– Ну, не каждому везёт быть королём нищих, знаешь ли… а утаил, я бы обиделся.

Боль в животе ушла, а от растёкшегося тепла и первого за месяц, чувства приятной слабости, захотелось ему по-братски врезать.

– Поверь… тут не чему завидовать.

– Не проверишь, не узнаем.

Умело подметив мои пухнувшие уши, Совесть нравоучительно поцокал, но поднял меня с кушетки и ловко выбил одну сигаретку из припасённой пачки.

– Как мило…

– А то… курение убивает, а смена власти способствует прогрессу. Такая забота только в радость.

Голова приятно кружилась от томной неги, так что в первые секунды удалось лишь хмыкнуть.

– Ты прав… что же, пусть меня лучше замучает любимая Совесть, чем Смерть или рак.

С удовольствием вкусив приятных сигарет, успевших пропитаться вездесущим ладанным дымком, я протянул Судьбе заработанные деньги и хлопнул по плечу.

– Ладно, умник… пока готовься принять наших. Пора открыть совет.

– Ну наконец-то! В этот раз слежка затянулась. От тебя вестей не было почти полгода.

Услышав срок, я дрогнул, едва сдержавшись от скрипучего кашля, но не подал вида.

– Тогда до встречи на совете… брат.

Отданная на откуп меченным, вновь обжитая промзона представляла собой угрюмое зрелище. Бесконечные трубы да мусорные хибары, ютящиеся на всех немыслимых уступах и закутках, пестрили пятнами слезшей краски и маслянистыми разводами угольной пыли.

И всё же…

Кокс и сталь не потеряли актуальность даже в мире драконов и меча.

– Больно видеть, как закрывается твой родной архитектурный факультет. Кому к чёрту нужны архитекторы, когда есть сраная магия, верно?

Хорошо фильтруемое помещение усадьбы в старом офисе заводской администрации оставалось удивительно чистым, именно этим, в наши-то дни, подчёркивая правительственный статус.

– Дизбалансное дерьмо…

Взяв со стола трубку, я неспешно поднёс к ней огниво, отодвинув подальше в глубь ящика старинный кольт, решив удостоить новости о похоронах ВУЗа заморским табаком, а не пулей.

– Сегодня день вашего пришествия, сир. Как бы то ни было, вам стоит подготовиться.

– Меня так долго не было?

На календаре взаправду уже было первое число.

– А время летит всё быстрее…

Я заметил это уже давно, но не хотел в это верить. Покинув грязное окно съёмной квартирки всего два часа назад, по плану должен был вернуться к семи, но утро обогнало меня аж на четыре часа.

И как назло быстрее всего летит оно в любимом из миров…

– Раз у нас только час до праздника, то раздай всем гречихи с молоком. Слыхал в двадцать седьмом это работает на ура.

Альфред недовольно втянул воздух сквозь седые усы, но промолчал и вынув бумаги, подошёл ближе к рабочему столу.

– А что подготовить для вашей речи, сир? В такой день точно стоит упомянуть, как вы остановили императора-жреца и выторговали место в мире даже меченным. Люди любят истории о Давиде и Голиафе… а с вами это ещё и не сказки.

Как и много раз до этого, я не стал говорить, что просто подменил ту гниду на безобидного двойника, уж больно удачно разлившего на меня отменный кофе в одном из миров.

Тем и подкупил…

И всё же перед глазами сразу пронеслось Лерино лицо. В уголке рта стянуло от оскомины, стоило подумать о речах, но эта дата была счастьем только для её обожаемых меченных…

И днём её похорон.

– Раз вы так благодарны мне, то придумай что-то, Альфред… ты же подготовил цветы?

– Разумеется, сир.

В этом вопросе даже прожжённый циник, ненавязчиво державший меня в цепях общего секрета, не смел спорить и соскрёб с моих бедолаг очередной налог.

В голове же до сих пор не было мыслей о том, как править свалившимся на голову сбродом, известным лишь «пометкой дьявола» и не имевшим сил подтереть свою задницу шаманским фокусом.

И всё же, красен долг лишь платежом…

– Пусть речь зачитает двойник, Альфред. Я создал себе маленький мирок, чтобы забыться в ласках шлюх и торчу с вами лишь за то, что не раз спасали Леру, но уж точно не для чтения речей.

Впрочем, меня тоже не трогали только за крышу от императора, на удивление до сих пор не разучившегося варить отменный кофе и к ещё большему удивлению, толи из благородства, толи глупости, до сих пор лично угощавшему меня.

– От того вы мне и нравитесь, сир. Всегда не против постоять в стороне, когда верные слуги находят способ жить красиво.

Альфред быстро раскланялся и не став слушать мой унылый трёп, процеженный сквозь пожелтевшие зубы, побрёл искать «свои способы», как достать дорогущий бриолин.

Пасмурный полдень…

Как всегда.

Туннель почти полностью сгнившего депо держался лишь на честном слове, но вороны не требовали большего.

– Привет… Лер.

Пройдя вдоль смердящей обочины со слизкими краями, сочащимися от давно не впитывавшейся крови, я присел у единственной могилы.

– Прости, что не грог, но…

Я скептически осмотрел зелёную бутылочку марочного вина, запаянную поблёскивавшей руной.

– Это лучшее… оторвал как от сердца и почек.

Сиплый смех утопал в тяжёлых каплях ледяного дождя, словно наливавшего на плечи целый океан поверх чернеющих гор.

И в итоге я заплакал…

Как всегда…

Лишь раз в году.

Платьишко в цветочек было далеко не новым. Пускай и пахло порошком, оно не раз рвалось теми самыми руками, что измазанные в кладбищенской грязи, открыли дверку дома его хозяйки, но всё равно настырно штопалось каждый год.

– Проходи…

Порог бедной лачуги был единственным местом, где я всегда ждал приглашения. Не смотря на аромат из кухни или голод по женскому теплу. На полу же тотчас остались грязевые разводы, а с волос всё ещё продолжали капать маслянистые капли от чёрного дождя.

– Не парься. Я всё протру.

Хлопоча на кухне, из крайне бедной, но ухоженной комнатки вышла Хэджон и бросила мне в лицо серенькое полотенце.

– Будешь есть?

Я просто молчал. Всё, что хотел, я выплакал на кладбище… а теперь, как и каждый год, пришёл к её порогу и не знал зачем.

– Ясно… ладно, забей. Муж наверху. Уснул, но у него уже началось пожирание, так что…

Потухший взгляд упирался в подол её платья и бездумно смотрел в никуда, но хозяйка всё равно грубо подняла меня за подбородок и посмотрела в глаза.

– Ты же принёс?

На автопилоте вынув автоматизированный шприц, ноги подкосились от выпитой бутылки, но девчонка ловко извернулась и выхватила лекарство.

Не парясь обо мне.

– Слава богу…

Прижав к груди заветную колбочку со шприцом, Хэджон с облегчением прикрыла глаза.

– Успела…

Только упав на пол, я заметил, как с её колен сочилась кровь, а под глазами было припудрено больше обычного.

– Это он?

Я кивнул на потолок, едва ли не светившийся алым ураганом беснующейся маны.

Убрав за пазуху драгоценный магический антидот, Хэ слегка скривилась, но всё же перекинула мою руку через плечо и усадила за стол.

– А это из-за неё?

Хэ демонстративно стянула с меня перепачканную куртку и поставила на стол спирт.

– Что же… можно сказать, что мы нашли друг друга.

Хэджон ещё больше поникла и легонько прошлась ватой по поим исцарапанным рукам, словно протирая у торчка следы неудачных попаданий дрожащего шприца.

– Мой любимый сегодня едва перестал светиться, но его всю ночь бросало в жар.

– Лекарь Е тоже не взялся?

Девчонка помрачнела, но потом подлила немного спирта.

– Да… сказал, что с таким даром, моего мужа уже не спасти. Маны у пациента в разы больше, чем у врача, и он бессилен. Как всегда…

Она залпом опрокинула надколотую стопочку.

– Мозг лишь умер первым…

Единственный человек, кто был равен мне по мане уже давно не реагировал на мир, раз за разом сотрясая весь дом магической волной, но не умирая с миром из-за сердобольной… уже зависимой жены.

– Чёртова магия…

Вылив спирт мне прямиком на ссадины, Хэ с силой прижала расцарапанную ладонь.