Гарри воспользовалась его любезным предложением, а сам директор, обойдя стол, устроился в кресле с высокой спинкой, очень напоминавшем то, которое он занимал в большом зале.

— Удивительные создания — фениксы, правда? — мечтательно произнёс он, глядя на своего питомца.

— Да, сэр, он очень красивый, — Гарри улыбнулась. — Как его зовут?

— Фоукс, — Дамблдор перевёл взгляд на неё и слегка опустил голову, глядя поверх очков-половинок. — И красота — совсем не главное его достоинство. Фениксы — уникальные существа. Они способны возрождаться из пепла, переносить колоссальные тяжести, а их пение дарует воодушевление и просветление всем, кто его слышит, — он чуть слышно вздохнул и качнул головой. — Но ты, вероятно, гадаешь, для чего я вызвал тебя сюда?

— Да, сэр, — снова ответила Гарри и на всякий случай уточнила, изобразив легкий испуг: — Я ведь не сделала ничего плохого?

— Ну что ты, конечно, нет! — заверил ее Дамблдор, махнув рукой. — Но, видишь ли, есть одно обстоятельство… которое нам необходимо прояснить. Ты ведь росла в мире магглов, верно? Когда ты узнала о существовании волшебства?

— Когда профессор МакГонагалл принесла нам письма, — Гарри слегка нахмурилась.

— А до этого? — взгляд директора стал очень внимательным, пытливым. — До этого с тобой не случалось ничего необычного?

— Вы имеете в виду стихийные выбросы, сэр? — уточнила Гарри. — Нет. То есть… Это случилось только один раз перед самым приходом профессора.

— И как это произошло? — Дамблдор был явно заинтересован.

— У сына моих опекунов, случился выброс, — пояснила Гарри. — Загорелся огонь. А я… я испугалась и… погасила его как-то… Сама не знаю, как это получилось.

— Вот оно что, — негромко пробормотал Дамблдор, отведя взгляд. — Угроза жизни…

— Простите, сэр? — переспросила Гарри, кожей чувствуя, что может упустить что-то важное.

Директор вздрогнул, словно успел уже забыть о ее существовании.

— Твоя магия, Маргарет, — произнёс он уже без прежней улыбки, слегка задумчиво. — Мне важно было понять, отчего она пробудилась. Теперь я понимаю, что это был инстинкт самосохранения. Такое случается — редко, но все же случается. Когда волшебнику, чья магия по какой либо причине спит, грозит смертельная опасность, она пробуждается. Как и у обычных людей в момент опасности появляются силы, недоступные в нормальном состоянии.

— Постойте, — медленно выдохнула Гарри, глядя на него одновременно недоверчиво и подозрительно, — вы говорите так, будто… Вы знали о том, что моя магия никогда раньше не появлялась? Или она и не должна была проявиться? Сэр?

Дамблдор молча смотрел на неё тяжелым и каким-то грустным взглядом, словно никак не решался заговорить. Сомневался, стоит ли отвечать на ее вопрос. Мысленно перебирал всевозможные варианты, ни один из которых ему не нравился.

— Да, Маргарет, — наконец тихо сказал он, и в голосе его сквозило сожаление. — Я знал. И был очень удивлён, увидев тебя на распределении, ведь… все были уверены, что ты родилась сквибом.

Гарри застыла на своём стуле. Ее спина неестественно выпрямилась, пальцы с такой силой сжали края сидения, что побелели костяшки.

— Все? — очень спокойным, лишенным эмоций голосом переспросила она. — То есть… мои родители? Вы знаете, кто мои родители, так ведь?

Директор тяжело вздохнул и, поднявшись со своего кресла-трона, отошёл к окну. Теперь Гарри видела только его профиль. Он смотрел куда-то вдаль, сцепив руки за спиной.

— Профессор Дамблдор, — позвала Гарри, с трудом сдерживаясь, чтобы не подбежать к нему и не начать трясти изо всех сил, чтобы вытрясти наконец все ответы, — пожалуйста, скажите мне. Я вас очень прошу.

— Ты и сама знаешь ответ, не так ли? — он слегка обернулся, и его очки на мгновение сверкнули, отражая затянутое белыми облаками небо за окном. — Минерва рассказала мне о вашем разговоре. Ты считаешь себя дочерью Лили и Джеймса Поттеров, и ты права. Они действительно твои родители.

Гарри ощутила, как горло перехватил мгновенный спазм, заставив задохнуться, а сердце пропустило удар и отчаянно забилось, словно желая пробить грудную клетку.

— Но почему тогда… — она заговорила, и голос прозвучал неожиданно хрипло. — Почему тогда профессор МакГонагалл не сказала мне правду?

— Не вини Минерву, она не могла сказать тебе правду, — покачал головой Дамблдор. — Она ее просто не знала. Как и профессор Флитвик. Маргарет, — он наконец развернулся к ней полностью, оперевшись плечом о стену возле окна, — тебе будет трудно понять и принять то, что я скажу. Ты выросла в обычном мире, где у людей другие ценности и другие приоритеты. Но в волшебном мире существуют свои законы и правила. Когда в семье волшебников рождается сквиб… это всегда трагедия. Человеку, не обладающему магическими способностями, очень сложно жить среди магов. Постоянно видеть волшебство вокруг себя, но не иметь возможности его использовать — это испытание, вынести которое по силам далеко не каждому.

— Но ведь я не сквиб, — выдавила Гарри, глядя куда-то в пустоту перед собой. — Я же могу колдовать…

— Это чудо, — мягко сказал Дамблдор. — Поверь мне, если бы твои родители знали, если был бы хоть крохотный шанс, они бы…

— Они бы — что? — Гарри внезапно посмотрела ему прямо в глаза. Она не знала, что отразилось в этот момент в ее взгляде, но директор чуть заметно вздрогнул. — Они бы не вышвырнули меня в обычный мир? Не избавились бы от меня, как от сломанной вещи?

— Маргарет, они хотели как лучше, — тихо сказал директор. — Хотели дать тебе шанс прожить полноценную жизнь. Им было очень трудно, но они пошли на это ради твоего блага…

— Правда? — Гарри зло усмехнулась, чувствуя, как внутри поднимается темная волна, а кончики пальцев начинает покалывать. — Не думаю, что им было так уж трудно. Ведь, кажется, у них как раз тогда родился сын? Нормальный, — она буквально выплюнула это слово. — Настоящий волшебник. Так ведь?

Дамблдор молчал, глядя на неё с невыносимым сочувствием. И эта жалость в его глазах обжигала ее хуже любого огня.

— Я поняла, — Гарри усилием воли разжала пальцы и заставила себя успокоиться. — Спасибо, что рассказали мне все это, сэр. Для меня это было важно. Я могу идти?

— Да, Маргарет, — печально сказал Дамблдор, не делая больше попыток убедить ее в чем-то. — Я тебя не задерживаю.

Словно в тумане Гарри поднялась на ноги и вышла из его кабинета, прикрыв за собой дверь. Но стоило ей оказаться на лестнице, как спокойная сдержанность испарилась без следа. Она сорвалась с места и побежала.

Гарри не понимала толком, куда бежит. Не видела ничего вокруг из-за пелены слез в глазах. Не слышала голосов вокруг, провожавших ее недовольными и удивленными возгласами.

Она бежала и бежала, желая только одного — оказаться как можно дальше. От Дамблдора с его жалостью, от Хогвартса, от этого проклятого волшебного мира с его бесконечными секретами и тайнами.

— Гарри? — кто-то поймал ее за руку и резко дернул в сторону, схватил за плечи, встряхивая. — Что с тобой?

Том. Голос был его. И пальцы, до боли сжимающие ее плечи, тоже принадлежали ему.

Он был единственным человеком в замке, кто связывал ее с предыдущей жизнью. Той, где она ничего не знала о своих родителях, а потому могла представлять их какими угодно. И от этого осознания последние остатки самоконтроля растворились в жгучей волне слез, хлынувшей из глаз.

Не говоря ни слова, Гарри уткнулась носом ему в плечо и разревелась.

***

— Ну как, отпустило? — Том протянул все ещё всхлипывающей, но уже почти успокоившейся Гарри бумажную салфетку.

— Отпустило, — охрипшим голосом отозвалась она, вытирая влажное от слез лицо. — Спасибо.

— Пожалуйста.

Они сидели на парте в одном из пустых классов, куда Том ее затащил, чтобы дать выплакаться подальше от любопытных глаз.

— Я дура, да? — Гарри прерывисто вздохнула. — Ведь всё… всё говорило о том, что меня просто бросили, а я не верила. Все какие-то причины искала, чуть ли не вселенский заговор! Как будто это кому-то нужно!