Одобрение прозвучало в моей груди.

— Хорошая девочка.

Я проделал путь вниз по ее животу к бедрам, мой путь был неторопливым, несмотря на бушевавшую во мне потребность.

Я почувствовал запах возбуждения Вивиан еще до того, как стянул с нее шорты и нижнее белье, но вид ее киски, такой мокрой, готовой и чертовски совершенной, подействовал на меня как укол чистого героина.

— Пожалуйста.

Она задыхалась, ее хватка сжимала мои волосы, когда я покусывал нежную кожу ее внутренней стороны бедра.

Мой член пульсировал так сильно, что болел, но я не трогал его, слишком сосредоточившись на сверкающем искушении передо мной.

— Пожалуйста, что?

В ответ я получил только хныканье.

— Пожалуйста, съешь эту твою маленькую пизденку?

Я дразнился, мой голос был мягким, но слова грубыми.

— Трахать тебя языком, пока ты не будешь умолять меня дать тебе кончить? У тебя такой острый ротик, mia cara. Используй его.

— Да.

Это слово было наполовину мольбой, наполовину требованием.

— Мне нужен твой рот на мне. Данте, пожалуйста.

На этот раз звук ее голоса, стон моего имени, прозвучавший таким образом, раззадорил меня.

Я раздвинул ее ноги и впился в нее, как изголодавшийся мужчина. Я сосредоточился на ее набухшем клиторе, облизывая и посасывая его, пока ее крики удовольствия не перешли в крик боли.

Вивиан извивалась и выгибалась, умоляя меня остановиться в одну минуту и продолжать в другую. Она капала мне на лицо, и я не мог насытиться.

Я был зависим от ее вкуса, от того, как она звучала, когда я зарывался в нее языком, и от того, как выгибалась ее спина, когда она наконец кончала, содрогаясь всем телом.

Я подождал, пока ее дрожь утихнет, прежде чем снова прикоснуться языком к ее чувствительному клитору и медленно, неторопливо лизнуть его.

— Hai un sapore divino (прим.перевод. У тебя божественный вкус), — пробормотал я.

— Не надо больше, — умоляла она. — Я не могу... о Боже.

Ее протест перешел в стон, когда я ввел в нее два пальца до первой костяшки. Я продолжал держать рот на ее клиторе и медленно проделал путь до второй костяшки, прежде чем вытащить пальцы и снова засунуть их.

Входил и выходил, все быстрее и быстрее, мой рот все еще исследовал ее клитор, пока она не залила мое лицо, и ее резкие крики снова наполнили комнату.

Мой член пульсировал в такт пульсу, когда я опустился на колени.

Вивиан смотрела на меня, ее щеки раскраснелись, а грудь вздымалась от последствий оргазма. На ее коже блестели капельки пота, а ее лицо было так полно доверия и наслаждения, что у меня все сжалось внутри.

Никто и никогда не смотрел на меня так.

И тут же холодная струйка реальности пронзила мой туман вожделения.

До меня вдруг дошло, кто мы такие и что я наделал.

Мы не были обычной помолвленной парой. Она была дочерью врага, и меня принудили к этой помолвке, даже если она об этом не знала.

Она не должна была мне нравиться, тем более вызывать желание.

Вивиан обвила руками мою шею и прижалась бедрами к моим, ясно давая понять.

Трахни меня.

Я хотел этого. Мое тело кричало об этом, мой член жаждал этого. Было бы так легко погрузиться в ее мягкость и позволить ей унести нас на ночь.

Но если я это сделаю, назад дороги уже не будет. Ни для нее, ни для меня.

Мои руки сжались в кулаки на матрасе, и я начал бороться с нерешительностью.

Ты можешь получить либо Вивиан, либо голову ее отца на блюдечке — образно говоря, конечно. Нельзя получить и то, и другое.

Ледяная вода заглушила остатки жара в моих венах.

Из всех голосов, которые я хотел услышать в постели, голос Кристиана был в пятерке лучших, но этот ублюдок был прав.

У Вивиан не было идеальных отношений с семьей, но она все равно заботилась о них. Когда-нибудь она узнает правду о нашей помолвке и обмане отца, и будет опустошена.

Добавление секса в эту смесь только еще больше усложнит ситуацию.

— Данте?

В ее голосе прозвучала неуверенность из—за моей нерешительности.

Черт побери.

Я отцепил ее руки от своей шеи и выпрямился, стараясь не обращать внимания на обиду и растерянность на ее лице.

— Отдохни немного, — грубо сказал я. — Был долгий день.

Я не стал ждать ответа, прежде чем встать с кровати, направился в ванную и запер дверь. Я включил душ на максимальную температуру, чтобы ледяная вода вбила в меня хоть какой—то гребаный смысл.

Ненависть к себе сформировала бетонный блок в моей груди.

Какого черта я наделал?

Поцеловался с Вивиан. Ослабил бдительность. Чуть не занялся с ней сексом на вилле моих родителей, ради всего святого.

Я намеревался держаться от нее подальше, пока не разберусь с ее отцом и не завершу наш фарс с помолвкой.

И вот теперь я принимал холодный душ в полночь, чтобы не испортить свои планы еще больше, чем уже испортил.

Я всю жизнь оттачивал свой контроль. Энцо Руссо вдалбливал мне его важность с самого детства. Даже когда я иногда выходил из себя, я никогда не терял из виду большую цель.

Но я также никогда не встречал никого похожего на Вивиан.

Из всех людей в моей жизни она была единственной, кто мог заставить меня потерять контроль над собой.

ГЛАВА 20

Данте

Удар Кая откинул мою голову назад с такой силой, что у меня зазвенели зубы. Во рту появился привкус меди, а когда зрение окончательно прояснилось, его хмурое лицо оказалось в фокусе, как фотография в проявочной ванночке.

— Это было легкая победа. Где твоя голова сегодня?

— Это был один удар. Не наглей.

— Третий. — Он хрюкнул, когда мой апперкот попал ему под подбородок. — И это не отвечает на мой вопрос.

Следующие слова, вылетевшие у меня изо рта, были вызваны остаточным эффектом от его удара.

— Я поцеловал Вивиан на День благодарения.

По своей воле. По собственной воле.

Мы делали больше, чем это, но я точно не собираюсь обсуждать нашу сексуальную жизнь с Каем.

Поцелуй на фотосессии помолвки был вынужденным. Бали был... черт, я не знал, чем был Бали, кроме как трахом разума.

Вивиан спала или притворялась спящей после того, как я вышла из душа, и мы избегали обсуждение того, что произошло за неделю после этого. Возможно, она думала, что я отверг ее по какой—то причине, а я был слишком смущен, чтобы ее поправить.

Кай бросил на меня странный взгляд.

— Ты поцеловал свою невесту. И что?

Блять. Этот поцелуй так сильно испортил мне настроение, что я забыл, что он не знает, что я презираю ее семью.

Для него наша помолвка была бизнесом, но большинство браков по расчету все равно предполагали физическую близость до свадьбы. Если не секс, то хотя бы что-то простое, как поцелуй.

— В этот раз все было по-другому.

Мне не следовало этого делать. Поцелуй, рассказ о своей семье, все это. Но я все равно сделал это.

Каким-то образом Вивиан Лау забралась мне под кожу, и я не знал, как вытащить ее оттуда, не потеряв при этом частичку себя.

В глазах Кая промелькнул знающий блеск.

— Смешиваешь бизнес с удовольствием. Давно пора.

— Смотрите-ка, как заговорил.

Кай считал развлечением перевод академических текстов на латынь без всякой причины, кроме того, что он был выпендрежником и чертовски скучен.

— Что я могу сказать? Я предпочитаю компанию слов людям. Кроме тебя, конечно.

— Конечно.

Он был так полон дерьма.

Он засмеялся.

— Не унывай, Руссо. Любить свою невесту — не самая худшая вещь в мире.

Может быть, не в его мире. Но в моем это было так.