- Девушка! - окликнул он тогда.
- Что случилось? - остановилась я.
- Ничего. Просто хотел вас рассмотреть.
Он, действительно, изучал меня с жадным интересом. Может, подумал, что я что-то украла, а, может, хотел таким странным образом познакомиться.
- Вы странный, - пожала я плечами и уверенно, с чувством мерзковатого превосходства адекватного индивидуума над неадекватным уверенно зашагала к огромной надписи Exit над крутящейся стеклянной дверью.
Знаю, что сейчас обо мне подумали те, кто никогда не испытывал подобной фобии.
Признаться, еще неделю назад на вашем месте я подумала бы о себе то же самое. Теперь же думаю, что, возможно, нечто подобное испытал Корней Чуковский, иначе не написал бы так реалистично своего "Мойдодыра", и вообще у многих есть свои странные фобии. Кто-то боится кейтчупа, кто-то - острых предметов. О пауках, мышах и гадах я вообще помолчу. А мой брат, весьма уже представительный мужчина, до сих пор до ужаса боится вокзалов и, представьте, изюма. Оба страха, конечно, из детства.
Я не знаю и никто не знает, зачем нашему городу столько супермаркетов сразу. Они не представляют никакой архитектурной ценности, эти огромные коробки, набитые вещами и людьми. Последних, правда, по мере разрастания коробок в них становится все меньше, и это понятно - супермаркеты сами изживают себя.
Вообще я не очень люблю шоппинг и захламлять свою жизнь и пространство, где я живу, лишними вещами. Вся моя одежда после того, как обезьяны испортили мне два платья, - это лиловое платье, которое сейчас на мне, и еще одно коралловое на смену, которое может одновременно служить и повседневным, и вечерним. Уютный белый вязаный свитер, джинсы и юбка к нему вмещаются в один разборный короб из бамбуковых палочек.
"Ладно, - утешала я себя. - Не каменный век на дворе. Ира есть у меня в соцсетях, хоть, правда, и редко в них заходит".
Но в этот раз мне повезло. Ира ответила почти сразу и написала свой новый номер. С Ветровой они не просто сталкивались по работе, но и сидели в одном кабинете.
- Тетка как тетка, нормальная тетка, - Ира была рада меня слышать, она вообще из тех кто любит долго поговорить по телефону. - Веселая, приятная, а почему она тебя интересует?..
- Возможно, от нее пострадал один хороший человек, а, может быть, и не один...
- В смысле, пострадал, что она сделала? - стал еще более любопытным голос Иры.
- Пока я не уверена...
- А если окажется, что все так и есть, чем ты сможешь помочь тому хорошему человеку?
- Пока не знаю. Обращусь к другим хорошим людям, к журналистам. В конце-концов у меня подписчиков в Соцсетях больше, чем подписчиков у наших местных бумажных газет... Но доказательств у меня пока нет.
- Но я ничего плохого о ней сказать не могу. У меня о ней осталось хорошее впечатление...
Через полчаса Ира перезвонила.
- Хочешь сама с ней пообщаться? - неожиданно предложила бывшая коллега. - Она разрешила дать тебе телефон.
- Ты рассказала ей, что я ей интересовалась?
- Да, ты не сказала, что это секрет.
- Да нет, не секрет. Диктуй...
Ветрова назначила мне встречу на следующий день в кафе бизнес-центра. Голос ее звучал слегка недовольно, с легким оттенком снисхождения. Мол, столько дел, а тут всякие бездельники беспокоят понапрасну, ну да ладно, проще все объяснить, все равно ведь такие не отстанут, еще и сделают из мухи слона.
Все это Ветрова, конечно, не озвучила, но мысли ее было трудно не услышать.
44
Теперь, когда я покупаю фрукты, я выбираю те из них, которые будут смотреться лучше, когда станут частью моего натюрморта. Я проверяю их на устойчивость на прилавке или прямо на ладони, если у меня возникают сомнения, что та зелено-желтая с просинью груша, похожая на прячущего голову в пальто замерзающего любопытного джентльмена... что этот джентльмен, в смысле груша, удержит равновесие, когда я буду воплощать очередную практически гениальную идею.
Предметы обретают форму на бумаге и холсте. У меня теперь есть свой огромный мир, и он не искусственный, нет.
Да, есть общие законы для всех миров, ведь миры, как фруктовые соки в пакетике с надписью "мультифрукт" или как океаны перетекают один в другой и становятся единым мировым океаном или пусть даже просто вкусным напитком, особенно если на улице жарко.
Когда-то, помню, с замиранием сердца я читала о "Бродячей собаке" - кафе, ставшем приютом неприкаянным гениям. Но со временем мое отношение к так называемой богемной жизни изменилось, потеряло свой налет романтики.
- Ба! Знакомые все лица!
- И ты здесь?
- А то!
Лица, действительно, одни и те же везде, с той небольшой разницей, что где-то они собираются чуть ли не в полном составе, где-то - в далеко неполном спонтанном узком кругу за чашечкой чая или чего покрепче.
Я, признаться, не очень люблю эти снования шумными стайками по кафешкам с приставкой АРТ, хотя иногда и оказываюсь в таких компаниях.
Особенно не люблю я квартирники с их натужным весельем и лейбмотивом "гении рождаются в андеграунде, и их никто не понимает". Как-то так. Одиночки, штурмующие Интернет и заваливающие всех без разбора просьбами, призывами подписаться на их ютуб-канал и проголосовать за них в каком-нибудь конкурсе, по-моему и то лучше динозавров-рокеров с их вечной юностью и неухоженной щетиной.
