Робкие лучи рассвета пробираются в комнату: слишком большую, непривычно светлую, но такую знакомую, вызывающую тянущее чувство ностальгии. Его спальня. Кажется, я не бывала здесь целую вечность: полупрозрачные створки одной из дверей выходят прямиком на веранду — прореженные тонкой бумагой-васи, пропускают розовые оттенки восхода, мягко освещая просторное помещение, — расписная ширма от известного среди аристократов художника, имени которого не ведаю — с рядами стройных и манящих синих ирисов{?}[Намёк на реально существующую шестистворчатую ширму художника Огата Корин («Ирисы»), созданную в начале XVIII в.], — более мягкий, чем в гостевой, футон. И он — шиноби, собирающийся на миссию: уже облачившийся в рубашку и свободные штаны, по силуэту, впрочем, гораздо более облегающие, чем традиционные хакама, с округлой сумкой на поясе и странной штукой, названия которой я так и не выучила, смыкающейся на груди, с закрепленным позади танто.

— Проснулась? Уже собирался сам тебя будить, — голос шелестит, словно ветерок, убаюкивая лечь обратно, — Потому что, если… — я понимаю тебя без слов, мой Учиха: мы оба предвидим, как вскоре сюда заявится отряд, обвиняющий меня во всех смертных грехах. Наверняка выяснили, что их жестоко обманули и сейчас в покоях сильнейшего воина сидит оборванка. По крайней мере, это наиболее ожидаемый конец на сей раз.

— С ужина осталось немного еды, если хочешь… — продолжает юноша, а я не слушаю: точно в первую встречу, рассматриваю его неотрывно, а внутри всё сжимается от необъяснимой тоски.

— Когда засыпаешь, ты кладёшь ладонь под голову, как ребёнок, — сама не ведаю, для чего молвлю подобное, — Я заметила это ещё в первую… брачную ночь{?}[Эту характеристику Мидори заприметила ещё у «красноглазого демона», но последующие касаются только нынешнего Шисуи, т.к. психоШисуи был галантен и хорошо воспитан, в отличие от настоящего.]. Сегодня так же.

— Мидори…

— Ты часто говоришь с набитым ртом. Так ведь совсем не полагается аристократу, — но остановиться уже не могу.

— Мидори…

— Постоянно шутишь на грани грубости. Не ощущаешь никакой иерархии с нижестоящими. Заливисто смеёшься. Так не делают Учиха! А ещё… ещё… — буквально давлюсь словами, теряясь в рое собственных мыслей, так некстати заполонивших сознание, — Шисуи, ты… я… — хочу сказать что-то очень важное, сокровенное, но в последний момент останавливаюсь, прерываемая твоим полным боли взглядом.

Молчишь. Только смотришь. Шаринганом. Помню, читала в библиотеке, что вы можете активировать его не только с целью замучить противника, но и чтобы самим лучше запомнить произошедшее. Почему же вспоминаю об этом именно сейчас? Чёрные томоэ слегка подрагивают, пока ты подходишь ближе и садишься рядом. Мягко тыкаешь в лоб двумя пальцами: так, как делает обычно Итачи-сан с младшим братом.

— Я же не малыш Саске! — изображаю обиду, а сама ощущаю приятное тепло. Будто я стала частью твоей семьи, хотя, конечно, это всё лишь глупые фантазии отчаявшейся девчушки.

— Всё-то ты знаешь, — отшучиваешься полуулыбкой, намереваясь не то потеребить белые космы, не то потрепать по щекам. Однако внезапно лицо становится серьёзным, точно собираешься поведать нечто запретное, что не следует слышать кому ни попадя.

— Шисуи? — взгляд всё мрачнеет, пристально изучая меня: немного наивную, не слишком выспавшуюся и совершенно растерянную.

Молниеносно складываешь руки в нескольких непонятных жестах, а затем порывисто целуешь: туда же, куда прикасался только что. Стыдливо отодвигаюсь, всё ещё стесняясь тебя, а затем смущение накатывает с новой силой: я же полностью обнажена. Как же позабыла об этом?

— Ах, это… это… — захожусь пунцом похлеще помидоров, которые отец продаёт в лавке, — Как же стыдно… — сжимаюсь, желая прикрыть наготу. Усмехаешься по-доброму, а затем накрываешь неизвестно откуда появившейся накидкой-хаори.

— Именно поэтому я хотел разбудить тебя пораньше.

— Шисуи… — всё-таки оглаживаешь мою макушку, почти невесомо, точно на прощание. Поднимаешься и отходишь так, чтобы можно было видеть лишь мощную спину, но никак не лицо.

— Это большее, что я могу сделать, — твои кулаки сжимаются от осознания бессилия пред ловушкой, в которой мы оба заперты, — Когда кто-то попробует проникнуть в твой разум, — они попытаются, я в этом не сомневаюсь, — Твоё сердце остановится{?}[Так как сейчас у них — конец ноября, а потом Мидори возвратится в начало ноября, когда ничего подобного ещё не произошло, то техника сработает только один раз.].

— Шисуи…

— Прости… Когда возвратишься, выбей всю дурь из моей головы. Я упрямец, не стану слушать, но, уверен, как и я, Шисуи из прошлого обязательно тебя… — осёкся, но продолжать не рискнул, — Прощай.

Шиноби растворился в воздухе, как делал этот десятки раз прежде, оставив меня в одиночестве — укрытую хаори — окутанную еловым ароматом, который та едва заметно источала.

***

— Шисуи-сама, Ваша прислуга — самозванка!

Трое широкоплечих статных мужчин ворвались в особняк спустя пару часов. Огромные — гораздо крупнее не то что Шисуи или Итачи-сана, а даже лидера клана. Злые — я слышала, какими рваными вздохами отдавалось их дыхание. Абсолютно уверенные в своей правоте — крики можно было услышать даже из самых недр особняка.

— Шисуи-сама отправился на миссию, — вываливаюсь вальяжно. Совсем не так, как подобает служанке. В том самом синем кимоно, в котором прибыла в поместье.

— Это? — сначала не узнаёте меня, разумеется, — ТЫ! — шиноби подлетает, грубо стискивая руку и заламывая ту за спину, — Думала, причёску сменишь и не признаем?

— Она ещё и насмехается над нами! — второй оказывается напротив, хватая за волосы и вздёргивая голову на себя, — Вырядилась в благородные одежды, бесстыжая дрянь.

А хаори по-прежнему согревает меня, давая силы стоять против красноглазых демонов.

— Да нет же, — подходит, издевательски растягивая реплику, третий. Многозначительно смотрит на чуть открывшийся вырез, в котором наверняка видны следы прошедшей ночи, — Просто подстилка.

Оставшиеся животные похабно присвистывают. Начинают шутить, словно желая выиграть конкурс на самую остроумную поддёвку. Конечно, зачем церемониться с простолюдинкой, которую всё равно ждёт только казнь?

— А что, хотите посмотреть? — разрываю громким возгласом их басистый гогот. Пора заканчивать, пока дела не приняли совсем уж скверный оборот. Так даже проще, чем ждать лишнее время, — Шисуи-сама очень искусен! Уверена, ему есть, чему вас научить!

Звон пощёчины рассекает внезапно повисшую тишину, оставляя щёку саднить и наливаться кровью. Больно. Но не больнее, чем затрещина от Дайити{?}[Богатого торговца, который чуть не убил Саске.].

— Прошмандовка! — находящийся сзади мужлан ухватывает за подбородок, посильнее сдавливая кожу, чтобы «ненароком» задеть свеженький ушиб. Окаянная тварь.

— Погодите, не горячитесь, — тот, что всё время стоял напротив, вновь перехватывает мою бедную голову и запрокидывает ещё сильнее, отчего практически хрустит шея. Как же хочется плюнуть в эту мерзкую рожу, но держусь, будто сдерживаемая рукавами его накидки, — Давайте-ка глянем, насколько хорош наш лучший воин в этом, — горящий в очах Шаринган приобретает какой-то особенно зловещий вид, — А потом повторим и сотрём девчонке память…

Ощущаю, как загребущие щупальца красных глазёнок тянутся к моему сознанию, нетерпеливо принимаются выискивать нужный эпизод. Порочное чудовище. Но стоит им открыть первую же дверь в бесконечной череде прожитых моментов, как сердце моё прекращает биться. Быстро. Как и обещал Шисуи.

Комментарий к (28) Петля 13. Хаори, что хранит твоё тепло

* Ширма «Ирисы» на сайте музея Нэдзу, в котором хранится по сей день:

https://www.nezu-muse.or.jp/jp/collection/detail.php?id=10301

От автора:

следующая глава — финальная в основном сюжете, после неё я поставлю работе статус «Завершён» и через какое-то время выпущу эпилог. Даже не верится, что мы добрались :D Огромное спасибо всем за поддержку!