Осмотревшись, увидела высоченные сосны с шапками снега на мохнатых ветках, устремлённые ввысь, а за ними горы.

— Это что такое… — недоумевала я, медленно шагая вперед и озираясь по сторонам.

Местность была незнакомая. Березовый лес, в который я зашла, исчез, а вместо него возвышались сорокаметровые вековые сосны и ели. Неширокая тропинка рядом со мной шла вверх в гору. Если есть тропинка, значит, где-то тут есть люди — рассудила здраво, хотя начала сомневаться в адекватности собственного ума. Что-то со мной произошло, раз я оказалась в совершенно незнакомом месте. Немного подумав, решила идти вниз по тропе как по более легкому пути, который должен был привести меня к какому-нибудь населенному пункту.

Солнце было в зените, а это значит, что уже наступил полдень. И как незаметно пролетело полдня — непонятно. Еще более непонятно — где я оказалась. В лесу было тихо и не по-зимнему тепло. И даже от ветра, поднимающего клубы снега, не приходилось ежиться. Он как летний ветерок обдувал лицо и руки.

Размышляя о метаморфозах погоды, я машинально сняла пуховик, теплые штаны, шапку и варежки, потому что идти стало невыносимо жарко. Оставшись в тонком бежевом свитере и голубых джинсах, я шла, наслаждаясь приятным зимним ветром. Удивительным образом чувствовался мороз, но при этом было тепло. Подставив лицо ветру, раскинув руки в стороны, я улыбалась необычным ощущениям. Ветер бил по щекам колючими снежинками, лёгкие наполнял самый вкусный воздух на свете. Я ощущала невероятную эйфорию от всего происходящего — и от красоты нового заснеженного сибирского леса, и от разыгравшейся метели.

В чувствах я глубоко вдохнула холодный воздух и как закричала ввысь:

— А-а-а-а-а-у-у-у-у-у-у-у! — разлетелся эхом мой голос по лесу.

Потом я кричала ещё и ещё, пока сохранялось это пьянящее чувство свободы. Что со мной? Словно забыла о том, что нахожусь в незнакомом месте, повела себя как глупая школьница. Совершенно никакой осторожности.

— Эй, Крис, ты в своем уме? — осекла сама себя. — Интересно, тут есть медведи?

Словно в ответ на мои мысли, я услышала шум — треск ветвей и противный тонкий протяжный нечеловеческий крик заставил поднять голову наверх, откуда на меня летело огромное животное. Какое именно — не успела разглядеть — потому что его огромная серая лапа приложилась к моему лицу, и я, испытав острую боль, потеряла сознание.

Сознание постепенно возвращалось ко мне гулкой болью в голове. В нос ударил мягкий запах дерева и аромат незнакомых трав. Было очень тепло и тихо. Я осторожно открыла глаза, но почти ничего не увидела в тусклом сумраке комнаты. Было понятно лишь то, что я нахожусь в незнакомой деревянной избушке, как в старых добрых сказочных фильмах. Из небольшого окна пробивался белый зимний свет, слабо освещая комнату.

Но даже в полумраке можно было увидеть, как все в комнате по-спартански минималистично и очень чисто. Из мебели лишь деревянный массивный стол с такими же табуретками, под большим зеркалом — комод. Кровать, на которой я лежу, под толстым одеялом. От матраса и подушки исходил тонкий аромат трав. Удивительное место, как и все, что со мной происходит.

Попытка приподняться на локтях вызвала острую боль на лице. Я потрогала его рукой и слабо вскрикнула — похоже, я ранена.

В этот момент в кресле возле изголовья кровати кто-то зашевелился, и, обернувшись, я увидела огромного мужчину, похожего на медведя из-за мохнатой бороды и длинных, очень давно не видевших парикмахера, волос.

Я закричала еще громче, чем в лесу, и метнулась в угол кровати.

— Вы кто? — вытаращила я на него глаза.

Мужчина, растерявшись, отошел на шаг назад. Похоже, не ожидал такой реакции, но ничего не сказал. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, изучая. Высокий, под два метра ростом, он возвышался надо мной, внимательно вглядываясь в темноту угла, куда я забилась. Страшно было очень, и сердце выплясывало свой неровный ритм, заставляя глубоко и часто дышать. Мужчина не предпринимал попыток приблизиться, лишь выпрямился, сложив руки на груди. Рукава светлой рубашки, подвернутые почти до локтя, открывали крупные мускулистые руки, которые, при плохом стечении обстоятельств, переломают меня в один счет.

Взгляд темных глаз проникал в самую глубину, и я прошептала, кажется, вслух:

— Мамочки…

Он первый отвел взгляд, молча взял табурет, поставил его рядом с кроватью и сел. Достав какую-то миску со стола, протянул мне.

Я не шелохнулась.

— Что это? — с недоверием проговорила я.

Он не ответил. Лишь черпанул из посудины пальцем зеленую жижу и провел рядом со своим лицом. А затем указал на мое.

Его темно-карие глаза смотрели не моргая, а я отметила про себя, что его образ заросшего дровосека совершенно не вязался с ясным и живым взглядом. Было непонятно, сколько ему лет — глаза говорили о том, что он молод, а бомжеватый вид говорил о другом. Нет, от него ничем не пахло, просто создавалось впечатление, что он не ухаживал за собой уже давно.

— Что вы хотите? — ткнула я пальцем на зеленую жижу. — Пантомим я не понимаю.

Мужчина медленно приблизился и коснулся этой зеленой штукой на пальце моего лица. Он это сделал так медленно и аккуратно, что я не стала кричать и затаилась. Да, я не дышала. Во-первых, он был огромен, во-вторых, совершенно мне незнаком, а в-третьих, он мазал какую-то неизвестную штуку мне на лицо. По кровоточащим ранам на лице прокатился холодок, и боль слегка уменьшилась. Он, улыбнувшись, кивнул. Видимо, понял, что кричать я больше не собираюсь, и очень осторожно домазал все содержимое миски. Я по-прежнему не дышала и позволила ему это сделать.

— Спасибо, — кивнула ему в ответ, когда боль почти стихла, — извините.

Мужчина еще раз кивнул, но промолчал. Стало ещё больше не по себе. Когда он ушел в соседнюю комнату мыть руки, я воспользовалась его отсутствием, подскочила к зеркалу — на меня в отражении смотрело зеленое чудовище. Глаза припухли, на лбу синела шишка, а через все лицо по диагонали проходили три рваные полосы, жирно смазанные зеленой жижей. Хоть раны почти не болели, я понимала, что могут остаться шрамы. Шрамы на моем лице! Если бы не шок от всей этой ситуации, разревелась бы тут же, прямо сейчас. Но надо еще немного продержаться и выяснить — где я и что со мной произошло. И кто этот молчун.

Увидев в отражении зеркала, как он подходит сзади, я резко развернулась и уперлась взглядом в его широкую, очень широкую грудь. Медленно подняв голову, встретилась с его темными глазами. Вот тут могло произойти все что угодно, и я решила, не дожидаясь его дальнейших действий, брать быка за рога. Но не том смысле, как с Витей, а в плане дальнейших событий.

— Меня зовут Кристина, — протягиваю я ему руку. — Очень приятно познакомиться.

То, что разговаривать он со мной не собирается, уже поняла и хотела продолжить ознакомительную речь, когда мужчина поднял руку и, сделав шаг вперед, положил одну ладонь мне на голову, а другую — на грудную клетку. Я замерла в оцепенении — тело перестало меня слушаться, словно под воздействием неведомой силы. Закрыв глаза, поддалась неожиданно приятным ощущениям, теплой волной пробирающимся от его рук к кончикам пальцев. О том, что со мной происходит, я не сильно задумывалась, потому что мозг отказывался соображать. Казалось, я нахожусь в белом облаке, и лишь тепло его ладоней не давало мне потерять связь с реальностью. По телу пробежала необычная дрожь, из горла вылетел легкий стон, и я открыла глаза.

— Что это было? — проговорила я на незнакомом языке. — Что со мной!

Боже! Я вдруг заговорила неизвестными словами, совершенно свободно произнося их.

— Что вы сделали… — отошла от него на пару шагов и уперлась бедром в стол, закрыв рот руками.

Мужчина молча сел в кресло, закинул ногу на ногу и взмахнул рукой. Тут же в воздухе, посередине комнаты, словно голограмма, появились слова, которые я видела впервые, но совершенно спокойно понимала.