Мои попытки избежать Вивиан рухнули, когда я вернулся домой и столкнулся с ней в фойе.

— Боже мой. Что случилось? — Ее испуганное выражение лица подтвердило то, что я уже знал — я выглядел просто ужасно.

А если у меня и оставались какие-то сомнения, то зеркало, висевшее напротив входной двери, разбило их вдребезги.

Ушибленная челюсть. Синяк под глазом. Порез над бровью.

Слава Богу, что в ближайшие две недели у меня не было заседания совета директоров.

— Кай.

Я снял пальто и повесил его на медное дерево. Мой тон был безразличным, но за ребрами зародилось тревожное тепло от ее заботы.

Брови Вивиан сошлись.

— Кай ударил тебя? Это не похоже на него. Обычно он такой спокойный и... милый.

И тут же теплота превратилась в раздражение.

— Я же говорил тебе, что он не такой милый, каким кажется. — сказал я отрывистым голосом, — Но чтобы прояснить ситуацию, мы иногда выпускаем пар, занимаясь боксом. Сегодня он нанес больше ударов, потому что я... отвлекся.

Думая о тебе.

— Вы боксируете для развлечения. — Вивиан поставила вазу с цветами в руках на мраморный столик. — В этом есть смысл.

— Что это значит?

— Это значит, что у тебя вспыльчивый характер.

Она расправила стебли, не обращая внимания на мой хмурый взгляд.

— Я уверена, что бокс помогает, но ты когда-нибудь думали о занятиях по управлению гневом?

В ее голосе прозвучала дразнящая нотка.

— Мне не нужны занятия по управлению гневом, — прорычал я.

Сначала она была причиной того, что Кай одержал верх на ринге. А теперь она оскорбляет меня?

— Я полностью контролирую...

Я прервался на ее смехе. Пришло осознание.

— Ты дразнишь меня.

— Это слишком просто.

Улыбка Вивиан померкла, когда она снова встретилась со мной взглядом. Ее взгляд прошелся по моему лицу, задержавшись на неприятном порезе над глазом.

— Тебе следует приложить лед к синякам и промыть порез, иначе поймаешь инфекцию.

— Со мной все будет в порядке.

Это были не первые и не худшие мои травмы, полученные на ринге.

— Лед и дезинфицирующее средство, — твердо сказала она. — Сейчас же.

— Или что?

Я не должен был потакать ей, но она была такой очаровательной, когда пыталась командовать мной, что я не мог сопротивляться.

Ее глаза сузились.

— Или я поставлю все подсвечники в этом доме через разные промежутки и прослежу, чтобы твои кусочки пищи касались каждого. Каждого. Кусочка. Грета мне поможет. Я ей нравлюсь больше, чем ты.

Я взял назад свои слова о том, что она была очаровательной. Она была чертовски злой.

— Встретимся в гостевой ванной. Я принесу лед.

Я не очень хорошо отношусь к людям, которые говорят мне, что делать, но неохотное восхищение зародилось в моей груди, когда я направилась в ванную.

Я прислонился к стойке и посмотрел на часы. Мне нужно было просмотреть гору бумаг, и один Бог знал, что мне следует держаться подальше от Вивиан, пока я не разберусь со своими отягчающими чувствами к ней. И все же я был здесь, ожидая чертов пакет со льдом.

Мои травмы даже почти не болят. Ещё больше.

Дверь открылась, и вошла Вивиан, неся два небольших пакета со льдом.

— Я сказал тебе, что я в порядке, — проворчал я, но искра удовольствия зажглась в моей груди, когда она нежно провела пальцами по моей челюсти.

— Данте, твоя кожа фиолетовая.

— Фиолетово-черная.

Улыбка натянула мои губы от ее режущего взгляда.

— Точность важна, mia cara.

— Ты пытаешься получить такую же травму на другой стороне челюсти? — спросила она, прижимая один из пакетов к моему лицу. — Если да, то я могу помочь с этим.

— Не очень—то спортивно с твоей стороны угрожать физической расправой, пока ты меня латаешь. Кто-то даже может сказать, что это лицемерие.

— Я не люблю спорт, и у меня отличная многозадачность.

— Тем не менее, Ашер Донован и Рафаэль Пессоа, две звезды спорта, входят в список твоих мужей мечты. Раньше я был поклонником обоих. Теперь нет.

— Во-первых, ты должен отбросить этот список. Во-вторых, подержи это над глазом, — Вивиан вложила второй пакет со льдом в мою руку, пока она смачивала мочалку, — не отвлекайся от главного вопроса, который заключается в твоем полном отказе просить о помощи.

— Я могу справиться с несколькими травмами. Бывало и хуже.

Тем не менее, я не сопротивлялся, когда она приложила тряпку к моей ране.

— Хочу ли я спросить, что ты имеешь в виду под словом хуже?

— Первый раз я сломал нос, когда мне было четырнадцать. Какой—то придурок издевался над Лукой, и я ударил его. Он ударил меня в ответ. Все вышло настолько ужасно, что мне пришлось ехать в больницу.

Вивиан поморщилась.

— Сколько лет было другому ребенку?

— Шестнадцать.

Флетчер Олкотт был настоящим куском дерьма.

— Шестнадцатилетний приставал к девятилетнему?

— Трусы всегда издеваются над теми, кто не может дать им отпор.

— К сожалению, это правда.

Она достала бинт из аптечки.

— Ты сказал, что это был первый раз, когда ты сломал нос. Что случилось во второй раз?

Мой рот скривился в ухмылке.

— Напился в колледже и упал на тротуар.

Смех Вивиан прошелся по мне, как прохладный ветерок в жаркий летний день.

— Я не могу представить тебя типичным пьяным студентом колледжа.

— Я сделал все возможное, чтобы стереть все улики, но воспоминания остались.

— Не сомневаюсь.

Она наклеила пластырь на порез и отступила назад с довольным выражением лица.

— Вот так. Намного лучше.

— Ты забываешь одну вещь.

Я постучал по своей челюсти.

Я не знал, почему я тянул с этим, когда я не хотел быть здесь в первую очередь, но я не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то суетился вокруг меня. Это было... приятно. Даже тревожно.

Вивиан наморщила лоб.

— Что?

— Мой поцелуй.

По ее щекам поползли розовые пятна.

— Теперь это ты меня дразнишь.

— Я бы никогда не стал дурачиться по такому серьезному поводу. — сказал я торжественно. — По одному поцелую за каждую из моих травм. Вот и все. Ты бы отказала умирающему человеку в его последнем желании?

В ее искрящемся взгляде промелькнуло раздражение

— Не драматизируй. Это ты сказал, что ты, кавычки, в порядке. Но раз уж ты настаиваешь на том, что ты такой ребенок...

Она снова придвинулась ближе. Мой пульс забился в горле, когда она коснулась губами моего лба, затем челюсти.

— Лучше?

— Намного.

— Ты неисправим.

Смех бурлил под ее голосом.

— Это не самое худшее из того, как называли меня.

— Я верю в это.

Она слегка повернула голову, и наши глаза встретились.

В ванной пахло лимонным очистителем и мазью, двумя самыми неэкологичными запахами, известными человечеству. Это не помешало жару зажечься в моей крови или воспоминаниям о ее вкусе затопить мое сознание.

— На счет Бали.

Ее дыхание коснулось моей кожи, теплое и неуверенное.

Мой пах напрягся.

— Да?

— Ты был прав, что остановил все, когда ушел. Наше... то, что мы сделали, было ошибкой.

Что-то , подозрительно похожее на разочарование, пробралось в мою грудь.

— Я знаю, что мы собираемся пожениться, так что нам придется... в конце концов. — Вивиан пропустила конкретику. — Но это слишком рано. Я выпила слишком много вина на День благодарения и увлеклась моментом. Это было...

Она запнулась, когда мои руки легли на ее бедра.

— Ошибка. Верно?

Ее кожа коснулась моей ладони сквозь слой кашемира.

На моем губах мелькнула жесткая улыбка.

— Верно.

Мое прикосновение задержалось на мгновение, прежде чем я отодвинул ее в сторону и направился к выходу.

Мне следовало остаться на Бали, и то, что произошло до того, как я остановился, было ошибкой.

Мы оба были правы.

Но это не означало, что мне это должно нравиться.