========== (Не)Вместе навсегда ==========

Над магловским Лондоном плыл вечер; Драко задумчиво смотрел в окно, пытаясь вспомнить, почему когда-то был уверен, что погода в неволшебной части страны должна разительно отличаться от привычной ему. Вот же — та же промозглая ноябрьская мгла, тот же мелкий дождь. Ветер так же завывает и гнет деревья. Наверняка в родительском поместье сейчас так же холодно и тоскливо. Однако думать о родных пенатах не хотелось — здесь, в эту минуту ему было уютно, как не бывало очень давно.

В маленьком камине, совершенно непригодном для перемещений, весело потрескивали дровишки, на низком столике исходили паром две чашки с кофе. Вечер давно вступил в свои права, но после долгой рабочей недели так хотелось взбодриться, что они решили не отказывать себе в маленькой кулинарной шалости.

Гермиона читала книгу. Она вообще читала почти безостановочно, в любое свободное мгновенье. Когда они только начали встречаться, Драко дергался всякий раз, как она тянулась к кружке, не отлипая от книжных страниц. Ему все время казалось, что она вот-вот перевернет питье на книгу и безвозвратно ее испортит. Но Гермиона не была бы Гермионой, если бы не контролировала ситуацию. Ни один фолиант, ни одна книга, ни одна даже самая бестолковая брошюрка не пострадали. Драко даже научился получать удовольствие, разглядывая свою девушку в такие моменты.

Почувствовав его взгляд, Гермиона подняла глаза и коротко ему улыбнулась. Драко протянул руку, и девушка мгновенно отложила книгу, подобралась по дивану ближе к нему и уютно устроилась в любимых объятиях. Драко прижал ее покрепче, ткнулся носом в каштановые кудри. Ему все еще не верилось, что эта упрямица и тиранша может быть такой ласковой. Он не переставал удивляться тому, как сильно Гермиона на работе отличается от Гермионы дома. В строгой служебной мантии она была решительной, зачастую резкой, всегда знала ответы на все вопросы и не сомневалась в собственной правоте. Но стоило им закрыть дверь и отгородиться от внешнего мира, как Гермиона менялась буквально на глазах. Уходила стылая жесткость из взгляда, черты лица смягчались, она улыбалась, смешно морщила нос, с удовольствием болтала о всяких мелочах — и никогда не спорила. По крайней мере, не так яростно и бескомпромиссно, как со всем остальным миром.

Несколько минут в тишине и неге были прерваны копошением Гермионы. Она потянулась, сладко зевнула и наклонилась за чашкой. Драко умиротворенно вздохнул и потянул к себе гитару. Уловив его движение, Гермиона развернулась к нему всем телом, поджала под себя ноги и устроилась поудобнее — приготовилась внимать. Юноша знал, что она очень любит слушать его, и по вечерам пятницы у них всегда случался маленький концерт. Только для них двоих, только о них.

— В мой старый сад, ланфрен-ланфра,

Лети, моя голубка.

Там сны висят, ланфрен-ланфра,

На всех ветвях, голубка…

Драко пел тихо, перебирал пальцами по струнам, едва их касаясь. И не сводил взгляда с сияющей Гермионы. Он готов был петь без перерывов, до хрипоты, лишь бы она продолжала так на него смотреть.

— В моем саду, ланфрен-ланфра,

Три соловья и ворон.

Они беду, ланфрен-ланфра,

Любви пророчат хором.

Ланфрен-ланфра, ланта-ти-та,

Свети, прощальная звезда,

Любовь последняя чиста…

Лети в мой сад, голубка.

Когда отзвучали последние аккорды, Гермиона тяжко вздохнула и нахмурилась.

— Мне не нравится конец этой песни. Слишком грустно, — она покачала головой. — И даже как-то зловеще. Как будто все скоро кончится.

— Глупости, — Драко отложил гитару и усадил Гермиону к себе на колени. Она немедленно обняла его, прижалась лбом к щеке. — Все у нас будет хорошо, и никогда не закончится. Слышишь?

Гермиона еще раз вздохнула, куда более душераздирающе, чем раньше.

— Все равно как-то мне… тревожно, — пробормотала она.

Драко хмыкнул.

— Кто-то, помнится, не признавал Предикторику серьезной дисциплиной, — с легкой насмешкой напомнил он. — И мне с пеной у рта доказывал, что верить в предсказания и знаки свыше глупо.

— А кое-кто другой, — тут же преисполнилась язвительности Гермиона, — не менее жарко доказывал, что Предсказания имеют чуть ли не больше прав считаться наукой, чем Магловедение, потому что, видите ли, гадания и предсказание будущего берут корни в глубине веков, самые именитые маги прошлого относились к ним со всей серьезностью, и вообще! Так что нечего тут меня подкалывать!

— Ладно, ладно, сдаюсь! — Драко поднял руки и тихо засмеялся. — Если ты не заметила, я вот как раз сейчас прохожу практикум по Магловедению!

Гермиона скорчила ему рожицу и, посчитав спор оконченным, пристроила голову на плече Драко. Но он еще не был готов окончательно капитулировать.

— Только знаешь что? Мне как-то раз предрекли, что я женюсь по любви. Когда это случится, я буду первым за несколько веков Малфоем, которому так повезет. Не знаешь, к чему бы это?..

Гермиона шмыгнула носом и повозила пальчиком по логотипу на футболке Драко.

— Не слишком ли ты спешишь? — робко спросила она. — Мы встречаемся всего два месяца.

— Грейнджер! — Драко в этот вечер не был склонен к рефлексии и сомнениям. — Я знаю тебя десять лет! Мы, можно сказать, слишком тянем. Никакая помолвка не длится так долго.

— Это что же? — развеселилась Гермиона. — Ты считаешь не с моего дня рождения в этом году, а с первого курса Хога? А все твои выкрутасы, надо полагать, были особо изощренными ухаживаниями?

Драко мгновенно стал серьезным. Он немного отстранил девушку от себя, поймал ее пальцами за подбородок и заставил смотреть себе в глаза.

— Ты знаешь, почему я так делал, — сдавленно проговорил он. — И ты знаешь, что я до сих пор жалею об этом. Ты знаешь?

— Знаю, — прошептала Гермиона, перестав улыбаться. Накрыла руку Драко своей, погладила его пальцы и потянулась к губам. Она знала, что никакие слова не убедят его в ее прощении и любви лучше, чем поцелуй. — И все-таки странно, — сказала она, губами касаясь губ Драко, — что мы с тобой… после всего, что было.

— Не странно, — возразил Драко, полностью сосредоточенный на обещании поцелуя. — Не странно. Ты рождена, чтобы испытывать мое терпение!

Он целовал ее жадно, словно был голоден или умирал от жажды, и вот наконец добрался до источника. Он целовал ее нежно, медленно, пробуя на вкус, смаковал, как смакуют дорогое вино. Он целовал ее трепетно, почти целомудренно, как целуют реликвию, и тут же впивался в губы напористо, почти грубо. Он пил Гермиону, как воду в сердце пустыни, присваивал ее себе до самого донышка. Гермиона не уступала ему ни в чем.

На столике сиротливо остывали забытые чашки. Пристроенная к подлокотнику гитара не выдержала накала страстей на диване и сползла на пол, жалобно тренькнув струнами.

Когда вечер безвозвратно перетек в ночь, Драко попросил Гермиону встретиться с его родителями. Его угнетало то, что они все еще скрытничали, утаивая свои отношения от всех близких — старших Малфоев и друзей Гермионы. Сама девушка говорила, что не торопится выносить их любовь на всеобщее обозрение потому, что счастье любит тишину. Но теперь, разомлевшая после жарких ласк, она лишь согласно мурлыкнула, поглаживая Драко по спине кончиками пальцев.

— Ты только подготовь их как-то, — рассеянно сказала Гермиона. — Нельзя же так вот сваливать на голову родителям этакую новость.

— Д-да, — Драко запнулся лишь на долю секунды. — Я в процессе…

Начало декабря поливало Англию — что магическую, что магловскую — дождем, иногда смешивая его со снегом. Самые оптимистичные британцы уже начинали украшать дома венками и гирляндами, в некоторых кафе подавали глинтвейн с мандариновыми корочками и даже пекли пудинги.

Гермиона, тихонько напевая себе под нос, перепрыгивала через заиндевевшие лужи на тротуаре, не чувствуя ни сырости, ни холода. Настроение было радужным, как у беззаботной школьницы в разгар каникул. Даже назначенная на сегодня встреча с родителями Драко, где он должен был представить ее как свою девушку, не пугала. Именно сегодня Гермиона искренне верила, что все будет хорошо!