— Но это станет травмой для неё, — Кага развёл руками. — Сам понимаешь…

— За это стоит отблагодарить её отца, — Джонс сурово рубанул воздух ладонью. — У каждого человека в жизни есть выбор, и он сделал неправильный.

— Но всё-таки Рито жалко, — подал голос Будо Масута. — Такая прекрасная спортсменка… Она поражала своей силой воли и стремлением к победе…

— К чему такой похоронный тон? — Фред толкнул Будо локтем. — Поражала здесь — значит, вскоре будет поражать в другом месте; в чём проблема? Асу Рито сильная; она выкарабкается. Её отец отсидит положенный срок, отдаст долги государству и начнёт новую жизнь; к чему стенать и заламывать руки?

— Никто тут не стенает, — отрезал Куша. — Просто не все такие рациональные, как ты.

Джонс хлопнул в ладоши и расхохотался так громко, что общий гул голосов в классной комнате затих на несколько секунд: все уставились на него. Он картинно сделал вид, что вытер слёзы, и произнёс:

— «Рациональные», подумать только! И это говоришь мне ты, приятель? Да вы, люди науки, должны быть просто пропитаны рационализмом. И знаешь, что? Так оно и есть: я бы не сказал, что ты такой уж эмоциональный человек. Да и вообще, вы, японцы, настолько приучились скрывать свои чувства, что постепенно утратили свойство испытывать их на полную. Ведь Япония — это страна, где сдержанность ценится выше всего, так? Вот вы все и соответствуете этому образчику.

Куша терпеливо выслушал это с кислым выражением лица и, как только Фред закончил, передразнил его, хлопнув себя по животу и рассмеявшись.

— Ах, да, сдержанные японцы! — воскликнул он. — И как только я мог забыть об основных ценностях моей страны?! Просто уму непостижимо: представитель самой холодной нации в мире упрекает меня в рационализме, а я слушаю это, и душа моя сжимается от смятения!

Я переводил взгляд с Куши на Фреда, не вполне понимая, что тут происходило. Они вроде бы ссорились, но это казалось таким странным, таким наигранным, как будто передо мной разворачивалось театрализованное представление. Я осознавал, что Кага преследовал две цели: во-первых, хотел отвлечь меня от дурных мыслей, во-вторых, пытался увести Джонса в сторону от меня и моих переживаний, которые являлись не совсем оправданными.

Действительно: я не дружил с Асу, и со стороны становилось непонятно, с чего я так распереживался за неё. Да, ситуация для неё складывалась не очень приятная, и многие ей сочувствовали, но никто не посыпал себе голову пеплом. У меня же наверняка был такой вид, как будто произошла вселенская трагедия, и у Джонса, обладавшего пытливым умом, возник естественный вопрос: почему я так расстроился из-за Рито? Одно дело — это сопереживать однокласснице, оказавшейся в сложной ситуации, а совсем другое — так убиваться.

Но не стоит пассивно смотреть со стороны, как Куша защищает меня, грудью бросаясь на баррикады.

— Всё придёт в норму, — хрипло произнёс я, потирая переносицу. — Просто я… Эта новость оказалась такой неожиданной… Я плохо воспринимаю такие известия, поэтому и расчувствовался.

Фред посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся: показалось, будто его лицо вдруг засияло. Суровость во взгляде исчезла, словно растаявший ледник, и уголки губ чуть приподнялись.

— Проявлять эмоции — это совершенно нормально, — тепло проговорил он, присаживаясь на корточки и кладя ладонь на моё колено. — Просто я не думал, что ты станешь так сопереживать Рито.

— Человеческие чувства почти никогда не поддаются анализу, — вмешался Куша, пристально смотревший на руку Джонса, покоившуюся на моей ноге. — Именно потому я никогда не смогу создать идеального человекоподобного робота. Андроиды, при всей их функциональности, представляют собой лишь набор из синтетических материалов.

Фред усмехнулся и, медленно убрав руку, встал в полный рост.

— Наш разговор принял неожиданный оборот, — вымолвил он, спрятав ладони в карманы. — Я считал, что мы обсуждали Рито и её ситуацию.

Кага хмыкнул и пожал плечами.

К счастью, в этот момент в класс вошла учительница, и все заторопились по своим местам. Я встал со стула для приветствия, неосознанно дотронувшись до колена, которого касался американец. Материя брюк под моими пальцами всё ещё хранила его тепло.

Я низко поклонился, подчиняясь команде Мегами, и улыбнулся своим мыслям.

Урок начался.

***

Каждую перемену Куша подлетал ко мне со скоростью молнии и сопровождал либо в кабинет совета, либо в библиотеку, либо до кафетерия — в общем, куда угодно, не позволяя Джонсу приблизиться к нам. Фред, собственно говоря, и не рвался: у него образовались дела в кружке фотографии, и каждый перерыв он направлялся туда.

За обедом Аято взял бразды правления в свои руки и направлял наш разговор. Он размышлял вслух о грядущих выборах в Правительство страны, выражая надежду, что большинство мест достанется партии умеренных либералов. Куша подхватил эту тему, высказывая своё неодобрение консерваторам. Фред Джонс, которого политика ни капли не интересовала, поглощал свою пищу молча.

Всё раскрылось в конце дня. После уроков мы с Аято пошли в школьный совет и, стоило нам всем собраться в полном составе, Мегами велела закрыть дверь.

— Что такое? — сахарным голоском промолвила Ториясу, прикрывая створки. — Выяснилось что-то по поводу Асу?

Мегами вздохнула и вместо ответа скомандовала:

— Подойдите ближе.

Мы все послушно окружили её стол, и она, устало помассировав висок, проговорила:

— С Сома и Кокона всё в порядке: с утра их вызвали в полицию для дачи показаний, а весь остальной день они решили провести дома. Завтра они выйдут на занятия в штатном режиме.

— А что с Асу Рито? — спросила Рюгоку Аои, скрестив руки на груди. — Она вернётся?

Мегами закусила губу.

— Думаю, очевидно, что нет, — негромко, но твёрдо ответила она. — Скорее всего, Асу Ацуро придётся нести уголовную ответственность в тюрьме. Поблизости таких мест у нас нет, так что ему назначат отбывать наказание в столице. Его семья последует за ним; здесь их ничего не держит, ведь имущество Асу арестуют и пустят на погашение задолженности по налогам вследствие незаконной деятельности.

— Одну минуту, — Широми подняла руку. — Я ничего не понимаю. Объясни нормально, пожалуйста.

Сайко глубоко вздохнула и подняла глаза кверху, словно молясь богу и прося у него милости.

— Асу Ацуро содержал казино, на которое у него не было лицензии, — начала она, говоря медленно и членораздельно. — Естественно, налогов с этого предприятия он не платил. Сейчас, когда это раскрылось, ему предъявили серию обвинений, в том числе, допуск несовершеннолетних к азартным играм. За это грозит немалый срок, и такое дело совершенно точно не удастся замять. Это обвинение является самым серьёзным; второй по очереди стоит неуплата налогов, которые очень высоки для заведений, в которых предусмотрены игры на деньги. Я не в курсе, сколько времени функционировало это казино, но сумма там в любом случае успела накопиться большая. В нашей стране на погашение налоговой задолженности идёт и личное имущество материально ответственных лиц. Последним является Асу Ацуро как единоличный владелец и распорядитель отеля, в котором и располагалось казино. Конфисковать могут и его дом, так что семью Асу здесь ничего не держит. Недавно со мной связалась завуч; она просила подготовить документы Асу Рито, которая уходит с завтрашнего дня. По этой причине я прошу вас всех задержаться: к завтрашнему утру всё уже должно быть сделано.

Все мы застыли.

— И что, всё так и закончится? — вырвалось у меня.

— А как иначе? — Тораёши Широми ухмыльнулась. — Местная пресса просто разорвёт всё семейство Асу на части, так что им безопаснее будет уехать отсюда подальше.

— Есть ещё одна причина, — Каменага Куроко склонила голову. — Дело о налоговой задолженности может не входить в компетенцию местного суда. Мой отец — прокурор, он сталкивался с подобным по долгу службы. Обычно такие дела рассматриваются судами более высокой инстанции в столице, так что есть основания полагать, что все обвинения против Асу объединят в один процесс для удобства, и всё это будет разбираться в Токио.