Когда они достигают вершины, мой вес падает на платформу. Мне не требуется много времени, чтобы понять их план. Вспоминаю, как они впервые разбудили меня, что осталось от сегодняшнего события.

На ринге все еще лежала подсказка, измененная для создания идеального устройства для пыток. Цилиндрический резервуар, который ранее использовался как магический акт. Избежать неизбежного. Цистерна, наполненная до краев водой, в то время как исполнителя приковывают ко дну. Сбегите, и вы станете современным Гудини, нет — и ты утонешь.

Но внутри была не вода. Она была более густой и алой, она бурлила в резервуаре глубиной не менее двенадцати футов, покачиваясь в такт моим волнениям на платформе.

— Свиная кровь. — Ехидно сказал Первый игрок. — Мы собирались подарить тебе твой собственный момент Кэрри. Окунуть голову под воду несколько раз, чтобы адреналин выплеснулся. Но ты была трудной, девочка.

Мое сердце стучит в ушах: когда они бросят меня в это, для меня не будет никакой надежды. Я бы опустилась на дно и никогда не всплыла.

Это было бы все.

— Убийство меня их не остановит, — я прижимаю руки к веревкам, пытаясь найти слабое место в узлах, но мне не везет. — Это только усугубит ситуацию. Твой босс знает, что они сделали с Розмари Донахью. Они не остановятся.

— Мой босс... — Ему все равно. Я не думаю, что есть что-то, чего бы он хотел больше, чем убить по одному сыну из каждой семьи основателей. Пусть этот город пожнет то, что посеял. Ты лишь предупреждение о том, что грядет, Лира.

— Ты не выберешься живым. — Я задыхаюсь.

— Грядет расплата, девочка. Для тебя сейчас, и для всех твоих маленьких друзей потом. Надеюсь, я буду тем, кто разорвет Пирсона на части.

С того момента, как они похитили меня, я решила, что эти люди наняты теми, кто отвечает за —Гало. У нас было мало времени, и они пришли за нашим молчанием.

Даже если им придется убить нас, чтобы получить его.

Мы зашли слишком далеко, узнали слишком много. Убийство учителя и помощника учителя, чтобы раскрыть наркотики, которыми они усыпляют похищенных девушек. Сжигание мэра за продажу Розмари, убийство двух продажных детективов, замешанных в этом деле. Мы зашли слишком далеко.

При звуке имени Тэтчера у меня заколотилось сердце. Меня душит рыдание, желание умолять. Умолять о пощаде и молиться, чтобы они остались далеко-далеко. Но не от меня.

Никогда от меня.

От него.

— Давай, умоляй меня. — Игрок Два хмыкает. — Умоляй меня пощадить твою жизнь, и я, возможно, сохраню тебе жизнь достаточно долго, чтобы посмотреть, как хорошо ты принимаешь мой член.

Мое тело вздрагивает от его грубых слов. Одна единственная слезинка падает из моего глаза от того, что у меня остался выбор. Вести себя, умолять, прогибаться, чтобы этот отвратительный предлог мужчины положил свои грязные руки на мое тело, или оставаться на месте, позволяя им столкнуть меня в чан с кровью животных, где я буду тонуть.

Два варианта, вот к чему сводилась моя жизнь.

Два дерьмовых, блядь, варианта. Моя жизнь свелась к этому. Все, что я когда-либо делала, будет предано забвению, и я превращусь в газетный заголовок о девушке, убитой в Цирке Кошмаров.

Еще одна история о призраке, которая будет преследовать улицы Пондероз Спрингс.

С последней крупицей угасающей надежды я потянулась в себя. Хочу, чтобы мой голос отрикошетил от ткани этого шатра, хочу, чтобы мое тело сквозь слезы взывало о помощи.

Кричать о единственном имени, которое сейчас существовало в моем мозгу. Того, кто, как мне казалось, может спасти меня от этого проклятого конца. Мой последний шанс, мальчик, который заморозил ужас своими зимними шагами в последний раз, когда смерть проплывала надо мной.

Мой ангел.

— Тэтчер!

Это был вопль банши в пустоту. Молилась, чтобы по воле божественной судьбы он оказался поблизости. Что он будет искать меня, заметит пропажу, что он каким-то образом услышит мой голос среди кружащейся цирковой музыки, среди воя ветра.

Мне просто нужно было, чтобы он пришел за мной. Чтобы спасти меня в последний раз, потому что я не была готова умереть. Не так — не до того, как я закончу школу или увижу, как мои друзья пойдут к алтарю. Я хотела сделать карьеру, вырасти, я хотела жить.

Я не хотела умирать до того, как...

— Тэтчер, пожалуйста, — кричу я, кровь хлещет изо рта. — Тэтчер!

— Какой красивый труп ты будешь. — Бормочет один из них, прежде чем сила чьего-то ботинка врезается в мой бок.

Это посылает меня кувырком в бак; кровь приветствует меня своими липкими руками и металлическим ароматом. Затягивая меня под поверхность, к водянистой смерти.

Мир приобрел великолепный красный оттенок, когда я опустилась на дно резервуара. Раздавленные розы просачивались сквозь мои закрытые глаза и имели вкус сладких пенни. Мои чувства закружились в ярких оттенках знакомого цвета. Вишневый, гранатовый, вермилион и рубин.

Он был повсюду, пропитало мои волосы, заполнило мои легкие и застряло в стенках горла, поглощало меня, пожирало меня заживо, проглатывало меня целиком.

Моя грудь горела, отчаянно требуя воздуха. Безнадежно пытаюсь прорвать грубый материал, облегающий меня, но без кислорода в легких мои конечности слабы. Танк глубок, слишком глубок, и у меня не хватает энергии, чтобы держаться на плаву без ног. Голова кружится, жжение в легких превращается в чувство комфорта. Как будто мое тело знает, что произойдет через несколько коротких мгновений.

Я чувствую, как руки обвиваются вокруг моей талии, напоминая мне о той ночи, когда я танцевала с Тэтчером год назад на балу в канун Дня всех святых. То, что он сделал, чтобы отвлечь наших друзей, глубоко врезалось мне в память.

Первая встреча с Брайар. Какими невинными были ее глаза. Сжигание дерева с Руком и поимка Алистера в моем душе после того, как он остался в нашем общежитии. Увидеть Сэйдж, сидящую в столовой после ее возвращения.

Воспоминания, которые я надежно спрятала внутри, воспроизводились на катушке. Вспышка за вспышкой. Воспроизведение лучших моментов моей жизни, последнее утешительное кино перед тем, как я попаду в загробный мир.

Мое подсознание, казалось, исчезало в свете, ярком, резком свете, а вкус воздуха заставлял меня задыхаться. Вся кровь, застрявшая во рту, выливается наружу, когда я задыхаюсь.

— Хватай ее.

Руки касаются меня, обвиваясь вокруг веревки, все еще обмотанной вокруг моего тела. Мой мозг пытается решить, вошла ли я в бессмертие, или мой зов был услышан, и я все еще жива.

Я пытаюсь моргнуть, пропуская красные полосы, цепляющиеся за мои чувства, пытаясь рассеять багровый туман, который ослепляет меня.

— Какого хрена, по-твоему, я делаю? Играю в шашки?

— Ты бесполезен.

— Если ты не заткнешься, я брошу ее, и вы оба сможете утонуть, придурок.

— Просто... — Пауза, — Просто помоги ей.

Чувствую, как моя грудь поднимается и опускается, поглощая кислород как можно быстрее. Боль остается, и именно она говорит мне, что я все еще жив. Что каким-то образом мне удалось выбраться из этой жидкой могилы.

Вокруг меня раздаются голоса, и я чувствую, как прохладный металл упирается мне в спину. Веревки ослабевают, мои руки могут свободно двигаться.

— Лира, Лира, Лира...

Прикосновение знакомого человека склоняется над моим лежащим телом, откидывая мокрые волосы с моего лица, пока скандируется мое имя. Когда мой мозг получает воздух, которого ему не хватало, остальные чувства возвращаются.

Я различаю запах чего-то свежего. Моя кожа чувствует его прохладные руки, а глаза различают детали его лица. Его серебристые волосы окрашены в рыжий цвет, капающий бордовым. Голубые глаза настолько ясные, что я почти вижу в них свое отражение.

— Тэтчер, — вздыхаю я, молитва на моих губах. — Тэтчер.

Дрожащей рукой я поднимаю пальцы, прослеживая линию его бровей, глубокую складку на лбу. Я чувствую его. Он настоящий, я не уверена, что действительно думаю, или, может быть, это потому, что это все еще похоже на сон.