В жаркой тьме под упавшими на глаза волосами смешалось дыхание их приоткрытых ртов, их тела замерли, отдаваясь острому, чистому удовольствию, от которого им вдруг стало необъяснимо хорошо... и это всё длится, длится, длится...

   Губы Лэйми, словно сами по себе, ткнулись в левый сосок девушки... легко при­хватили его, заставив её мягкую грудь в резком вдохе вмяться в них, и, со­скользнув с её гладкой выпуклости, быстро побежали вниз по чуткой коже. Парень замер на её пупке, ощущая кончиком языка крохотные песчинки, застрявшие между складка­ми донца. Его пальцы скользнули между вздрогнувших бедер подруги. Лэйми приподнялся, осторожно лаская языком её теплую, гладкую плоть - и Иннка закатила глаза, разомкнула губы, словно прислушиваясь к чему-то. Дыхание её скоро стало прерывистым, она вздрагивала и слегка выгибалась, поджимая пальцы босых ног, запрокинула голову, невольно прикусила губу, пытаясь сдержать стон... через пару минут всё же слабо застонала, мотая головой, выгибаясь в тягучей длинной судороге... и, задыхаясь, перевернулась на другую сторону. Лэйми сжал её тугую круглую попу, чувствуя на своей её горячие ладошки... её ловкие пальцы ласкали чуткую кожу между... губы коснулись изнывающей плоти... бесстыдный чувственный рот вобрал её - и они вмиг стали одним целым.

   Жар разошелся по нагим телам пары, поцелуи, ласки, - всё впервые... от чего лишь сильнее наслаждение. Ловкие шершавые языки скользят по чутким выпуклостям - следуя друг за другом, словно каждый из них делает это себе... все мысли растворяются в жаркой, сладкой тьме, остается лишь шум пульсирующей в ушах крови и сладостно-жгучая истома внизу живота...

   Лэйми не выдержал первым - он тоже застонал, глухо, но громче чем она, и, часто задышав, забыл о ласке. Одновременно его бедра завертелись, пытаясь выскользнуть из туго сжавших их крепких ладоней подруги, отодвинуться назад, отстраниться от её рвущего сладкие путы языка. Иннка, смущенно, тихо засмеявшись, вновь мягко и сильно привлекла его к себе... её ловкий шершавый язычок скользит по нему, губы вбирают его твердую плоть - и Лэйми снова весь обмер...

   Теперь он мог только плыть по растущим волнам сладкого, колючего озно­ба, восхитительно беспомощный, тонущий, закатив глаза, задыхаясь и чувствуя, как какая-то невероятно могучая сила стяги­вает все его мускулы. Спина парня выгнулась, его ладони и подошвы судорожно сжимались, он приоткрывал рот, стараясь, чтобы оттуда не вылетало ни звука, - но это удавалось не всегда. В какое-то мгновение он ощутил испуг, чувствуя, что сейчас, уже вот-вот...

   Острая истома пронзила ему низ живота, распускаясь там сладостно-жгу­чим цветком... вспыхнула внезапным, неизведанным ог­нем... какая-то сила мягко, но туго свела ему подошвы босых ног, живот, зад, бедра... и Лэйми, наконец, звонко вскрикнул, выгибаясь в агонии экстаза...

   Отдышавшись, он, благодарный, мягко потянулся к подруге, неотрывно целуя её. Его язык скользит по ней всё ниже... ниже... ниже... треплет попеременно соски, проникает в пупок... потом...

   Иннка замерла, начала тихо стонать - раз за разом, приподняв бедра, потом тоже резко выгнулась... бесконечные мгновения тугие дрожи, почти крик, но сдавленный и приглушенный...

   Они легли рядом, не касаясь друг друга, но сон упор­но не шел к ним - так, дрема, быстрые, путаные сны, быст­рые, насмешливые взгляды из-под опущенных ресниц...

   Наконец, они заснули, и, хотя спали какие-то минуты, проснулись внимательными и свежими - в их телах было достаточно сил. Смущенно покосившись друг на друга, они нагишом пошли в душ, не включая в нем света. Там, почти в полной темноте, они вновь потянулись друг к другу - никакого возбуждения, только ледяная вода, прижимавшая теплую плоть к теплой плоти, да ещё озорное любопытство, желание исследовать тела друг друга до самых потаенных мест...

   13.

   Пока Иннка плескалась, Лэйми вышел на террасу, весь мокрый в прохладном текучем воздухе, глядя на туманное розоватое сияние востока, озаряющее снизу тяжелые пласты неторопливо плывущих сизо-серебристых туч. Через минуту рядом беззвучно появилась девушка - такая же нагая и мокрая, как и он сам. Лэйми невольно покосился на неё - крутые бедра, круглый зад, тугая плоскость живота... его ладони словно всё ещё скользили по этой гладкой, горячей поверхности, они помнили каждый дюйм этого великолепного теплого тела, а язык хранил солоноватый вкус темных сосков...

   Иннка, вдруг покраснев, опустила взгляд - должно быть вспомнив, как трогала губами пальцы босых ног парня, и как тот, почти не дыша, замирал от этого... Они не понимали всей глубины своих чувств - до этого странного утра.

   - Давай поженимся? - смущенно предложила она, глядя в сторону. - Здесь это просто. У Охэйо есть право это сделать. Он же жрец.

   Лэйми торопливо кивнул, боясь, что сон рассеется.

   И они пошли в почти темную, затененную черными шторами комнату с огромной кроватью, на которой спал Охэйо, уткнувшись в гладкий живот Фьяйо, и всё было просто и понятно без слов...

   Когда начало светать, они встали на круглой серокаменной площадке у берега, обнесенной кольцом низких колонн - спина к спине, нагими, - а Охэйо и Фьяйо, тоже нагие, подняли их руки, соединив их высоко над головой, и они повернулись, не размыкая рук, и их губы встретились, и ладони заскользили вниз, заново узнавая гибкие, прохладные тела, - и, как-то вдруг, бездумно подчиняясь легким прикосновениям Лэйми, Иннка опустилась на колени перед стоявшим у самого края алтарем, легла животом на мокрый от росы камень, уткнувшись лицом в руки. Парень глубоко вошел в неё, двигаясь ритмично и быстро, мотал кружащейся, тяжелой от волос головой, мир вокруг плыл и переворачивался от наслаждения - и он уже не знал, движется ли наяву или во сне. Живот Лэйми прилип к позвоночнику, сладкая мука уже не давала дышать, унося его куда-то...

   Последние толчки были невыносимо сладостны и он обмер, задохнувшись от них. Его семя кануло в бездонных глубинах подруги, давая начало новой жизни, и отныне уже ничего не могло их разлучить.

   Глава 4.

   1.

   Вернувшись в Малау, Лэйми лег, но не смог заснуть от странного, тревожного томления. Несмотря на всё вчерашнее и утреннее, он чувствовал себя очень бодрым и сильным и просто не мог дальше валяться в постели. Сам не зная, что хочет, он вышел за дверь в поисках общества.