Дик вновь остановился и огляделся. На улице начало темнеть, а частный сектор на окраине столицы имел настолько странную планировку, что найти нужный дом без помощи кого-нибудь из местных не представлялось возможным.
– Извините, бабушка! – обратился он к проходящей мимо него старенькой женщине. – Помогите мне, пожалуйста! Я заблудился! Как мне пройти по этому адресу? Боюсь, сам я здесь не сориентируюсь.
Он протянул женщине клочок бумаги с написанным на нём адресом. Та внимательно прочитала и уточнила:
– Вы ищете дом епископа Макария? Вы его уже прошли. Видите те купола? Это духовная академия. Вам надо было сразу за ней повернуть направо и идти по дорожке вниз, никуда не сворачивая. В самом тупичке улицы и будет его дом.
– Вернуться, свернуть направо, а потом прямо?
– Именно так. Всё прямо и прямо. Там не потеряетесь.
– Сердечно благодарю! – поклонился Дик незнакомой женщине и почти бегом направился к корпусу духовной академии.
Приятно в конце длинного и сложного пути осознавать, что ты уже вплотную приблизился к цели. Уже через десять минут он просил слугу доложить епископу о своём прибытии, а ещё через минуту предстал перед Макарием лично:
– Ба! – радостно воскликнул девяностолетний старец, опираясь правой рукой на трость и отводя в сторону левую руку, чтобы обнять ей дорогого гостя. – Кого я вижу? Дик Толи! Внук моего давнего друга Бартоло! Дай тебя обнять, мой мальчик! Как же ты вырос за последние десять лет! Как изменился! – он обнял смущённого юношу и легко похлопал его по плечу: – Крепыш, а? Хотя вижу, что замёрз. Кто ж в ноябре ходит без шапки? Бестолковая молодёжь! Давай, проходи к камину, будем греться. Прохор, организуй нам горячий ужин! – отдал он распоряжение слуге.
Дик быстро скинул с себя пальто, шарф и перчатки, разулся и пошёл за Макарием.
Епископ жил скромно. В его одноэтажном частном доме было всего три жилые комнаты. Первая служила гостиной, куда они сейчас прошли, и она же, судя по всему, выполняла функцию столовой. Здесь не было ничего лишнего: шкаф с посудой, круглый обеденный стол, шесть стульев вокруг него, большой камин и два кресла. Вторая комната была меньшей по размеру. В ней уместилась лишь кровать и письменный стол, а потому она являлась спальней и рабочим кабинетом одновременно. Третью же комнату в доме епископ отдал в пользование слуге Прохору, который следил за порядком и помогал старцу в приготовлении еды и в прочих бытовых вопросах.
– А я, как видишь, Дик, ещё больше постарел, – не скрывая печали, произнёс Макарий и принялся расставлять на стол парадную посуду. – Душой бодр и силён, а тело уже не то. Пришлось даже отойти от дел. Вот, сижу затворником. А ты, какими судьбами в Аклеме? Дома всё благополучно? Как поживает мой друг Бартоло?
Дик заулыбался:
– Всё хорошо. Дедушка весь в научных трудах, а у меня в институте каникулы, и я решил попутешествовать, разыскать друзей по переписке, набраться новых впечатлений. Я прилетел в Аклем днём и остановился в гостинице. Друзьям пока не звонил, считая своим долгом сначала навестить Вас.
– Вот спасибо тебе, дружок! Уважил, – похвалил епископ юношу, а затем, обернувшись к Прохору, который уже успел принести им ужин, поблагодарил и его: – Спасибо за помощь. На сегодня дел больше нет. Мы тут с Диком посидим вдвоём, поговорим по-родственному. А ты можешь быть свободен.
Слуга почтительно поклонился и покинул гостиную, а спустя пару минут было слышно, как хлопнула входная дверь дома. Дик вопросительно посмотрел на епископа. Старец пояснил:
– Прохор пошёл к соседям. Он у них каждый день гостит. Смотрят телевизор, играют в шахматы. Я для развлечений плохая компания: стар, скучен и слишком умён, – Макарий подмигнул своему молодому товарищу. – Зато теперь, Дик, мы спокойно поговорим, не боясь быть услышанными. Ешь и рассказывай свои новости.
Юноша свободно выдохнул:
– Я очень рад, а то уже начал волноваться, не придётся ли нам выходить для этого на прогулку? Погода сегодня не располагает. И снег колючий, и ветер.
Старец принёс из кабинета компьютер, включил на нём церковную музыку и подтвердил:
– Да, зимы у нас бывают суровыми. Это факт.
– А Прохор не в курсе Вашей деятельности? Или когда Вы говорили, что отошли от дел, Вы имели в виду и нашу работу тоже?
– Нет, мой мальчик. Я имел в виду только официальную работу, конечно. Достойную смену себе я подготовил, так что покину этот мир с чистой совестью и чувством выполненного долга, но борьбу за правду я буду продолжать, пока дышу. Что касается Прохора, он к этой правде ещё не готов, а посему для него лучше быть в неведении. Как говорят? Надёжнее всего хранит тайну тот, кто в неё не посвящён. Видимо, так.
Макарий, не выключая музыки, настроил на компьютере первый телевизионный канал. Там шли новости, а ежедневная передача о жизни экипажа на орбите пока не началась. Макарий поставил новости в беззвучный режим. Затем снова повернулся к юноше:
– Давай о делах, Дик. Моя разведка сообщила, что Штрефоль вчера вернулся из своего недельного турне «по островам». Пресса с утра показывает эксклюзивные фотографии его пляжных приключений. Но, я полагаю, это снимки трёхгодичной давности, а сам Штрефоль гостил вовсе не в том регионе, как он намеревается убедить общественность. Я прав? Что передаёт мне Бартоло?
Дик кивнул и тоже перешёл в разговоре на деловой тон. К тому же, Бартоло вовсе не приходился ему дедушкой. Это был его начальник, ответственные поручения которого должны быть исполнены тщательным образом:
– Да, Штрефоль за эту неделю имел насыщенную программу. Соблюдая меры конспирации, он проехался по девяти западным столицам. Имел конфиденциальные встречи с лидерами шести стран, с тремя председателями крупнейших банков, а также дважды участвовал в заседаниях клуба богатых и влиятельных.
– Тему встреч или, может, детали их разговора выяснили?
– Нет. Этого, к сожалению, не удалось узнать.
Макарий от разочарования даже руками всплеснул:
– Дик, ну как же так? У Бартоло столько агентов, такие связи! А в наш век электронных устройств и возможности слежения…
– Но и противодействие возможностям слежения в наш век не менее актуально! У Штрефоля бдительная охрана. А про лидеров государств, с кем он встречался, я и вовсе молчу. Что касается заседаний их клуба, они собирались узким составом. Только самые богатые и влиятельные. В этом кругу у Бартоло нет доверенных лиц. Мы не знаем, о чём они говорили. И нас это тоже беспокоит.
Дик замолчал, ожидая, что скажет на этот счёт мудрый епископ. Однако Макарий не спешил давать оценку услышанному. Он несколько раз в раздумье соединил ладони, погладил подбородок, постучал подушечками пальцев по столу, перебирая различные варианты. Наконец, произнёс:
– Они затевают что-то крупное, Дик. Что-то крупное и неприятное. Я бы много сейчас отдал, чтобы понять, что творится в сумасшедшей голове Люка Штрефоля! Хотя, может, ещё больше я хотел бы знать, кто за ним стоит, и откуда ветер дует?
– Откуда дует ветер? Но разве Штрефоль не первая скрипка в его собственном оркестре?
Макарий всё так же задумчиво покачал головой:
– Нет, Дик. Ни один президент или директор крупнейшей фирмы, как и наш Штрефоль – председатель клуба самых богатых и влиятельных на Таире, не диктует миру свою повестку. Ибо истинные руководители – серые кардиналы никогда не показывают своё настоящее лицо и намерения. Они управляют другими скрытно.
– Но разве нет способов вычислить этих серых кардиналов? – воскликнул Дик, удивляясь, почему Бартоло никогда не делился с ним соображениями по столь важному вопросу. – Внедриться в команду Штрефоля или просто подкупить его помощников, расспросить их как следует…
– Пробовали неоднократно и каждый раз терпели фиаско, – болезненно морщась, перебил Макарий. – Потеряли много сил, денег, времени и людей. Мы даже до сих пор не знаем, по каким критериям отбирают прислужников в коллектив Штрефоля! А дальше их там просто зомбируют, и они становятся по-собачьи преданными своему хозяину. Вон, его управляющие предприятиями, любого бери! Или его правая рука Мартин Гизвелс! Из той же серии. За зарплату работают. Мы им миллионы предлагали всего за пару доносов. Нет, ни в какую! Сразу бегут жаловаться шефу. Совсем своих мозгов нет. Только воля господина, и всё. В общем, что нам теперь делать, я пока не пойму. С большого расстояния наблюдать безопасно, но, как видишь, не очень эффективно.
