться.

— Такой человек, как вы, всегда привлекает к себе внимание и дает пищу для размышлений. Он рассмеялся:

— Весьма польщен.

Кэролайн затаила дыхание. Нет, ей не показалось, что глаза его томно затуманились. Его донимали те же греховные мысли, что и ее. Он все знает. Но почему ничего не говорит? Неужели ему нравятся и мальчики? .

— Несмотря на наивность Коппервилла, я с удовольствием читаю его статьи. Вернее, читал до последнего времени. А вы?

Она насторожилась.

— Вы считаете его наивным? — спросила она, не желая отвечать на провокационный вопрос князя.

— А разве вам он не кажется наивным? Или вас увлекает его явный идеализм? Кстати, вы, должно быть, ровесники с ним.

— Не знаю, ровесники ли мы с ним, но лучше скажите, почему считаете его наивным?

— Он надеется изменить общество, не так ли?

— Нет, видимо, хочет изобличать пороки общества, — возразила Кэролайн.

— Значит, Коппервилл полагает, что общество станет безупречным, если контраст между богатством и нищетой исчезнет? Он намерен изменить общество в интересах рабочего человека.

— А что в этом плохого?

— Вы одобряете анархию, за последние два десятилетия охватившую Францию? Одобряете действия толпы, убивающей титулованных лиц только за то, что у них нет на руках мозолей? Или зверски убивающей дворянских детей за то, что в их жилах течет голубая кровь?

— Нет-нет, конечно, не одобряю. Но во Франции анархия — результат революции, а не реформ.

— Все началось с преобразования общества.

— Значит, вас устраивает нынешнее состояние общества? Скажите, Северьянов, сколько у вас крепостных? — Кэролайн пристально посмотрела на него.

— А-а, наконец-то! Я все ждал, когда же атака на общество перейдет на личности и обратится против меня. — Князь поднял бокал, жестом приветствуя ее. — У меня сотни крепостных, нет, тысячи.

— Они голодают? Умирают, не дожив и до двадцати пяти лет? — Кэролайн страстно хотела знать это.

— Мои люди хорошо питаются, в их домах прочные крыши и полы, а средняя продолжительность жизни, осмелюсь доложить, около пятидесяти лет, — невозмутимо ответил князь. Глаза его утратили теплоту.

— Извините меня за грубую назойливость. Ведь это я пригласил вас на скачки.

— Но вы презираете общественный уклад моей страны… хотя сами никогда там не бывали.

Кэролайн набрала в грудь побольше воздуху, чтобы перейти в атаку.

— Я презираю людей вашего класса за то, что они разъезжают по балам, тогда как крепостные мерзнут в жалких хижинах. Я не одобряю того, что в моей стране титулованное дворянство с полным равнодушием относится к страданиям простых людей. Известно ли вам, что большинству этих людей совершенно безразлично, что идет война? И вопрос о том, долго ли она будет продолжаться, их совершенно не волнует?

— Это объясняется тем, что представители вашего класса здесь, в Британии, весьма богаты и не ощущают на себе последствия войны. Вы слишком многого хотите от людей, мой друг.

— Если ничего не желать, ничего и не добьешься. Без мечты нет надежды.

Северьянов тихо рассмеялся.

— Вы безнадежный романтик, Чарльз.

— И горжусь этим.

— Наверное, Коппервилл думает точно так же. — Князь встретился с ней взглядом.

— Почему бы вам прямо не сказать, что у вас на уме? Губы Северьянова дрогнули в улыбке.

— А что, по-вашему, я хотел бы сказать?

Кэролайн смутилась. Она уже была готова во всем признаться, но в этот момент дверь распахнулась, и двое слуг в сопровождении хозяина внесли заказанные блюда. Северьянов, пристально взглянув на нее, усмехнулся.

— Ах, ваше сиятельство, мы приготовили для вас настоящий королевский ужин!

Хозяин лучился улыбкой, а слуги, поставив блюда на стол, открыли крышки. Хозяин наполнил бокалы. Взглянув на непочатую бутылку, Кэролайн подумала: «Одна уже пуста, а вторую еще предстоит выпить». Она поймала на себе напряженный взгляд Северьянова, и сердце у нее замерло.

— Ничего себе! — Кэролайн показалось, что она смеется слишком развязно. Вставая, девушка потеряла равновесие и ударилась бедром о стол.

Северьянов, снисходительно улыбаясь, крепко обхватил ее за талию.

— Немного опьянели, Чарльз?

— Пожалуй, выпил лишнее. — Кэролайн была рада и тому что ей удалось произнести эти слова отчетливо.

Князь удерживал девушку в вертикальном положении, — крепко прижав к своему теплому, сильному телу.

— Вы выпили всего лишь бутылку вина и еще два бокала портвейна после ужина. — Он улыбнулся, как сытый лев, вернее, лев, предвкушавший сытную трапезу. Это сравнение вспыхнуло в затуманенном мозгу Кэролайн.

— Боюсь, вино ударило мне в голову, — смущенно пробормотала она.

— У вас женская конституция, — заметил князь, направляя ее к двери. — Не примите это за оскорбительный намек.

Кэролайн с восхищением смотрела на поразительно красивого князя и думала: «Но ведь я и есть женщина. Но нет, он называет меня Чарльзом. Как же я представилась ему? Брайтон? Или Коппервилл? Черт возьми, мне никак не вспомнить».

— Язык не слушается? — Князь твердой рукой вел ее через общие залы.

— С чего вы взяли? — возмутилась она. — Я просто задумался. Пытаюсь кое-что вспомнить.

— Не помочь ли вам? — вкрадчиво спросил князь, останавливаясь на пороге гостиницы.

— Вы легко находите нужные слова, Свер… Свер… Северьянов.

— Близкие друзья называют меня Ники, — тихо сказал он, наблюдая за ней.

Кэролайн очень понравилось, как князь произносит свое короткое имя. Это весьма распространенное имя казалось ей сейчас экзотическим и откровенно сексуальным.

— Ники, — повторила она. — Я вижу вашу карету.

— Ее довольно трудно не заметить, — усмехнулся князь. Шестерка вороных, вывернув из-за угла, подъехала к дверям гостиницы. — Ну, рискнем? — Он крепко обхватил ее за талию.

Кэролайн со вздохом оперлась на его руку. Как ей нравилось его тело! Как хотелось прикоснуться к нему так же дерзко, как это делала та красивая проститутка! Она напряженно вспоминала имя той женщины с иссиня-черными волосами.

— Чарльз?

— Виктория! — радостно выдохнула Кэролайн.

— Вы хотите навестить ее? Сегодня? — изумился князь. — Что, почувствовали сексуальный голод, мой юный друг?

Кэролайн оцепенела. Его слова звучали совершенно недвусмысленно. Но они, конечно, не обращены

Ни к ней и ни к какой другой женщине. И все же, видит Бог, хотя Кэролайн была женщиной, но испытывала сейчас именно сексуальный голод.

— Я… — Она замялась. Князь улыбнулся.

— У вас запотели очки. Вам, наверное, жарко? — Он снял с нее очки.

— Да. — Ей на самом деле было очень жарко. Положив в свой карман ее очки, князь вывел девушку из гостиницы.

— Думаю, вам они не понадобятся. Так мы едем к Виктории? Надеюсь, у вас хватит храбрости, чтобы впервые заняться любовью?

Кэролайн утратила дар речи. Не может быть, чтобы он имел в виду такое! Князь, видимо, знает правду. Девушка сейчас расхрабрилась настолько, что могла бы отдаться… ему. Она закрыла глаза, понимая, что опьянела больше, чем полагала… и даже, пожалуй, больше, чем когда-либо в жизни. Кэролайн напомнила себе, что князь женат. И на очень красивой женщине. С которой не живет.