Проезжаю по территории прямиком к гаражу, где оставляю машину, и прохожу в дом. Никто не встречает меня на входе, потому что захожу через внутреннюю гаражную дверь. По мере приближения к гостиной начинаю различать взволнованные голоса родни и один обрывистый женский. Почти забытый и незнакомый. Прошло много лет.

Делаю шаг в главную комнату и застываю. Чарли обнимает маленькую девушку, точнее она вцепилась ему в шею, привстав на носки. Ник с каким-то детским восторгом смотрит на женскую спину, отец наблюдает за развернувшейся картиной с нескрываемым удовольствием, мама же утирает набежавшие слезы и улыбается.

А я злюсь. И это дешевое представление выводит меня из себя.

— Что ж, — хлопок заставляет меня вынырнуть из затопивших эмоций и вернуться к происходящему, — у меня есть очень важная новость. И мне было необходимо, чтобы все члены семьи присутствовали здесь.

— Одному… кхм… члену, похоже, плевать на твое мнение, пап, — маленький засранец огребет.

— Николас! Прекрати.

— Не стоит, Беатрис, все прекрасно знают, что Киллиан не считается ни с кем в нашей семье.

Действительно, папа. Только вопрос в том, почему все стало так, как стало?

— Вопрос серьезный. Даже очень серьезный. Трис, Чарльз, Николас, — любимая фишка папы — излишняя трагичность, — не смотря на разногласия, которые произошли между мной и отцом Тиффани, наша девочка нуждается в помощи. Сейчас у неё проблемы.

— Что произошло?

— Какие проблемы?

Прыть то какая. Все так стремятся быть участными. Обвожу взглядом незамечающих меня родственников, машинально цепляясь за напряженную женскую спину.

Крошечная. Дюймов шестьдесят, не выше. Достает Нику буквально до подмышки. Через чур худая. Даже тощая. Но ноги, обтянутые джинсами, красивые. Ровные и длинные, не смотря на малюсенький рост. Но что привлекает все внимание, так это пепельные волосы. Шикарные, густые, струящиеся крупными волнами до поясницы. Поверх которых вальяжно закинута рука брата.

Никто из присутствующих даже не обратил внимание на мое появление. А я так не привык.

— Надо же… Просто потрясающая идиллия.

Ничего нового. Голос, полный равнодушной холодности, рассек пространство, привлекая всеобщее внимание. Отец разочаровано покачал головой, неосознанно сжимая руку матери, которая, в свою очередь, снова молча умоляла меня быть спокойнее. Поздно.

Когда развернулась девчонка, как-то резко и рвано, меня выщелкнуло. От глаз ее просто снесло. Мы стоим друг от друга на расстоянии примерно в пятнадцать футов, а жёлтая радужка зрачка по центру воспаленных белков светит, словно долбаное солнце. Смотрит с каким-то затаенным недоверием. Губы поджаты, нос вздернут, щеки бледные, будто откинулся не папаша, а она. Веду взглядом вниз, остановившись на бесформенной вязаной тряпке, черным пятном повисшей на груди и не дающей оценить фигуру новоиспеченной сиротки сверху. Снова возвращаю внимание к женскому лицу, подмечая для себя один факт: я помню ее нескладной прилипалой, коей она была в восемь лет, а сейчас же передо мной привлекательная женщина. Хоть и выглядит лет на шестнадцать.

— Выросла, заноза. Красивая стала.

Моя прямолинейность заставила бледные щеки вспыхнуть едва заметным румянцем. Девчонка поймала мимолётное смущение, но быстро привела себя в порядок, посмотрев мне в глаза с новым, незнакомым до этого вызовом.

— И тебе привет, Киллиан. Сколько лет, сколько зим. Помнится, раньше для тебя я была деревянной.

— Ну, этот факт пока остаётся неизменным, — растягиваю губы в ленивой улыбке, — надо щупать, чтобы разувериться.

— Сын!

Отец вышел вперёд, прекращая наше словесное сопротивление. Ник так и держал свою руку поверх крохотных женских плеч, а Чарли встал ближе к девчонке, будто один из своры охраны. Защитнички нашлись, мать его.

— Давайте уже, наконец, перейдем ближе к делу. У меня мало времени! — вскинулся на отца, призывая быстрее покончить с семейными баталиями. — Зачем это семейной сборище, включая давно забытых старых друзей?

Возвращаю внимание занозе, поймав ее на беззастенчивом рассматривании. Встретившись со мной глазами, не отвела их, а только прищурилась. Ник что-то шепнул ей на ухо, вызывая улыбку, но наш зрительный контакт при этом разорван не был. Будто нарисованные губы обнажили ровные белые зубы, заставив меня отвернуться первым.

— У Тиффани большие проблемы.

Отец смотрит только на меня, потому что все остальные это уже слышали.

— Мы здесь причем? У всех у нас дерьма по горло.

— При том, что я обещал Итону, что не брошу его дочь в беде. Она тебе не чужая, сын.

Последнее слово вызывает дикое отторжение, взрывая напряжённое нутро.

— Ага, — растягиваю лениво, — начнем с того, что я в принципе здесь чужой. Так почему меня должны волновать ее проблемы.

Лукавлю. Мне интересно, что произошло в жизни маленькой мисс Барлоу, что мы снова встретились спустя много лет.

— Ты можешь засунуть свою спесь глубоко себе в одно место и дослушать, наконец? — вот это номер. Поднимаю левую бровь, рассматривая источник дерзкого звука. Чарли пытается сдержать смех, Ник же откровенно ржет во весь голос. А наглая зараза только скрестила руки на груди и развернулась к отцу. — Ричард, правда, давайте быстрее закончим. Я хочу уехать.

— Как раз это я и хочу обсудить, милая, — голос старика как-то странно смягчается, когда он обращается к девчонке. Как и взгляд. — Тебе придется освободить дом. Все сбережения заберут в счёт погашения банковских кредитов. Адвокат напрямую встретится с представителем человека, с которым твой отец вел свои… дела.

— Я могу сама…

— Нет! Этот вопрос даже не обсуждается, Тиф. Ты там присутствовать не будешь. И светиться тоже!

— Но…

— Да что, вашу мать, произошло?! — не выдерживаю и перехожу на крик.

— То, что произошло, останется между мной и Тиффани. Подробности вам не нужны.

— Тогда какого хрена ты вообще нас собирал, если не собираешься рассказывать?!

— Киллиан…

— Что, мама, что? — разворачиваюсь к бледной матери. — Какие-то тайны, окутанные беспросветным мраком. Нам бы в своем дерьме разобраться, а не тянуть в него ещё и ее с проблемами!

— Угомонись уже! — рявкнул Чарли, создавая в гостиной напряжённую тишину. Он редко позволял себе повышать голос, но при этом если кричал, то был на грани. — Договаривай, папа.

— Спасибо, — снова эта театральная пауза, — Тиффани теперь является членом нашей семьи. И этот факт влечет за собой все вытекающие обстоятельства.

Никто не проронил ни единого слова, переваривая услышанное. Пока осознание нового факта укладывалось в сознании каждого, Ричард повернулся к девушке и продолжил:

— С сегодняшнего дня ты находишься на полном моем попечении и под моей защитой. Чтобы максимально закрыть бреши Итона, я сделаю все, что в моих силах. Но если он пришел ко мне сам, то рискну предположить, что дела обстоят гораздо хуже. По поводу твоего трудоустройства поговорим позже. И еще, — отец обвел тяжелым взглядом всех присутствующих, — ты переезжаешь в этот дом.

— Что? — а это уже новоиспеченная сестра. — Ричард, я не хочу! Разберусь, где мне жить, это уже мои проблемы…

— Тиффани. Это не обсуждается, — старик чеканит каждое слово будто дрова рубит. При желании умеет быть убедительным. — Все, что тебя интересует, мы обговорим отдельно. Наедине.

Девушка невидящими глазами застопорилась на отце, но все ее существо выражало протест. Это было видно по напряженной позе, сжатым в тонкую белую линию губам, трясущимся кулакам. Удивительно, но, повзрослев, она стала больше похожа на меня, чем на добряков-братьев, с которыми проводила все свое время в детстве. Я чувствую таких же: потерянных, неудержимых и озлобленных.

— Есть вопросы? Возражения не принимаются.

Ричард Хоггард выпрямился во весь рост, гневно сверля меня взглядом.

— Я рада. Тиффани мне как дочь.

Мама в своем репертуаре. Закатываю глаза и складываю руки в замок.