Он говорит это так, как будто это его работа присматривать за ней. Как будто он — всемогущий ответственный, отвечающий за каждого из нас. Интересно, что бы он сделал, если бы узнал, что я позволяю ему быть главным?
Что я позволяю ему думать, что он контролирует ситуацию, потому что знаю, что он распадется, если это не так. Что он никогда, ни разу не был главным в том, что я делаю или кем я являюсь.
— Да? — Я нахмуриваю брови, мои глаза режутся, когда я наклоняюсь близко к его лицу, мой рот на расстоянии дыхания от его носа. — Тогда почему ты не предложил Брайар? Почему не Сэйдж?
У нас с Лирой все может быть сложно, мы вполне могли покончить с тем, что происходило. Но ее не нужно было подвергать опасности, особенно ради меня и парней.
Мысль о том, что Истон Синклер приложил к ней хоть одну грязную руку, заставила во мне что-то неустойчиво оборваться. Я не хотел, чтобы она была рядом с ним, даже дышала одним воздухом с этим неадекватно одетым папенькиным сынком.
Сегодня вечером она будет бродить по цирку, следя за каждым его шагом, выслушивая информацию, которая может нам понадобиться. Ей придется всю ночь следить за тем, как он двигается, прислушиваться к его голосу, следить за каждым шагом. Работа, на которую, как я знал, она способна, но я не хотел, чтобы она этим занималась.
Только не с Истоном.
Брови Алистера дернулись, втягиваясь внутрь. — Ты хочешь сказать, что она тебе небезразлична?
— Просто наблюдение, Колдуэлл.
Он покачал головой, усмехаясь: — Так давай проясним кое-что, Тэтчер. Ты хочешь сказать, что Лира Эббот значит для тебя то же, что Брайар для меня, или ты просто мелочишься?
Мой рот двигается прежде, чем я успеваю подумать об этом, прежде чем я успеваю взять себя в руки и остановить ту часть меня, которая хочет отстранить любого, кто хоть мимолетно подумает о моем дорогом фантоме.
Я впиваюсь пальцем в его грудь. — Ты даже не представляешь, что она для меня значит. — Говорю я со злобным рычанием.
К счастью, это все, что у меня выходит, прежде чем я напоминаю себе, что пытаться объяснить ему это бессмысленно. Он никогда не сможет понять, что она значит для меня.
Что значит ее душа для всего мира. То, что он чувствует к Брайар, — это зернышко, крупинка по сравнению с тем, что я разделяю с Лирой Эббот. Власть, которую она может иметь надо мной — это то, к чему никто и никогда не приближался.
Вот почему так важно, чтобы она держалась от меня далеко, далеко.
Он вздрагивает от моих слов, что-то, что я не могу прочитать, живет в его глазах, и я никогда не презирал его так сильно, как сейчас. Как будто он может видеть меня без моих слов.
Как будто Лира — это единственный секрет, та часть моего сознания, которую я не могу ни от кого скрыть. Она живет на поверхности, отказываясь быть спрятанной.
— С ней ничего не случится. Я обещаю тебе. — Он говорит, его голос теряет свою остроту.
— Выполняй свои обещания для тех, кто в них нуждается. — Говорю я, глядя на него еще мгновение, прежде чем отстраниться.
Я подхожу к кровати, забираю пиджак, накидываю его на руки и оглядываю себя в зеркале, прежде чем направиться к двери, чтобы начать эту катастрофическую ночь.
С легкостью я засовываю руку в карман, проводя пальцами по прохладному металлу внутри. Гравировки, расположенные с обеих сторон, впиваются в подушечки моих пальцев.
— Лучше надейся, что ты прав, Алистер. Если с ней что-нибудь случится. —:Я сжимаю его в ладони, вытаскиваю и рассеянно перекидываю через плечо в его сторону. — Даже наша дружба не сможет защитить тебя от меня.
Я оставляю его там со звоном обола Харона.
ГЛАВА 17
Багровая дымка
ТЭТЧЕР
Одно из двух было правдой.
Лира опоздала, или она мертва.
Мертва, потому что на мне Ролекс за семнадцать тысяч долларов, который скорее украдут, чем я ошибусь со временем. Это означало, что Лира опоздала уже на двадцать минут.
Они сказали мне, что с ней все будет в порядке. Что этот план не провалится. Она соберет все необходимое и встретит нас без единой царапины. Тем не менее, я видел ее только один раз во время хаоса цирковых костюмов и жонглирующих акробатов. Когда она пряталась за стойкой с едой, пока Истон нахваливал группу похвалы, которая выглядела крайне не впечатленной тем, что он говорил.
Но это было все. Шепот ее локонов, взгляд на ее темный свитер. Все сообщения, которые я отправил, остались непрочитанными. Весь день меня тщательно игнорировали, а теперь она опаздывает.
— Проверка часов ничего не изменит, — бормочет Рук, сидя напротив меня и прислонившись к велосипеду. — Дай ей минутку, Тэтчер. Может, она подумала, что мы сказали девять тридцать.
Мои руки скрещены перед грудью, спина упирается в дверь со стороны водителя. Я чувствую, насколько смертоносен мой взгляд, как только он падает на него. Лира не стала бы путать время, она бы так не поступила. Мы договорились на девять, парковка кампуса, лот Б. Если все будет в порядке, она будет здесь.
— Ты рассказал Сэйдж о своем плане? — спросил я, наклонив голову. — Она знает, что ты подговорил ее подругу шпионить за ее мстительным бывшим женихом?
Цвет исчезает с его лица. Умное замечание, поджидавшее его на языке, умирает и на смену ему приходит злобная ярость. При одной только мысли о том, чтобы подвергнуть свою драгоценную малышку Сэйдж опасности или приблизиться к Истону Синклеру.
— Заткни свой чертов снобистский рот, или я заставлю тебя проглотить свои зубы, Пирсон. — Он отталкивается от мотоцикла, стоя прямо. — Мы договорились сказать им после сегодняшнего вечера, это пробный вариант. Не нужно пугать Сэйдж тем, что может даже не сработать.
Алистер кладет руку на плечо Рука, пытаясь успокоить его, чтобы мы не устроили драку посреди парковки кампуса, но меня это не волнует.
Это может быть приятным отвлечением от моих блуждающих мыслей. От мысли о том, что Лира в беде, а мы стоим и ничего не делаем.
— Продолжай, — киваю я в сторону Алистера. — Освободи свою собаку от цепи. У меня есть прививка от бешенства.
— Пошел в жопу придурок. — Ворчит Рук.
Мои пальцы перебирают наши сообщения, находят контакт Лиры и звонят ей. Как и в первые три раза, он звонит только до тех пор, пока не доходит до звука ее голосовой почты. Бросив взгляд на часы, я слушаю ее голос.
— Привет! Это Лира, извини, что пропустила твой звонок. Оставь сообщение, и я перезвоню.
Должно быть, она сделала это, когда была в хорошем настроении. В ее голосе есть легкость, которая появляется только тогда, когда она окружена людьми, которые ей дороги, или говорит о своих увлечениях.
Мое нутро сжимается, и внутри поселяется ощущение знания. Чувство, которое говорит мне, что этот короткий эксперимент стоил Лире жизни, по крайней мере, одной из ее конечностей.
— Я никогда не соглашался на эти условия, это сделали вы с Алистером. Уверяя себя, что ложь своим заботливым подружкам — лучший способ обеспечить их безопасность. — Говорю, щелкнув запястьем и покровительственным голосом, пронизанным презрением и сарказмом.
— Тэтчер, я клянусь...
Звук шин, трущихся о тротуар, привлекает наше внимание. Я надеюсь увидеть автомобиль Лиры более старой модели. Но, к несчастью буквально для всех, это не так.
На парковку въезжает свежий McLaren Истона Синклера. Заезжает на место рядом с моим и я оглядываюсь через плечо, когда он соскальзывает с водительского сиденья — ни подружки-бимбо, ни друзей-мясоедов на его заднем сиденье. Только он.
— Поздняя ночь, Синклер? — спрашиваю я через плечо.
Он поднимает взгляд на меня, и на его лице вспыхивает полоска страха. Нечасто бывает так, что это я лезу в его дела, приближаюсь к нему, нацелившись на него как на цель. Но он быстро вспоминает свою роль, роль мачо-мужчины, и легко меняет свои черты.
Стивен, его отец, гордился бы им.
Сколько бы пересадок кожи ни делал пластический хирург, Истон все равно носил жестокий шрам на левой стороне лица. Оно было изуродовано, со временем зажило, но пятна на коже и линии тканей покрывали его от челюсти до верхней части щеки.
