Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Именно от племянницы я узнал дурные вести о том, что было после. Она в принципе уже выздоравливала, война в Корее закончилась, однако Матрена и Паша нас с женой просили задержать Машу, так как в Москве все уже не так просто. Поэтому племянницу перевели из больничного корпуса в местный профилакторий, и она там жила все каникулы, чтобы поехать в Москву лишь к учебному году. И вот в один мой приход Маша сказала мне, что маму ее и отца только что арестовали в Москве, и знакомые посоветовали ей быстрее из больницы выписываться, так как есть слух, что уже был расстрелян Берия, а стало быть, могут расстрелять и всех его заместителей. Поэтому мы забрали племянницу из местного госпиталя и с оказией отправили негласно в Бурятию. Правда, потом оказалось, что все обошлось: Матрену нашу подержали на нарах с неделю да выпустили, Павла Николаевича мурыжили дольше, и когда выпустили, то с него сняли две звезды и убрали из органов, а многих тогда у них расстреляли. Так что ему повезло, и он по знакомству перешел из МГБ в артиллерию и стал дальше служить там подполковником. Впрочем, так как адекватной замены ему все же не было, в итоге он вернулся в свой полк, и там было весело наблюдать, как «васильковые» офицеры исполняют приказы якобы артиллериста и во всем его слушают.

Думаю, что именно этот момент и стал переломным в моей биографии. Наши «васильковые» полки стали основой для частей НКВД в свое время, а после смерти Сталина части госбезопасности считались преданными опальному Берии и поэтому на госбезопасность при Хрущеве пошли гонения. Так вышло, что после войны особое внимание мы уделяли не чему-либо, а именно КВЖД, области Порт-Артура и Дальнего, так как именно они и были желанной мечтой наших предков. Все основные ресурсы, которыми располагали наши семьи, были брошены на укрепление и усиление именно Порт-Артура и Дальнего, как единственных незамерзающих портов нашей Родины. Поэтому разгромить нас экономически, с точки зрения Хрущева и его банды местечковых хохлов, было проще обычного. В 1954 году Никита Хрущев в беседе намеренно оскорбил китайского руководителя Мао Цзэдуна, тот не на шутку обиделся, слово за слово, и наш кукурузник сказал, что не готов поддерживать деньгами и ресурсами китайскую нищету и что ради того, чтобы не иметь дела с китайцами, он выводит наши войска из Порт-Артура и Дальнего. Мне был отдан приказ подготовить наши заводы, военные городки и население к срочной эвакуации и...

Я отказался. Сказал, что все мои предки строили эту КВЖД, чтобы возить наши товары к теплому морю, что, сколько я себя помню — все, что со мной случилось, было следствием нашего поражения в Русско-японской войне и нашего отступления из Порт-Артура. Я обещал на клинке, что вернусь сюда, в этот русский город, я помню рассказы, как по приказу дурака и подлеца наместника Алексеева расстреливали русских офицеров, когда те отказывались уходить отсюда, из Южной Маньчжурии, и я не могу отсюда уйти, потому что это все — мои предки, хоть они мне не родня по крови. Стар я для таких дел — вот что. Хрущевы придут и уйдут, а Россия останется. Много их было таких: Богдан Хмельницкий, который то служил русскому царю, то польскому королю, то султану; гетман Мазепа, атаман Петлюра, недавний Бандера. Для хохлов естественное состояние души — предавать и отдавать чужим не ими нажитое. И так далее. За все эти слова я был снят с моего поста, взят под арест и находился под следствием вплоть до конца 1955-го.

Меня часто спрашивали, какая именно муха меня тогда укусила, но на этот вопрос я не могу дать ответ. Наверно, все сразу в эти дни на меня навалилось. Видите ли, у меня тогда было состояние человека, который сидит перед разверстою пропастью, и сзади огонь, который к тебе подбирается, и кроме пропасти шагнуть ему некуда. Собственно дело было уже не в Хрущеве и не в том, что он сделал, а в том, как пошли события после смерти товарища Сталина — и в Китае, и у нас.

Сама суть нашей Власти предполагала, что люди хотели сделать как лучше и при Сталине отвернуть от своего пути, в чем-либо смалодушничать было сложно, а чаще и вовсе невозможно. В общем, так вышло, что в момент смерти Сталина вокруг него остались не те, кто чего-либо добивался, а приспособленцы и прочие хитрованы политики. К примеру, возьмем Кагановича. Мой руководитель по наркомату путей сообщения попал в немилость потому, что не захотел понимать нужд страны и задумок товарища Сталина. Я сам был в группе, которая разрабатывала «план Кагановича» по переносу старых наших заводов и фабрик в глубь страны — за Урал и в нашу Сибирь. План был хороший и во всем замечательный. Однако по итогам войны вся западная часть страны была немцем разбита, наши города были разорены, а заводы разрушены. На той же Украине, откуда мы должны были забирать предприятия по «плану Кагановича» просто потому, что на том же Донбассе возможности для их промышленного роста были уже ограничены, по причинам гибели всего производства работать было попросту негде и в значительной степени — некому. Мало того, большинство хохлов, по нашим сведениям, предали в ходе войны нашу страну, работали на фашистов и массово вступали в их армию. В том же Бабьем яру евреев расстреливали вовсе не немцы, а свои же — украинские полицаи. Теперь население за эти пакости страшилось ответных мер от правительства, очень многие скрывались от наших войск, а на Западной Украине вовсю процветали бандеровцы. Товарищ Сталин, обрисовывая эту ситуацию, сделал вывод: для того чтобы не бередить старые раны, украинское население, пусть и нелояльное, по сути, к России, надо чем-то занять. Надо вернуть на Украину вывезенные нами заводы, чтобы население могло на них работать и возрождать свои города. Надо занять людей полезным трудом на благо всего народа, и тогда проявившиеся в годы войны проблемы в отношениях украинцев и русских отойдут на второй план, а потом, может быть, и совершенно залечатся — как стерлись из памяти у тех же хохлов годы, когда они воевали против советской власти на стороне Махно и Петлюры. Мы только что победили в самой страшной войне в истории человечества, и сейчас не время шашкой махать. Мне этот подход был понятен, и я весьма изумился, когда узнал, что наш руководитель вдруг в бутылку полез, мол, мы уже на цифрах доказывали, что возрождение и развертывание крупнотоннажного производства на Украине не выгодно, с точки зрения экономической. Когда товарищ Сталин такие слова услыхал, он аж вскинулся и закричал, что Лазарь Моисеевич ненавидит хохлов и хорошо все время это скрывал, а любит он только деньги и цифры, а речь не о деньгах, а о людях, которым надо дать жилье, работу и заработок, и поэтому Лазарь Моисеевич засунет сейчас все свои умные расчеты себе в задницу и первым побежит исполнять возвращение заводов на Украину, ибо все эти «еврейские экономические кунштюки сейчас не ко времени». Каганович на это Сталину отвечал, что возвращение заводов на Украину приведет в итоге к росту транспортных издержек и банкротству наркомата путей сообщения, а товарищ Сталин в ответ на это разогнал вообще наш наркомат и создал на его месте Министерство, а самого Лазаря Моисеевича прогнал куда макар телят не гонял.

Это случилось именно потому, что у наших ведомств были задачи сугубо ведомственные, а товарищ Сталин, как истинный Чингисхан, смотрел выше и дальше, и за это он со временем опалился на всех основных наркомов, потому что они пытались отвечать за дела своих наркоматов, а эти ведомственные интересы часто шли вразрез с интересами всей страны и лично товарища Сталина. И поэтому так получилось, что к моменту смерти Иосифа Виссарионовича вокруг него практически никого не было. Это и привело к тому, что на встрече лидеров Коминтерна после смерти товарища Сталина Мао Цзедун заявил, что раз в России больше нет никого равного товарищу Сталину, то его место должен занять истинный соратник, руководитель крупнейшей коммунистической партии и самой большой Красной армии — товарищ Мао Цзедун. А нашу страну на этой проходной в целом встрече представлял новый генеральный секретарь Никита Сергеевич Хрущев. На месте Сталина на такую наглую и хамскую, по сути, предъяву, умный человек смолчал бы, предоставив самому Мао сделать в глазах окружающих из себя дурака, но Никита Сергеевич в ответ расмеялся и сказал, что полководец из Мао — известный, ибо он потерял в войне с чанкайшистами всю свою армию, а новую ему создали мы из вооруженных сил Синьцзянской республики, которой командовали наши командиры НКВД из «васильковых». Их все знали под общим именем «генералов Ма», они и по сей день занимают практически все важные посты в китайской армии, и если все реально принимающие решения китайские военачальники на деле есть генералы советского НКВД, то весьма странно после этого китайцам дуть щеки и воображать, что их армия без наших генералов чего-то да стоит.

70
{"b":"807418","o":1}