– Терехова, тебе мало было того, что в прошлый раз тебя пришлось откачивать врачам из лечебницы? Ты в курсе, что заставляешь других отвлекаться от своей работы? – Карапетов выглядел очень сердитым.

Так, ясно. Эта девушка – фрик-самоубийца. Других объяснений у меня нет. А Фома Измаилович давит как раз на то, на что давить категорически нельзя в этих случаях.

– Мне что, себя человеком считать? – Распсиховалась девица.

Директор поморщился.

– Так, около недели назад Вера Родионовна подняла записи старой библиотеки Хозяина и нашла там информацию про то, что когда-то здесь жили дриады. Попробуй ориентироваться на то, что ты их потомок. Зубы-то у тебя нормальные, – махнул он рукой в сторону утопленницы.

– Дриады? – Просияла девушка, развернулась и побежала к двери. – Спасибо, – крикнула она уже из коридора.

– Дриады, – повторила я и хихикнула. Потом все же взяла себя в руки. – Фома Измаилович, это что сейчас было?

Мужчина подошел к двери, захлопнул ее и повернулся ко мне.

– Это были воспитанники нашего интерната, – невозмутимо ответил он.

– А все это… Леший, кровь, дриады? Эти дети больные, да? Вы им подыгрывали?

Я в ожидании уставилась на него. Карапетов на секунду поджал губы.

– Дети абсолютно здоровы, – покачал он головой. Я вновь едва слышно хихикнула. Значит, это я сошла с ума. – Просто они, в силу своих особенных способностей, общаются с разными… энергетическими пластами информации, недоступной обычным людям.

– Экстрасенсы что ли? – Еще больше удивилась я.

– Мутанты и оборотни, – печально усмехнулся мужчина.

Это он так шутит?

– Ладно, будем считать, что вы пошутили, а я посмеялась, – пробормотала я, захлопывая блокнот. Карапетов отвел взгляд и подошел к своему столу. – Фома Измаилович, – я постаралась взять себя в руки. У меня первый рабочий день и будет совсем некрасиво, если меня посчитают дурой, неспособной поддерживать шутливый тон окружающих. – У вас сегодня какие-нибудь встречи запланированы?

– Планы в нашем случае работают плохо, но я пока свободен. Мой кабинет сегодня будут ремонтировать, а в интернате все пока идет штатно, – он с интересом смотрел на меня. Побег, две пироманки и утопленница – это штатно? Неужели во всех интернатах так? – А что вы хотели, Дамира Алмазовна?

– Я думала в обеденный перерыв сбегать до вашей больницы. Мне Арина… э-э… Владимировна порекомендовала, – в больнице должны быть адекватные люди. Я что-то уже начала сомневаться в отсутствии у меня нервных болезней.

– Вы больны? – Вскричал Карапетов так, что я чуть со стула не свалилась. Действительно, нервы ни к черту.

– Со мной все в порядке. У меня всего лишь обострилась сезонная аллергия. Летом постоянно высыпания какие-то. А еще я чихаю из-за пыльцы, – покаялась я в дефектах своего организма. – Но это нормально.

– В этом нет ничего нормального. Почему в вашей медицинской книжке этого указанно не было? – Фома Измаилович принялся нервно мерить шагами кабинет.

– Так аллергия сезонная. И она не заразная, – развела я руками. – Работать секретарем она мне не помешает.

– А если начнутся осложнения? Если у вас случится отёк? – Он остановился у двери, задумчиво посверлил ее взглядом и выдохнул. – Собирайтесь! Мы едем в лечебницу.

– Но… – я поднялась из-за стола, чтобы показать, что не при смерти.

– Или я вызову врачей сюда, – посыпались угрозы.

Вздохнув, я забрала со стола блокнот с ручкой и отправилась за Карапетовым, буквально выскочившим в актовый зал. Меня просто поражало, что человек не самого изящного телосложения с такой скоростью и грацией мог передвигаться. Это не могло не вызывать восхищения. Я даже засмотрелась.

Из здания интерната мы практически выбежали и… директор направился в сторону нашего особняка. Меня он сильно не торопил, но скорость я все же прибавила. Там он выбрал одну из машин, открыл пассажирскую дверь и жестом указал мне мое место. Я замешкалась на секунду.

– На машине добираться до лечебницы будет быстрее и комфортнее, – убедительно заявил он.

Так я же не отказываюсь! Просто туплю. Села в машину, осмотрелась. Неплохо так внутри. И сиденья из натуральной кожи… И двигатель не слышно. Это шумоизоляция такая?

Я молча дотерпела до того времени, когда машина припарковалась у весьма приметного трёхэтажного здания. Больше терпеть не смогла.

– Я одна туда схожу, – заявила, когда Карапетов вышел следом за мной из машины.

– Как ваш руководитель я должен знать, чем вы болеете, – парировал он.

Я недовольно насупилась, но через пару секунд поняла, что у меня нет никаких интимных болезней, о которых было бы стыдно рассказать. У меня всего лишь аллергия, о которой будут знать все вокруг, если ее не лечить. Красные слезящиеся глаза меня не красят, как и сыпь на коже.

– Добрый день, – девушка за стойкой в фойе больницы подпрыгнула, увидев за моей спиной Карапетова. – Что-то случилось, Фома Измаилович? – Спросила она, стрельнув в мою сторону глазами.

– Да, случилось, Оля. Мне нужно, чтобы Дамире Алмазовне провели всестороннее обследование, – сообщил директор, кивнув на меня.

– О, – девушка похлопала глазами. – Очень повезло, что сегодня Алиса с Зоей приехали, – она чуть наклонилась и шепотом добавила. – Кажется, лечебницу под руководство Зои передадут, потому что у нее колоссальный опыт. Надю-то уволили…

– Мне не говорили, что ее семья переезжает в Березкино, – нахмурился Карапетов.

– Я сама сегодня случайно подслуша… услышала, – прошептала девушка. – Они сейчас в третьей процедурной что-то обсуждают.

– Спасибо, – директор подхватил меня под локоток и повел дальше по коридору. Я послушно переставляла ноги, потому что меня сейчас ведут какому-то лучшему специалисту, как я поняла из разговора. – Добрый день, – вошли мы в небольшой процедурный кабинет, где две девушки склонились над бумагами.

– О, привет, – подняла голову Алиса и улыбнулась мне. Вторая девушка выглядела старше, но тоже была настроена благожелательно. – Что-то случилось?

– Мне нужно полное обследование Дамиры Алмазовны на предмет болезней, – вновь потребовал Карапетов.

– Аллергия обострилась? – Нахмурилась Алиса, осмотрев меня с головы до ног.

– Немного, – призналась я.

– Зой, займешься? – Вопросительно посмотрела она на вторую девушку.

– Конечно, – та убрала бумаги в сторону и жестом указала мне на кушетку.

– А мы пока Лохматова навестим, – пробормотала юная блондинка.

Я уселась, глядя, как Алиса подталкивает Фому Измаиловича к выходу. Если меня здесь оставят одну, то как я буду дорогу обратно искать? Хотя, можно же просто спросить, в каком направлении мне двигаться, вот и все.

– Сейчас будет немного больно, – Зоя склонилась надо мной и принялась искать на моей руке вены, которые не очень-то и хотели проявляться. Однако, девушка совершенно безболезненно вогнала иглу мне под кожу. – Вот так. Посиди здесь, я сейчас отправлю кровь на анализ и осмотрю твою кожу.

Я послушно сидела, глядя на то, как девушка выходит из процедурной. Вернулась она меньше, чем через минуту. Попросила снять блузку, осмотрела кожу и улыбнулась.

– Все не так плохо. Сейчас я сделаю тебе укол, который блокирует аллергическую реакцию, а завтра уже будет готов препарат, который полностью тебя вылечит, – она говорила со мной ласково, как с ребенком.

– Было бы отлично, – ответила я, чуть поморщилась от укола и едва успела застегнуть блузку, как в кабинет быстрым шагом вошла рослая широкоплечая девица.

– Привет, – бросила она, нагло разглядывая меня. – Я – Клавдия. Фома попросил забрать тебя из лечебницы и отвезти в интернат. А также накормить тебя обедом.

– Хорошо, – я слезла с кушетки. – Я – Дамира.

Клавдия хмыкнула, кивнула Зое и вышла за дверь. Я поспешила за ней.

У больницы стоял большой внедорожник. Не такой огромный, как у Лохматова, но все же…

– Это твоя? – Восхитилась я.