4.

   С облегчением вздохнув, Лэйми сбросил всю одежду - дома он давно привык ходить нагим - и вытащил одну из самых больших своих драгоценностей: огромную карту мира. Он любил часами просиживать над ней, стараясь представить места, в которых мог бы побывать. Пока его опыт ограничивался одним Гитоградом.

   Сейчас он, подобно Господу Богу, рассматривал сразу всю свою Ойкумену. Самый большой её материк, Арк, занимал, естественно, Союз Народных Республик, созданный Ультра, то есть Ультралевым Народным Движением. Все знали, чьё это было движение: народа ойрат, населявшего две восточных трети Арка, отделенных Становыми Горами, - страну бесконечных болот, поросших тайгой сопок, тундры и великих рек. Там же находились правда величайшие в мире запасы угля, нефти и других весьма полезных ископаемых. Именно они позволили диким когда-то ойрат обрести могущество. Теперь это была страна гигантских электростанций, заводов и новых городов. Ойрат были полны решимости сделать свою страну самой могучей в мире и уже сильно продвинулись по этому пути. Очень многие молодые люди уезжали туда, привлеченные как деньгами, так и возможностью стать чем-то большим, чем на родине.

   К западу от гор лежали страны более старые и давно обжитые. Ультра покорили и объединили их в ходе целого ряда различных по силе и жестокости войн. Гитоград лежал на закатной окраине их мира - самый большой и древний из городов их империи, и самый неблагонадежный, так как являлся одним из самых последних их приобретений. Он был присоединен к Союзу всего сорок лет назад, в ходе Второй Континентальной Войны, то есть, войны Ультра со Священной Империей гитов. В начале её гиты дошли почти до Становых Гор, потом Ультра разбили и подчинили их, дойдя до "последнего моря" и исполнив наконец наказ своих предков. Лэйми подозревал впрочем, что причиной этого была вовсе не военная доблесть ойрат, народа жизнелюбивого и не склонного к фанатизму, а тогдашний режим гитов, при котором сомнительные опыты на людях и решение национальных проблем при помощи цианида вовсе не считались чем-то особенным. Целый ряд покоренных гитами стран встретил Ультра как освободителей, забыв и о средневековых набегах диких орд ойрат, и о том, что сами ойрат были когда-то покорены манне и приведены к цивилизации - весьма опрометчивый шаг. Когда Народная Революция (тоже результат бесконечной и кровавой войны с гитами - Первой Континентальной) лишила манне сил, ойрат живо восприняли новую идеологию - как воспринимали многое другое - и извлекли из неё все возможные выгоды. Полуфеодальный режим Союза поразительным образом уживался с идеями всеобщего равенства. При том, он оказался очень и очень устойчивым, может быть благодаря одной из самых эффективных из известных в истории систем правления, а именно просвещенному абсолютизму. Именно императорский дом Хилайа возглавил Народную Революцию - как единственное спасение от революции буржуазной. Ультра всерьёз уверяли, что нынешнее поколение граждан Союза будет жить при коммунизме. При том то, что во главе их государства стояла Её Императорское Величество, вдовствующая императрица Иннира XI, никого не удивляло. Мало кто сомневался, что правление сей монументальной дамы было благословением Божиим для всех народов Союза. Даже те, кто выступал за более демократический строй, сразу же оговаривались, что не имеют ничего против сей августейшей особы: за оскорбление величества в Народном Союзе, по старой традиции, секли розгами.

   Впрочем, Ультра хватало других, куда более серьёзных врагов. К востоку от Арка лежала гористая и холодная Джана - не столь крупная и густонаселенная, зато гораздо лучше развитая технически. Между её жителями, джан, и ойрат уже много лет шло соревнование, чей социализм круче. По мнению Лэйми, это не предвещало ничего хорошего. Джан слыли народом достаточно суровым и не склонным бросать слова попусту. Включив телевизор, он мог в любом выпуске новостей лицезреть треугольные, уставленные сотнями самолетов авианосцы, громадные, как городской квартал, подводные лодки, восьмимоторные бомбовозы и прочие достижения джанской мысли. По сравнению с ними даже целые стада излюбленных Ультра танков смотрелись почему-то весьма бледно. Именно джан изобрели Народную Революцию и не уставали обвинять Ультра в краже и извращении своих любимых идей. Те, в свою очередь, уличали джан в сохранении "буржуазных пережитков" в экономике - но именно благодаря им напористые и предприимчивые джан пользовались такой популярностью в мире. Во всяком случае, в производстве всякой завлекательной дребедени - от фильмов до конфет - равных им не было.

   К западу от Арка лежал небольшой, но весьма благополучный континент Левант, где сохранились прежние, буржуазные порядки. В военном или экономическом отношении он не мог конкурировать с двумя гигантами, но с тайным злорадством наблюдал за их схваткой. Формально нейтральный, Левант извлекал все возможные выгоды из торговли и с теми, и с другими, и жизнь там выглядела весьма привлекательно. Лэйми правда никак не мог понять, чем же она отличается от того самого "развитого социализма", скорое наступление которого ему так давно обещали.

   А на юге, за экватором, лежала Ламайа - жаркая, перенаселенная арена вечной борьбы трех северных континентов и основной источник их головной боли. Сейчас большую её часть контролировал Союз, но это было явно не то приобретение, которым стоит гордиться. Официально конечно ничего такого не сообщалось, но многие работали там и по просторам великой страны ползли слухи. Суммируя их, Лэйми заключил, что Союз - формально, сильнейшая держава мира - ухватил больше, чем мог удержать, и платить ему придется очень дорого. Впрочем, ещё не сейчас: через несколько лет или больше, что для Лэйми было равносильно вечности.

   Это было непристойно, но он ждал грядущих потрясений с нетерпением и радостью - вовсе не потому, однако, что ненавидел существующий строй. Он не сомневался, на чьей стороне выступать; и не сомневался, что покроет себя славой. Ему хотелось вырваться из мира, в котором ничего не случается. Но он нашел слишком успешный выход.

   5.

   Проснувшись на следующий день, Лэйми, как всегда, встал под ледяной душ, чтобы прогнать из тела остатки сонливости, а ещё через пару минут нагим стоял на балконе. Утренний сумрак ещё не вполне рассеялся - всего четыре часа, хотя летом на этой широте ночь не наступала. Влажный воздух был холодным, но ему это нравилось. Недавно шел дождь и асфальт только начал подсыхать. Ошеломляюще пахло свежестью, в небе висели необычайно рельефные, синие облака. Улица была совершенно пустынной. Царила удивительная тишина, только слабо шелестели листья.

   Казалось, что отступавшая на юг темнота ещё таится в кронах и Лэйми невольно часто втягивал воздух. Мир вокруг казался ему родившимся заново - самое удачное время, чтобы начать путешествие. Уже на восходе он должен будет идти на вокзал - поезд в Гитоград задерживался здесь ненадолго - и предвкушение поездки было удивительным.