– Интересные такие, а куда должны деться последние ряды? – перекрикивая шум толпы, возмутился кто-то в конце зала.

– Посмотрите, между секторами ставят стулья и скамьи! – Мартин Гизвелс указал рукой направление. – Поспрашивайте, вдруг есть места на балконах или в ложах? Я ещё раз приношу извинения и прошу поторопиться, нам пора открывать конференцию.

Вынужденно уступая седовласым усатым полковникам своё место и место Альбера, Фёдор перешёл на два ряда назад и остановился возле молодой красивой брюнетки: лет двадцати трёх, двадцати пяти, не старше. Худая, хрупкая, интеллигентная на лицо. Её чёрные короткие волосы были забраны на затылке в маленький хвостик. Её платье строгого классического кроя чем-то напомнило Фёдору наряд его первой учительницы. В руках была скромная женская сумочка, больше похожая на кошелёк или блокнот на ремешке, нежели на настоящую сумку.

«Застенчивая и милая девушка», – заключил Фёдор.

– Простите, гражданочка, – любезно улыбнулся он ей, – но Вам следует пересесть на два ряда назад. Это моё место.

Однако первое впечатление оказалось обманчивым. Застенчивая и милая девушка воинственно подняла на просителя свой взгляд и твёрдым тоном, не допускающим возражения, произнесла:

– Нет, это моё место. У меня на него есть билет.

– Да, я понимаю. Но Вы же слышали, председатель комиссии всех просил пересесть на два ряда назад.

– Слышала. Но там занято, и меня туда не пустят.

Девушка обернулась, презрительно посмотрела на бывшего жениха, сидящего за её спиной как раз на расстоянии двух рядов, и вновь подняла глаза на Фёдора.

Фёдор даже не сразу нашёлся, что возразить:

– Но… Вы даже не попытались уговорить этого человека передвинуться?!

– Не пыталась и пробовать не собираюсь. Хотите, поговорите с ним сами. Покажите ему свой билет и попросите пересесть. Может, у Вас, что выйдет? Но я туда точно не пойду.

Девушка уставилась на сцену, где за столом стали рассаживаться организаторы и спонсоры мероприятия.

– Мило! – Фёдор усмехнулся, похлопывая себя по карманам дорогого костюма и осознавая, что билета у него нет.

Билеты забрал Альбер. Теперь друзья рискуют провести конференцию на ногах. Зал уже просто переполнен. Заняты места и на стульях, и на лавках. Масса народа толпится в проходах между секторами. Надеяться в таких условиях, что кто-то поверит тебе на слово и уступит своё место, по меньшей мере, несерьёзно.

Девушка вновь подняла прекрасный взгляд на Фёдора:

– Да, это я, а мы разве знакомы? – уточнила она.

– В смысле? – удивился он её вопросу. – А, нет! Я говорю, очень мило Вы со мной поступаете, милочка! Милана, Вас, стало быть, зовут, да?

Осознав ошибку, девушка покраснела.

– Нет, не Милана. Эмили. Но друзья зовут меня Милой. Простите меня, пожалуйста. Я понимаю, что не права. Но я не уйду.

Сцену осветили прожектора, а зал медленно стал погружаться в полумрак. Началась конференция.

– Фёдор! Федька! – крикнул Альбер и замахал напарнику рукой. – Дуй сюда живо, я нашёл нам с тобой места!

Пока председатель комиссии под прицелами телевизионных камер и нескольких тысяч зрительских глаз объяснял в микрофон, по какому поводу здесь все собрались, пока он представлял важных персон на сцене, Фёдор, расталкивая локтями столпившийся в проходах народ, с трудом пробрался к Альберу в боковой сектор. Почему Роза Рейвер и её телеоператор с восьмого канала уступили им с Альбером свои места, стало очевидным почти сразу: сидеть тут было неудобно. Ряды располагались не параллельно сцене, а под углом. В каждом из них было по шесть кресел. И с них было видно лишь часть сцены.

– Я понимаю, дешевле только стоячие места на балконе третьего яруса. Но боковой сектор – это всё же лучше, чем ничего, – прошептал Альбер, пропуская Фёдора на второе с краю место, а сам вновь усаживаясь у прохода. – Потерпим.

Фёдор бегло посмотрел на соседей слева. Рядом с ним находился старик лет девяноста. Какая необходимость привела его в этот зал, сказать было сложно. Чувствовалось, что сам поход сюда стоил этому долгожителю значительных усилий. В правой руке старик вертел трость, которая помогла ему дойти до выставочного центра по скользким, скованным первым морозцем улицам. В левой руке он держал стаканчик с кофе, который приобрёл в местном буфете, но так и не успел его выпить, торопясь пройти в зал.

«А может, он намеренно не стал пить кофе сразу? Мероприятие ожидается не на пять минут, и неизвестно, будут ли перерывы? Всё равно не ясно, зачем ему эта конференция? – удивился Фёдор. – Тоже мне, любитель научной фантастики! Остался бы дома перед телевизором в тёплом пледе и мягких тапочках, потягивал бы чаёк. Всё скажут и покажут по двадцать раз! Так нет, стремится узнать информацию лично! Жертва рекламы».

За стариком сидела молодая женщина лет двадцати восьми. Она сосредоточенно рассматривала что-то в телефоне, и создавалось впечатление, что ей абсолютно неинтересно происходящее на сцене. А дальше за ней расположилась семейная пара. Супруги шёпотом переговаривались и также не обращали внимания на председателя комиссии по отбору.

«Нет, этот контингент, явно, не журналисты. Журналисты сейчас на ногах на максимально близком расстоянии от ведущего, ловят каждое его слово, каждый жест. А эти… – продолжил наблюдение Фёдор, сам не осознавая, что и ему, кандидату, прошедшему горнило сурового отбора и попавшему в список из трёхсот лучших претендентов, общие слова руководителей проекта о полёте на орбиту тоже кажутся скучными. Вот и занят он разглядыванием соседей. – Наверняка, чья-нибудь группа поддержки. Пришли послушать, кого пошлют в космос, и повезло ли в этом вопросе их родственникам или знакомым?».

Молодая женщина, сидящая за стариком, убрала телефон и, почувствовав, что является предметом наблюдения, вдруг посмотрела на Фёдора. Вежливо улыбнулась. Фёдор улыбнулся в ответ и отвёл взгляд. Он сюда пришёл не кокетничать, а узнать свою судьбу: попал ли он в команду?

«Попал или не попал? Не попал или всё же попал? – гадал он, не в силах предвидеть будущее.

К трибуне в это время вышел автор проекта Люк Штрефоль. Он подчеркнул, что идея полёта к Красной планете не исходит от какого-либо государства. Освоение новых территорий – это интересы всего человечества. А проект строительства корабля, его снаряжения и подготовки экипажа к экспедиции был профинансирован исключительно частными лицами, начиная от богатейших людей Таиры, к которым относится и сам Люк Штрефоль, и заканчивая кандидатами в команду. Так, с миру по нитке, и был создан гений инженерной мысли: современный многоуровневый космический корабль «Доминанта».

За спиной Штрефоля на экране запустили презентационный ролик, посвящённый кораблю. Слово было предоставлено ведущему инженеру, и он с удовольствием углубился в описание основных технических характеристик любимого детища. Журналисты защёлкали фотоаппаратами, стараясь поймать в объектив самый выгодный ракурс сменяемых кадров.

– Слушай, Федь, – Альбер повернулся к товарищу. – Этот корабль и впрямь огромен! Даже когда ты мне рассказывал о нём, я не представлял его таким размером. Ты много раз бывал внутри?

– Только дважды, – шёпотом отозвался Фёдор. – Я ведь говорил. В основном мы тренировались на компьютерном симуляторе или в специально реконструированных помещениях.

– Круто! А почему корабль назвали «Доминантой»? Над кем и над чем он будет доминировать?

– А мне-то об этом кто сообщал? Я так думаю, у его разработчиков мания величия. Хотят противопоставить результаты своего труда работе международного космического агентства. Но это лишь мои предположения.

– Мм-м. Логично. Хотя давать кораблю женское имя – это как-то… не знаю. Я, конечно, несуеверный человек. Но всё же…

Инженер тем временем расхваливал братьев Буриновых, гордо восседающих на сцене за длинным столом, и их изобретение, благодаря которому проектировщики «Звёздного вектора» создали на «Доминанте» уникальный грузовой отсек. Кроме того, поскольку на Рамте сила тяжести меньше, чем на Таире, программисты совместно с врачами и биологами написали особую программу, и она ежедневно на протяжении всего полёта постепенно будет уменьшать силу тяжести на корабле, пока итоговое значение не приблизится к рамтианской норме. Таким образом ни люди, ни растения, ни животные при высадке на Красную планету не почувствуют разницы, и это не отразится на их здоровье.