Такой подставы от лучших друзей и самых близких людей Гермиона не ожидала. А ведь как все прекрасно начиналось! В этом году они собрались почти чудом: Гарри не хотели давать отпуск на целый месяц (хотя это было прописано в контракте!), Луна простыла накануне отъезда, а Невилл так и не смог вырваться вместе со всеми и должен был нагнать товарищей в пути. Но они все же остались верны себе, разрулили все свои дела, упаковали верный фургон и отправились в свое ежегодное турне по Европе. С песней, как известно, и дорога не трудна, и жизнь как-то проще…

Воспылавший внезапным энтузиазмом Рон вообще удивил. Обычно-то он скорее уступал большинству, не лез в репертуар и был по большей части на подхвате. Но именно в этот раз Рон булькал и пузырился идеями. С какого-то перепугу он зарегистрировал их команду в Международном Реестре Самодеятельных Коллективов — вот кто бы знал, что такой реестр существует! Самолично, почти без вмешательства жены и сестры, выстроил программу, посвященную вроде бы здоровым отношениям в паре, но больше смахивающую на антирекламу счастливой семейной жизни. И даже принял на себя удар первого выхода. Лаванда посмеивалась и говорила, что Бон-Бон просто отрывается перед небольшим, года эдак на два, выпадением из дружеского кочевья. Гермиона не сразу поняла, к чему это, а потом искренне порадовалась за друзей. Дети — это замечательно!

И они весело проводили время, путешествуя по малолюдным дорогам юго-западной Европы, развлекали жителей небольших городков, выступали на местных фестивалях, один раз почти трое суток поздравляли очень душевного мэра, зазвавшего их к себе на виллу и не желавшего отпускать… Все шло просто волшебно, пока из деревни, куда отправился за продуктами, Рон не притащил подписанный договор на музыкальное сопровождение свадьбы.

К счастью для Рона, договор был не окончательным и бесповоротным. «Музыкальную кибитку» просто приглашали на прослушивание. Они должны были показать свою программу, и если жениха с невестой, а также всю родню, устроит представление, с ними могли заключить договор на обслуживание свадьбы.

Гермиона тогда только плечами пожала. Она вовсе не была уверена, что некоторые их номера подойдут для брачного торжества. Но предварительное соглашение уже было подписано, причем неожиданно приобрело статус магического контракта, нарушать который не рискнул бы ни один волшебник. Ехать предстояло аж на Сицилию, и они поехали. Своим ходом, как обычно, влекомые вперед трансфигурированным из мотоцикла мерином. По дороге развлекали швейцарцев и итальянцев, оттачивая на них свое мастерство. Пока никто не жаловался.

Первые зерна сомнения появились у Гермионы, когда они подъезжали к старинному поместью. Вдалеке слева ослепительно сверкала морская гладь, дорога бежала через оливковые и лимонные рощи. И все было чудесно… но Гермиону охватила тревога. Она подавила в себе это неуместное чувство, не желая портить настроение друзьям.

Вторым звоночком грядущей катастрофы стала хозяйка поместья синьора Бьянка. Эта смуглая высокая дама, кого-то неуловимо напоминавшая, была настолько элегантной и аристократичной, что от нее сводило зубы. Гермиона дежурно улыбалась и пряталась за спинами друзей, стараясь не привлекать к себе внимания. И хотя синьора была любезна, ее острый взгляд все же нашел Гермиону. Девушка почувствовала себя шоколадным батончиком в витрине магазина: ее взвесили, оценили, просканировали срок годности… К счастью, синьора осталась как будто довольна увиденным, указала место, где можно развернуть из их фургона передвижную сцену, и удалилась.

Третьим сигналом… Да что там сигналом! Это был набат, это был рог Иерихона, это был звук конца света. Новоявленные артисты уже надели сценические костюмы, распелись, выполнили все свои ритуалы, прижившиеся за несколько лет весьма специфичного летнего отдыха, когда под навесом с сиденьями стали собираться зрители. Увидев Люциуса Малфоя и Дафну Гринграсс, Гермиона все поняла. Коварные друзья заманили ее на свадьбу Драко! И сейчас она, Гермиона Грейнджер, еле-еле собравшая себя по кусочкам четыре года назад, будет участвовать в кастинге для обслуживающего персонала на свадьбе своего бывшего!

Ей едва хватило выдержки, чтобы наложить заглушающие чары. Она кричала на предателей, билась в истерике и почти швырялась непростительными. Она отказывалась выходить на подмостки. Она даже попыталась аппарировать, но у нее ничего не вышло. Несколько обескураженный ее поведением Невилл с виноватым видом показал ей договор о предварительном прослушивании. Пока взыскательные слушатели не отсмотрят всю программу, никто не сможет покинуть поместье.

Пока Гермиона шумно и глубоко дышала, пытаясь вернуть себе самообладание, Рон уже удрал на сцену и открыл выступление. Отступать было поздно.

Гермиона выглядывала в щелочку занавеса и кусала губы. Драко, ее Драко сидел в первом ряду, прямо в середине, и круглыми пустыми глазами смотрел на Рона. Его невеста, миниатюрная и прехорошенькая, занимала соседнее кресло и неприкрыто веселилась от выкрутасов «султана». Рядом с Гермионой топтался Невилл, создавая для товарища иллюзорные декорации в виде одалисок. Чуть поодаль Лаванда, Джинни и Полумна готовились к выходу. А Гермиона смотрела в просвет между занавесками и понимала, что петь для этих слушателей она не будет. Не сможет.

Закончил номер и раскланялся Рон, девчонки высыпали на сцену и зажгли, а Гермиона смотрела. Невилл с трудом отвел ее в сторонку, чтобы не мешала, и напоил водой. Гермиона поняла, что у нее пересохло во рту и трясутся руки. Гарри уже пел про дракона, и выход самой Гермионы неумолимо приближался. Сердце бухало в горле, в ушах стоял гул. Кто-то присел перед Гермионой на корточки и потянул из руки пустой стакан. Девушка моргнула, разгоняя муть перед глазами, и тоскливо уставилась на Джинни.

— Как вы могли? — горько спросила она.

— Соберись, — сочувственно проговорила Джиневра. — Кто ж мог подумать?.. Ай, ладно! Переживем. Но программу надо откатать. Договор, будь он неладен. Подписали на свою голову!

— Джинни, я не пойду туда! — Гермиона в панике схватила подругу за локоть. — Я не смогу!

— Ты?! — удивилась Джинни. — Ты сможешь.

— Нет!

— Сможешь, — уверенно кивнула Джинни. — Во-первых, ты всегда могла больше, чем остальные. А во-вторых… Ты только представь, что ты выйдешь туда, — она кивнула на занавес, — к этим снобам и зазнайкам, и с полным на то основаниям назовешь своего Малфоя козлом.

— Он не мой, — пробормотала Гермиона и облизала снова пересохшие губы.

Джиневра тут же налила ей еще воды, всунула стакан в ладонь и немножко встряхнула.

— Давай, давай. Соберись. Ты назовешь его козлом при всех!

— Джинни! — взмолилась Гермиона.

— Козлом! — веско произнесла Джиневра.

Гермиона зажмурилась.

Как там говаривала ее троюродная бабушка со стороны внучатого кузена четвероюродной тети? Что не убивает, то делает нас сильнее. Или это была не она? Ах да, эта пронзительная старушка, дальняя родственница мамы, говаривала: если тебя насилуют, расслабься и получи удовольствие. Гермиона именно так себя и чувствовала — как будто по ней проехались катком и размазали. Получить удовольствие от такого состояния невозможно в принципе, но почему бы не извлечь из него хоть крохи выгоды? Она встала на ноги, оправилась и одним движением трансфигурировала костюм прямо на себе. Теперь ее наряд был вызывающе строгим и провокационно закрытым. Джинни восторженно ахнула, метнулась в сторону и водрузила на нос Гермионе очки-стрекозы без диоптрий, после чего подумала секунду и организовала разверз на юбке, чуть сбоку, до верхней трети бедра. Как раз так, чтобы была видна кружевная резинка чулок. Вид выходил формально благопристойный. Гермиона дьявольски усмехнулась, приманила к себе метлу и гордо расправила плечи. Именно так и должны выглядеть ведьмы, идущие развлекать неверных козлов!

Драко немного собрался с мыслями, когда Лаванда отстала от него с ее «по любви». Сидевшая рядом Астория по-детски веселилась, находя все эти чудовищные выкрутасы забавными и смешными. Но даже она ахнула и прижала руки к лицу, когда Лаванду сменила Гермиона. Похожая на развратную училку и доминирующую госпожу одновременно, Грейнджер положила ладонь на бедро, — почти голое бедро! — оперлась на метлу и, притопывая ножкой, запела: