Литмир - Электронная Библиотека
A
A

   Господь, если разобрать, то же самое сказал, только ещё и покровительство обещал пожизненное. "Ты, Андрей Тихонин, избранный! На всех твоих путях я тебя не оставлю, и хватит моей опеки особой на весь твой век исключительный!" - громогласно, но с ласковостью объявил он.

   Я продолжал сидеть за столом, с чашкою в руке, просто оттого, что двинуться не мог, а Савицкий жевал как ни в чём не бывало, на Господа даже не взглядывая.

   - Бог перед нами, Сева... - прошептал я и уронил чашку, хорошо, на стол, не на пол. Потому что, чего доброго, и ноги бы я изрезал, хлопаясь на колени.

   И дальше... Бог продолжает, что я избранный; я благодарю Его, клянусь, что знал, всегда знал и чувствовал; Савицкий тянет меня из кофейной; барышни из-за прилавков смотрят; господа за соседними столиками глаза таращат... Не осталось это происшествие незамеченным. А я не остался в миру...

   Я всё ждал, что Он явится снова, подскажет мне о следующих шагах, уверит в предыдущих, и только сейчас вдруг понял: Его подсказки уже со мной! Они идут ко мне через душу мою, через сердце. Так было только что!

   Вышел я из норы, и сердце моё сказало: не нужно никаких раскаяний! Прямо от этого вот момента, никогда и ни в чём. Что бы ни было, что бы мною ни решилось, так тому и быть, и нет в этом никакой ошибки, никакого греха.

   И ещё. Как вышел, припомнились мне вдруг все мои сны о каплях. Оказалось, эти капли вовсе и не вода. Густые, красные. Наяву всё так же и не так, как во снах... Занятно.

   Вижу наконец-то Спасибку. Вон он идёт, а быстро-то как... Не знает женишок, что напрасно торопится, да и откуда ему, простофиле, знать хоть что-нибудь важное, хоть что-нибудь наперёд.

<p>

***</p>

   Ох и намучился Спасибка с этими листьями! И тот расползается, и этот - кое-как что-то подобрал. Даже немного разбираться в них начал и теперь спешил со всех ног, довольный своей сообразительностью. Однако, подходя, он насторожился. Полихроний сидел на земле у входа в нору с каким-то странно отрешённым видом, лицо его было белее мела.

   - Отче...

   - Не ходи туда, Спасиан-Болеслав! - Монах высоко вскинул руку, словно бы желая остановить.

   - А что там?.. - еле слышно пробормотал Спасибка.

   - Дикари их убили...

   - Как же так?..

   - Вот так! Дикарям что? Пришли да покромсали, не пожалели... Мужайся. Некого тебе забирать. - И он медленно покрутил головой.

   - Но за что?!

   - Кто скажет? Может быть, и за нас...

   - За меня?

   - Может быть, и за тебя...

   - Убили... всех?

   Полихроний не отвечал. Спасибка на ватных ногах направился в нору.

   Страшная картина так ошарашила его, что он совсем уж еле-еле устоял на ватных своих ногах. Даже не попрощаться, даже не разобрать, где мать, а где дочь. Узнать можно было только братьев. Они лежали по разные стороны от стола, теперь совсем уже не белого.

   Спасибка зажмурился и стоял так, пока не услышал в мёртвой тишине звук. Стон это был или сиплый вдох, он не различил.

   Один из мальчиков, старший, был ещё жив. Спасибка опустился рядом с ним на колени и погладил по голове, стараясь на него не смотреть. Не смотреть не получилось. Из широкого ровного разреза на горле выталкивало всё новые и новые порции крови. И вдруг мальчик приоткрыл глаза.

   - Кто? Почему? - выдохнул Спасибка, хотя и сам не знал, на что ему ответы. Разве он поймёт в них что-нибудь, кроме ОНИ?

   Но мальчик потянул руку, и он потянулся навстречу. Пальцы коснулись его лба. Рука соскользнула, но снова приподнялась - и уткнулась в Спасибкин висок. Послышался негромкий, быстро нарастающий рокот...

<p>

***</p>

   Спасибка стоит у леса, на пригорке, на светлой широкой дороге, под светлыми небесами. Его рубаха, отполосканная в ручье, ещё не просохла, но на таком солнышке скоро просохнет. Только что он проверил длинную, грубо оструганную палку, торчащую из придорожной межи. Крепко вогнал, не завалится. И крепко, что не свалится, насадил на неё голову Полихрония. Изо рта любомудра торчит его латунный крест. Цепочка едва качается на ветерке, а уж как блестит! Кто поедет, тот уж не пропустит, справедливость отдаст. Может, среди них и зубоскалы найдутся.

   - Ещё боишься зубоскалов-то, отче? Ты бойся...

   Спасибка поворачивается и уходит, жалея, что не нашлась Каурая. Жалея, что всё так, а не иначе, так, что и вспоминать, что и понимать сил не набирается.

   Но силы есть, чтобы идти. И он идёт. Идёт по направлению к обители. Или к городу. Или за город, а там, глядишь, и к другому, и за другой. В каком-нибудь из них он, наконец, остановится, чтобы разобрать закорючки Полихрония. Книжка его тут, под боком, в сумке. Солнце сверху, дорога снизу, здесь - дом.

<p>

(27 декабря 2021 - 15 февраля 2022)</p>

8
{"b":"807242","o":1}