– Я смотрю мужалый ты, Константин, стал! Поди-ка у батюшки в дружине уже служишь?

– Нет, у меня своя дружина, пока потешная!

– Вот это благо! Учитесь, нам добрые вои нужны. Пойдёмте в трапезную, там уже стол накрыт.

Они сели за стол, и Добрыня спросил:

– Ну как в Киеве прошло крещение? Обошлось без руды ?

– Слава те Господи, обошлось без руды, но бабы выли, мужики волками смотрели, думал за топоры, да колья схватятся. Ан нет! Не решились! Да и как пойти с топора-ми, когда вокруг вои с мечами да копьями. Когда Перуна опрокинули, так старухи накинулись на воев, думал, по-рвут служивых.

– Да-а-а-а, княже! Легко тебе обошлось порушить капище. Я думал, будет бунт, и твой терем раскатают по брёвнышку.

– А гриди у меня нашто? Кто бы им позволил при-близиться к терему? Надобно и в Новгороде такое учинить. Окрестить новгородцев, а кто не схочет креститься, плетьми загнать в Волхов, а наперёд Перуна метнуть в реку с камнем на шее и капища заровнять. Завтра надобно вас с Константином окрестить, я уже со священником договорился, не откажешься?

– Я, с тех пор, как тебя опоясали мечом, самим Святославом определён к тебе в пестуны, не пристало мне противиться. Мы-то окрестимся, а Новгород – не знаю. Ты забыл норов новгородцев? Там без сечи не обойдётся!

– Стрый! Ты на своём посадничестве, я смотрю, раздобрел, из воя превратился в ленивого боярина. Тебе ли не знать, как неслухов сломить? Новгород – второй город на Руси, его и крестить след сразу после Киева. Храм у вас есть, и христиане, хоть пока в малом количестве тоже есть.

– Новгородцы за Перуна кого хошь порвут! Боюсь, храм подпалят и христиан перебьют. Да волхвы народ мутят, настраивают против христиан. Нет, князь, новгородцев силой в воду не загонишь, разве что посулить блага какие, может дань брать не с человека, а с дыма, как при твоей бабке Ольге было?

– Ну, пусть с дыма, только не делай Новгороду в убыток, а то казна опустеет, на что будешь дружину содержать! Как бы ни было, стрый, на тебя уповаю.

Рано утром в храме Святого Илии Владимир с супругой Анной почтили своим присутствием обряд крещения Доб-рыни и его сына Константина и по совету митрополита назвались крёстными родителями новообращённых. После крещения Владимир зашёл к митрополиту Илариону.

– Отче! Я прошу тебя послать своих людей в Новгород, надобно окрестить новгородцев!

– Хорошо, сын мой, отправлю туда отца Велизария.

– Батюшко! Одному не под силу будет. Новгород большой, народу тьма.

– Тогда я с ним отправлю ещё нескольких отцов, са-мому мне уж не под силу, стар я уже, не доеду!

– Тебе, святой отец, нет нужды трясти свои старые ко-сти в дальней дороге, я собираюсь при твоём храме от-крыть училище для отроков, мне понадобится твоя помощь, отче.

– Святое дело затеваешь, сын мой! Я с радостию помогу тебе в сем благом деле! Токмо думается мне, от родите-лев препоны будут, не схотят чад своих в ученье отдавать!

– Я отче пришлю к тебе своего сына Ярослава, он зело охочь до учёбы и с ним своего сродного брата Константи-на, тогда и бояре не воспротивятся, не пойдут они против князя своего!

– Благословляю тебя, сын мой, на доброе дело! – митрополит Иларион осенил князя Владимира Святославича крестом и дал приложиться к нему устами.

Владимир разослал во все концы города подвойских собрать на совет степенных бояр и старост. Вскоре княжеский двор заполнился вящими и старостами концов. Владимир пригласил их в гридню. Вящие прошли и степенно расселись по лавкам, крытым коврами ближе к князю, старосты сели подалее, за вящими и степенными боярами, а у двери расположились воевода и тысяцкие.

– Я собрал вас, уважаемые, по очень важному делу. При храме Святого Илии с благословения митрополита Илариона я открываю училище для малых детей и отроков. Все должны послать своих детей в обучение.

Тысяцкий, Волчий Хвост, засомневавшись, спросил:

– А нашто им это? Наши пращуры жили без ученья, мы живём без ученья, главное, чтобы сила в руках была держать меч, да отвага, чтобы от сечи с ворогом не бегать!

– Надобно, чтобы чады ваши могли не только махать мечом, да рубить головы, но и по книге читать молитвы.

– В церкви есть кому, читать молитвы, для этого иереи там служат!

– Сам можешь оставаться тёмным, тебе ученья уже не одолеть, а отрока пришлёшь в училище, – строго сказал князь.

– Княже! Почему я?! За что наказуешь?

– Я сам, первее всех посылаю туда сына, и Добрыня Малкович шлёт своего Константина.

Добрыня, услышав, что он шлёт сына в училище, только крякнул от этой новости, но смолчал, решив сейчас не мешать племяннику, а уж потом он скажет ему всё, что думает. Волчий Хвост, услышав, что князь тоже посылает в училище сына и Добрыня своего, махнул рукой.

– Ну, токмо, ежли княжич будет там, тогда пошлю одного!

– А у тебя их сколь? – поинтересовался князь.

– Трое!

Владимир захохотал.

– Ты настоящий муж, Волчий Хвост. Всё время в разъездах с дружиной, кольчугу не скидываешь по многу месяцев, когда успел троих прижить! Вот всех троих и шли. Выучатся твои отроки грамоте, великомудрые греческие книги будут перекладывать на родной язык, светом знания осветят отчину, не вечно же нам у Царьграда просить иереев, своих рóстить пора, чтобы Русь прославляли, – князь обвёл бояр строгим взором, – это касаемо всех! Всем слать отроков в ученье, кто станет укрывать, будет платить немалую виру в казну!

– А велика ли вира будет? – поинтересовался воевода Претич.

– Велика! Не пришлёшь отроков – узнаешь! Но то будет своим чередом. Я призвал из Новгорода посадника Добрыню Малковича, чтобы сообщить о крещении новгородцев. Митрополит отправляет туда почти всех своих иереев, но думаю, что новгородцы метнут их в Волхов вместе с крестильными причиндалами. Я Добрыне даю свою дружину, а ты Претич возьмёшь ратников из Ростова. Ростовчан и новгородцев всегда мир не брал, поэтому на них можно положиться, с радостию будут загонять новгородцев в Волхов, но чтобы только не дошло до сечи между ними.

– А что в Новгороде нет дружины? – воззрился удивлённо Претич на Добрыню.

– Как без дружины! Есть, конечно, но супротив своих, она не пойдёт! – сказал Добрыня, – а Перуна свергать вряд ли обойдётся без руды! С топорами и кольями пойдут на мечи, а бабы голыми руками рвать будут любого, кто задумает Перуна опрокинуть.

– Надобно обойтись без крови. Самых ретивых супротивников, под плети ставьте, – посоветовал Владимир.

До темноты бояре просидели у князя в гридне, а потом перешли в трапезную и за ужином продолжили обсуждать крещение новгородцев. Претич после ужина взяв два десятка дружинников, в ночь отправился в Ростов за ратниками.

А в Новгороде, как только узнали, что князь Владимир крестился в греческую веру, стали кричать:

– Славяне! Мы змею вскормили на собственной груди! Не дадим нашего Перуна в обиду! Раз изменил нашей вере, надо отложиться от Киева!

– Согласится ли Вышеслав! Он же его сын!

– Да он только рад будет! Не надобно будет кажин год отсылать Киеву по две тыщи гривен! Такие куны и Новгороду пригодятся!

– А Добрыню посадника на мечи под пазухи, за измену вере!

– Храм сжечь надобно, чтобы неповадно было посягать на нашего батюшку Перуна!

– Не дадим, батюшку Перуна опровергнуть! – кричали мужики и рвали на себе рубахи, а бабы с воем заливались слезами.

Храм жечь не решились, огонь не спросит, кто какой веры, пойдёт гулять по городу, не остановишь. Побежали зорить Добрынин двор, изменщика веры. Испуганные слуги разбежались, а разъярённая толпа стала крушить и грабить, жену примучили, дом разорили, двор разметали.

А тем временем Претич отобрал полторы тысячи воев, наказав ратникам быть в бронях с мечами и засапожными ножами, но кроме плетей против новгородцев ничего не применять. Посадил в лодии и отправился в Новгород. Когда прибыли к Новгороду, предупредил воев:

– Руды проливать не будем, хватайте зачинщиков и под плети.